История катастрофических провалов военной разведки - Хьюз-Уилсон Джон. Страница 97

Британская общественность считала, что без благословения ООН у ее правительства нет полномочий на войну, а потому Тони Блэр обратился к своим спин-докторам и пресс-секретарям, чтобы они обеспечили такие полномочия.

В августе 2002 года JIC было дано поручение подготовить отчет об иракском оружии массового поражения. С момента применения ядовитых газов против курдов в 1988 году в документах публичного характера неизменно сообщалось, что у Саддама Хусейна есть химическое оружие и целый арсенал смертельных отравляющих веществ и что он также проявляет нескрываемый интерес к ядерным технологиям. Ни для кого не было секретом, что с момента разрушения израильтянами ядерной установки «Осирак» в 1981 году он вынашивал желание построить ядерную боеголовку. Кроме того, было известно, что он заинтересован в разработке бактериологического оружия. Эти программы и были тем самым оружием массового поражения, которое столь упорно пытались обнаружить инспектора Специальной комиссии ООН. Иракцы заявляли — и многие эксперты на Западе соглашались, — что причина, по которой инспектора не могли найти оружие массового поражения, заключается в том, что его больше нет.

JIC собрал все сообщения, подготовленные специальной разведывательной командой в министерстве обороны в августе 2002 года, и в начале сентября выпустил секретную разведывательную оценку. В ней рассматривались иракские запасы оружия массового поражения и подчеркивалось, что такие запасы не были, но потенциально могли стать угрозой в любой момент в будущем.

Отчаянно ища casus belli, правительство Блэра вцепилось в эту потенциальную угрозу и решило опубликовать исправленный вариант оценки в пропагандистских целях. JIC поднял свои коллективные брови, но сделал то, что ему велели политические хозяева, выпустив нейтральный, несекретный «проект досье» для премьер-министра. Теперь было необходимо использовать разведку, чтобы убедить скептичное общественное мнение в наличии реальной угрозы Великобритании со стороны Ирака.

Вплоть до этого момента «разведка» использовалась совершенно законно, пусть даже несколько нетрадиционно, своими контролерами — политиками, избранными путем голосования. То, что случилось далее, было не чем иным, как искажением правды и политизацией разведки.

В этой возбужденной и раздраженной атмосфере спиндоктора премьер-министра решили, что проект досье JIC недостаточно убедителен для их пропагандистских целей, и потребовали, чтобы он был изменен и мог использоваться в качестве рекламы политики правительства. JIC во главе со своим амбициозным председателем Джоном Скарлеттом был вынужден согласиться и даже позволил личному пропагандисту премьер-министра председательствовать на заседании JIC, посвященном обсуждению и исправлению национальной разведывательной оценки в сторону ее соответствия политике правительства. Партийные назначенцы «управления № 10» теперь предлагали свой собственный вариант национальной разведывательной оценки для ее распространения среди британской общественности, в средствах массовой информации и в парламенте, подчеркивая «неминуемую угрозу» от оружия массового поражения Саддама. На этот раз сработало.

В феврале 2003 года появилось второе «досье», утрировавшее предполагаемую угрозу и на этот раз в открытую составленное спиндокторами правительственных СМИ в «управлении новостей № 10». Несмотря на тот факт, что оно, как вскоре выяснилось, было не более чем сборной солянкой из старых фактов и выдержек из некой десятилетней давности диссертации, откопанной в Интернете, в марте 2003 года жребий был брошен, и Британия отправилась на войну и вторглась в Ирак вместе с США, «чтобы уничтожить оружие массового поражения Саддама».

Вторая иракская война никогда не была популярной в Соединенном Королевстве. Многих одолевали глубокие сомнения относительно ее моральности и целей, но предполагаемая угроза перевесила чашу весов — чуть-чуть. Предотвращение распространения ядерного оружия, как считали многие британцы, было вполне законной причиной для войны, хотя и не все с этим соглашались. Многие влиятельные комментаторы оставались глубоко скептичными, заявляя, что Британия была втянута в войну обманом, на основе ложных предпосылок. В частности, освещение этой войны в новостях ВВС отражало эти вполне обоснованные сомнения общественности, что приводило в ярость «управление № 10».

Поэтому, когда через три месяца после войны один репортер ВВС сообщил, что главный пресс-секретарь премьер-министра намеренно сгустил краски в так называемом «нечестном досье», чтобы оправдать войну в глазах сомневающейся публики, это почти никого не удивило. Удивила реакция. Между Даунинг-Стрит и ВВС разразился страшный скандал. Конфликт разгорался, словно лесной пожар, сопровождаясь нелицеприятными обвинениями в двуличии, недобросовестности, обмане и лжи с обеих сторон. Злополучный старший британский инспектор по оружию массового поражения Ирака был публично назван как источник истории ВВС. Он был срочно допрошен службами безопасности, запуган угрозами привлечения к уголовной ответственности и принужден сделать публичное признание перед собранием, подозрительно напоминавшим парламентский комитет, наконец, подвергся травле со стороны газетчиков. Отчаявшись, не в силах прийти в себя после потери карьеры и статуса, напуганный и одинокий, научный консультант министерства обороны доктор Дэвид Келли совершил самоубийство, перерезав себе вены на склоне уединенного холма.

Политические последствия для правительства были немедленными и драматичными. Победа в Ираке в одночасье превратилась в прах. Премьер-министр, с посеревшим лицом и явно шокированный, был на публике спрошен журналистом: «У вас на руках кровь?» Последующее расследование с целью изучения обстоятельств вокруг смерти доктора Дэвида Келли рассматривалось многими ни больше ни меньше как расследование утверждения, будто британский народ и парламент были вовлечены в войну с Ираком обманным путем, с помощью утрированной и искаженной разведывательной оценки. Более того, было заявлено, что большинство старших сотрудников британской разведки вели себя как политические марионетки и потворствовали оценкам, зная, что эти оценки преувеличены. Разведданные были фальсифицированы и использованы в политических целях. Это был далеко не звездный час британской разведки и JIC.

В то время как эта политизация разведки представляла опасную и тревожную тенденцию для Великобритании, она не является чем-то необычным в других странах. Американская разведка нередко попадала под влияние политических приоритетов. Примеры: обдуманная фраза Эдгара Гувера «Руки прочь от мафии»; двуличные оценки Киссинджера в отношении Камбоджи, Китая и Вьетнама; сознательное игнорирование наглой и агрессивной разведывательной атаки Китая с целью кражи секретов США. Все эти американские разведывательные оценки отражали политические предпочтения администрации, находившейся у власти в момент их составления.

Но даже в Соединенных Штатах разведка политизируется новыми способами. В 2003 году, перед второй войной в Персидском заливе, министерство обороны, подстрекаемое ястребами в лице главы президентской администрации, министра обороны и вице-президента, решившими пойти своим собственным путем, фактически создало свой собственный «личный» отдел сбора и оценки разведданных в Пентагоне. Этот секретный Отдел специальных проектов был специально предназначен для оспаривания разведывательных оценок ЦРУ и Госдепа в тех случаях, когда те оказывались слишком слабыми или политически не соответствовавшими реальным желаниям администрации. Это опасная игра, от которой лишь шаг до Сталина и его ставленника в разведке Голикова, признававших лишь те разведданные, с которыми они были согласны, в одержимом паранойей и некомпетентном Кремле весной 1941 года. Разведка никогда не является мнением старшего по званию из присутствующих; разведка есть правда — или должна быть таковой.

В связи с качественным скачком в технологиях, постоянным расширением коммуникаций и усиливающимся контролем над содержанием «разведки» с точки зрения ее политической приемлемости, сотрудник разведки XXI века должен будет столкнуться с многими жесткими вызовами. Ему придется справляться с быстро меняющейся обстановкой и с новыми злобными врагами. Проблемы законности (можно ли пытать захваченных в плен террористов «Аль-Каиды», чтобы спасти тысячи гражданских жизней? Что гласит последнее постановление международного суда?), вопросы технологии (вскоре будет возможно в киберпространстве обезвреживать противника без единого выстрела посредством хакерства и выводить из строя все его компьютерные системы) и вопросы отношений между разведывательными службами и правительством примут угрожающие размеры.