Шкура лисы - Скворцов Валериан. Страница 41
Обескураженный таким заявлением, ждавший похвал Голицын потребовал вернуть бумагу.
— Ну, нет, — сказал Кайзвальтер, — Ты настрочил её президенту, я доставлю текст по назначению…
Свидетель рассказа Кайзвальтера о том, как все просиходило, говорил, что Джордж ухмылялся, вспоминая этот момент. Голицын, услышав ответ, вскочил на стол и со столешницы набросился на американца. Началась борьба за письмо. При этом оба старались не повредить листки пространного документа. Кайзвальтер в конце концов «позволил» Голицыну «побороть» себя. После чего доставил прямиком к Энгелтону, начальнику Центра контрразведки ЦРУ.
Служебный псевдоним начальника контрразведки ЦРУ Джеймса Иисуса Энгелтона для правительственных шифровок обозначался как «Хью Эшмед». Под ним он и был известен в чиновничьих и политических вашингтонских кругах, имевших допуски к секретным документам и конфиденциальной информации. Коллеги же по службе за глаза называли его Серый Призрак, Черный Рыцарь, Человек-орхидея, Рыбак, Иисус, Тощий Джим, а иногда Пугало. В коридорах правительственной бюрократии Вашингтона, отличающейся занудством и безликостью, не многие удостаивались колоритных прозвищ, да ещё в таком количестве. Может быть, потому, что Энгелтон, хотя и едва заметно, комплексовал.
Внешняя жизнь и привычки Энгелтона говорили о его внутреннем стремлении прикрыть или, возможно, компенсировать мистификациями и необычным поведением ущербное властолюбие. Оно проявлялось в постоянном выведывании любых чужих тайн и секретных связей. Серый Призрак, шеф шпионов за шпионами, неизменно сохранявший претенциозную позу и державший дистанцию между собой и окружающими, был полнейшей противоположностью оперативнику и реалисту Кайзвальтеру.
Говорили о легендарном умении Рыбака удить на блесну. В его кабинете в дорогой рамке красовался экзотический диплом флориста, специализирующегося на выведении орхидей. У него была репутация знатока полудрагоценных камней и мастера ювелирного дела. Он мастерил кольца, броши, запонки и прочие сувениры в подарок для влиятельных друзей. Баловень женщин, удачный картежник, умелый выпивоха. Изможденная, в общем-то непривлекательная внешность, глаза, скрытые за толстыми стеклами очков в дорогой модной оправе…
Разве не такое же терпение и не такая же ловкость, как для подсечки форели в горном потоке, требуются для поимки шпиона, «подсадного» перебежчика или двойного агента? А какая проницательность, тонкий вкус, безошибочный глаз и опять же великое терпение необходимы, чтобы вывести орхидею или высмотреть в пещерах и расщелинах Невады отполированные временем камешки! Разве не такие же качества, которые, конечно же, только от Бога, присущи человеку, посвятившему себя искусству отлова предателей? В ходивших по Вашингтону осторожных пересудах относительно «агента агентов» все это — и цветы, и самородки, и уловы — уподоблялось в обывательском воображении крупицам важнейшей информации, которые «Хью Эшмонд» выковыривал из телеграмм, донесений, радиоперехватов и секретных исследований, беспрестанно ложившихся на его рабочий стол.
Рыбак, как и охотник за шпионами, должен разбираться в наживках. Энгелтон тщательно изучал их. На рыбалки он приглашал близкого друга, Сэма Папича. Высокий, крепкий парень, серб по происхождению, родом из штата Монтана, Сэм до поступления в ЦРУ работал на медных рудниках. В обязанности Папича входила оперативная связь между контрразведкой в ЦРУ и ФБР.
Один из рассказов Папича:
«Джим проходил с четверть мили вверх и вниз по течению, изучая воду, растительность, насекомых. Затем принимал решение, что делать. Он мог прочитать вам лекцию о жизни мухи-однодневки в деталях от личинки до её превращения в насекомое… Обычно Энгелтон отпускал пойманную рыбу. Ловля для него была только способом показать себя. Он просто хотел побеждать».
Энгелтон ловил форель с человеком, связывающим напрямую руководителей двух главных спецконтор США, не ради спортивного интереса, конечно. Через дружбу с Папичем Иисус тянул щупальца и расширял собственные позиции и влияние в ФБР.
Дело в том, что контрразведывательные операции в США выполняются несколькими конторами. Сферой деятельности Федерального Бюро Расследований является территория всех штатов, оно же отвечает за пресечение в них деятельности иностранных агентов. Центральное Разведывательное Бюро ответственно за контрразведывательные операции только за границей, оно как бы берет на себя передовую линию защиты страны от шпионажа и обязано раскрывать и предотвращать агентурные проникновения ещё до того, как шпионы противника (или союзников) доберутся до своих целей. Кроме ФБР и ЦРУ, все виды вооруженных сил США имеют собственные службы контрразведки, которые защищают от агентурного проникновения штабы, технические объекты и личный состав как дома, так и за границей.
Магазин «Кенсингтон оркидз» — «Кенсингтонские орхидеи» в мэрилендском пригороде Вашингтона использовался Энгелтоном тоже с прицелом. Управляющий магазина Меррит Хантингтон свидетельствовала:
«Для Энгелтона орхидеи были маскировкой. Он, обладая фотографической памятью, досконально разбирался в цветах… Он использовал свою специализацию как прикрытие. Путешествовал под видом эксперта по разведению орхидей, знал всех в Европе, кто их выращивал…. Джим часами мог рассуждать о цветах. Но никогда о своей работе. Никогда о политике. Вообще мог исчезнуть на полгода. И если появлялся, всегда звонил мне».
И, конечно, как и всякий шпион, шеф контрразведки был волокита.
Папич добавляет: «Иисус частенько посылал орхидеи дамам. Познакомиться с одной, а на утро она получает орхидею, да не из магазина, а именно «из личного питомника» Джима. Обычно он появлялся в мятой одежде… Высокий, худой до такой степени, что выглядел изможденным. Всегда одет в темное. Костюмы и пальто — консервативного покроя. Но женщинам неизменно нравился. Он вселял в них ощущение их собственной значимости, индивидуальности и уникальности их внешности. У него был дар говорить о вещах, которые представляли интерес для людей и располагали к нему. Все, кто не знал, кто же он на самом-то деле, чувствовали себя раскованно и свободно в его кампании… Из камешков Джим собственноручно изготавливал прекрасные ювелирные изделия: кольца, браслеты, ожерелья, запонки, которые обычно раздаривал. У него был пытливый ум. Рыбалка и орхидеи совсем не сказывались на том объеме работы, который он осиливал. Он очень много работал. Главным образом по ночам…».
Словесный портрет шефа контрразведывательной службы ЦРУ США следующий:
«Около 6 футов ростом, с ястребиным носом, под глазами темные тени, довольно бледная кожа, как у человека, мало бывающего на солнце. Слегка сутулый. Может казаться выше, если держится прямо. Крупные уши, тронутые сединой волосы с пробором посредине, зачесаны назад. Носит очки в роговой оправе. Отличительная примета: необычайно длинный рот на костлявой челюсти, делающий лицо похожим на окуня или щуку. На губах — любезная полуулыбка».
Джеймс Иисус Энгелтон имел просторный кабинет номер 43 в коридоре «С» на втором этаже штаб-квартиры ЦРУ, где и просидел за столом, обычно заваленным, помимо бумаг, ещё и антикварными предметами искусства, два десятка лет. Мебель была стильной, темного дерева. Всем, кому довелось побывать в этом кабинете, Пугало на фоне великолепной обстановки своего логова казался особенно эффектным среди документов, испещренных красными, зелеными и синими метами «секретно», «доверительно», «совершенно секретно» и т. д. О делах он говорил тихим голосом, не допускавшим возражений. Его формулировки были предельно отточены.
Несмотря на заболевание туберкулезом, Серый Призрак безостановочно курил, приканчивая три, а то и четыре пачки сигарет за день. Иногда из-за этого едва дышал. В машине даже зимой включал кондиционер, чтобы не задыхаться за рулем. К тому же он порою крепко выпивал. Занятие шпионажем и контрразведкой связано со стрессами и у многих профессионалов рано или поздно возникают, что называется, проблемы с алкоголем. Энгелтон отправлялся обедать или, как говорят в Америке, на ланч около половины первого дня и часто возвращался основательно набравшись. Выпивши, он впадал в многословие и после обеда не занимался делами.