Шкура лисы - Скворцов Валериан. Страница 15

Считается, что жертвами внутренних разборок пали около 20 тысяч «чекистов». Но в аппарате советской госбезопасности в годы репрессий работало около 25 тысяч офицеров. Скосить их в такой пропорции было бы невозможно. В действительности погибли от рук сотоварищей 1800 человек и не за предательство, а по таким обвинениям как халатность или недостойное поведение в быту. За пределами же центрального аппарата в системе советской госбезопасности с 1934 по 1940 год репрессировано было и на самом деле 20 тысяч человек. Сюда входят и милиционеры, и работники ЗАГСов, и работники ГУЛАГа, включая лагерных начальников, а также офицеры пограничных и внутренних войск. И из этих подавляющее большинство трудно считать репрессированными. Они пострадали за растраты, пьянки, изнасилования, убийства, хищения, многое другое. Реабилитации по таким делам и не делались, потому что дел этих не находят и, видимо, не найдут.

Министр внутренних дел Игнатьев однажды спросил Сталина: «Куда я должен убрать (имярек) из центрального аппарата?» Сталин ответил: «Я не предлагаю вам выгнать его на улицу. Чекист, болтающийся на улице, Сталину совсем не нужен. Он должен либо расти, либо его следует спрятать куда подальше».

Известно, что вождь изрекал вечные истины. О шпионах тоже.

Шпионаж построен на доступах. Чтобы выполнить подряд, шпион по найму должен выйти на рубеж, с которого, что называется, сможет дотянутся до информации или вещи, изымет или скопирует её, то есть добудет требуемое, или завербует кого-то, а возможно и повлияет на какие-то события.

Под этим углом зрения нелегалов можно поделить на две категории. Первая — заранее и законно обретающиеся на «линии атаки», то есть имеющие доступ к информации по должности, от рождения, в силу таланта, научных и иных достижений или каких-то привилегий. Вторые появляются на этой же линии тайком, незаконно, с помощью обмана или серии обманов, а возможно и с применением насилия.

Первая категория состоит из людей коррумпированных или склонных к коррупции на правительственных, корпоративных, научных или общественно-политических должностях или, напротив, на скромных, незаметных рабочих местах, представляющих интерес для изъятия или перехвата, в том числе и постоянного, секретной информации. Шпионское ремесло этих нелегалов наглухо скрыто занавесом персонального положения или высокой должности. Такие зачастую не снимаемы с постов из-за поддержки общественности, прессы, друзей или потому, что «повязаны» с вышестоящими родственниками, однокашниками, защищены партией, «семьей», кланом, политической бандой, а то и замазаны густым «слоем» неприкосновенности в силу нетрадиционной сексуальной ориентации. Никто не вправе усомниться в их порядочности, честности и правдивости, а тем более предположить, чем в действительности они занимаются.

Для таких личностей шпионаж не требует фабрикации новой идентификации. Их все знают, они на виду и на слуху окружающих с давних пор, изначально. Они действуют под подлинными именами, гордятся своим положением, пользуются соответствующим уважением и властью. Их единственный изъян надругательство над доверием и своими обязанностями. Иногда, но все же весьма редко, такое оказывается квалифицированным по суду изменой, в том числе и «государственной».

Вторая категория состоит из самозванцев, поддельных, насквозь фальшивых личностей, оборотней, проникающих в нужные им правительственные или частные структуры под всевозможными обличьями. Хотя повод для их внедрения может полностью совпадать с тем же, который «обслуживают» предатели первой категории, агенты этой подбираются к целям с совершенно другой стороны. Прежде всего, такому агенту приходиться собирать «реквизит», чтобы слепить из него идентификацию, которая даст признание в качестве того, за кого предстоит себя выдавать. С помощью этого «реквизита» нелегал выстроит цепочку отношений с ранее незнакомыми, неожиданными для него людьми и в чужих, враждебных изначально, чреватых серьезными проверками местах. Он внедряется, вживается в определенную обстановку, что и является по существу его выходом на «рубеж атаки», с которого «хватит рук» дотянуться до добычи.

Обе категории, таким образом, различаются сортом лжи.

Люди первой прикрывают свою вредоносную сущность неподдельной идентичностью. Эти шпионы изначально являются тем, кем родились, и кто они есть. Бренная плоть и сопутствующие ей документы подлинны. Семейные, общественные, рабочие и иные связи — тоже. Но в жизни этих людей была предрасположенность к тому, чтобы сбиться с пути истинного и стать общественной фальшивкой, прогнить под видимостью здоровой оболочки.

Люди второй категории — поддельны, что называется насквозь и самого начала. И нутро, и общественная их оболочка — диверсии в равной степени.

Необходимость подразделять шпионов на эти две категории вызвана особенностями охоты за нелегалами, относящимися к каждой из них. И различиями в исходах такой охоты.

Не трудно понять почему шпион по найму из первой категории, даже выявленный службой контрразведки, сможет спокойно продолжать работу во всех её смыслах. Службе безопасности заявят на определенном уровне: «Так нужно» или «Пока не трогать». И она подчинится в силу информационной субординации. Наверху ведь знают больше. Такое хорошо срабатывает в закрытых и полузакрытых, а также коррумпированных обществах. Охотник за шпионом рискует не только карьерой, если не внемлет строгому — «Есть мнение считать (имярек) достойным гражданином».

По иной причине выпустят из ловушки попавшегося нелегала второй категории, если он «замазал» своими контактами лиц, должностное или общественное крушение которых в случае шпионского скандала вызовет эффект «падающего домино» на чувствительных, скажем так, для системы политических или экономических пространствах.

Шпион по найму просчитывает подобные варианты. Это его капитал на перспективу. Возможно и такой, который провал сделает даже прибыльней. Вероятность информационных, в виде влияния на решения или события, а то и напрямую денежных прибылей будет тем реальней, чем успешней нелегал разберется в настроениях, положении и властных полномочиях тех, кто за ним может начать охоту. Степень зависимости и подчиненности службы контрразведки внутри определенной системы или структуры имеет огромное значение. Мысленно нелегал постоянно ставит себя на место шпиона за шпионами, чтобы предугадать его возможности и ходы. Или воздержание от них.

Начиная примерно с 60-х годов нелегалов, внедрившихся в жизненно важные службы и структуры противника, в том числе специальные, сделавших карьеру и добившихся прочного положения в них, в обиходе называют «кротами». Всякое сравнение — натяжка, а в данном случае оно кажется совершенно чрезмерным. Беззащитное полуслепое создание, роющееся между корнями в поисках съедобных личинок, не представляет угрозы ни для огородников «шести соток», ни для любителей холить лужайки перед дорогим коттеджем. Насекомоядное из семейства talpidae легко выследить ипоймать, поскольку, вылезая на поверхность, оно оставляет заметные дыры и горки земли. Да и не слишком бережется за ненадобностью.

Иное «крот», обитающий в мире шпионажа. Внешне — он нечто совершенно неброское в среде, в которую однажды проникает, не оставляя следов. Такая тварь — паразит по призванию. Ей бы больше подошло название «солитер», который отсасывает секреты и планы тех организаций, где заводится, да ещё тянет жалованье и привилегии из бюджета по сути дела в пользу противника.

«Кроты» второго плана, то есть выходящие на «рубеж атаки» скрытно, под личиной, лживые насквозь и во всем, относятся к разряду избранных наиболее подготовленных, изворотливых и храбрых нелегалов, поднимающихся в ремесле разведки до высот подлинного искусства. Они решаются (или это решают за них) не только, образно говоря, проникнуть в гадючье гнездо, но и трансформироваться в гадюку на длительное время, а бывает и пожизненно. Зверек, при нормальных обстоятельствах составляющий лакомство рептилий, отправляется в гадюшник, работает и ведет себя, даже на уровне физиологии, «на равных», завоевывает доверие непредсказуемых гадин и становится у них «своим»…