Служба - Воронов Владимир. Страница 64

Недоверие столь отчетливо вырисовывается на моем лице, что эмиссар Центра начинает интенсивно рыться в карманах:

— Эх, забыл служебное удостоверение! Ничего, могу принести завтра…

Проникаюсь уважением к собеседнику: это ж надо, разгуливает по городу, набитому войсками, омоновцами и чекистами под завязку, с удостоверением сотрудника чеченской госбезопасности! И это при том, что шмонают на каждом блокпосту… Как не поверить такому смельчаку.

«Разведчик» готов дать интервью немедленно, невзирая на приближение комендантского часа. Беседа на газончике оказалась столь содержательной, что боюсь, полная публикация ее приведет к новым потрясениям на и так донельзя замученной Лубянке. Ограничусь кратким изложением.

Итак, особый отдел вооруженных сил Ичкерии (преемник департамента госбезопасности Чечни), возглавляемый Абу Мовсаевым, — лучшая в мире разведка. Знает все, может еще больше. Далее поделились секретами о структуре, методах и направлениях деятельности ведомства. Но когда разведчик, повинуясь душевному порыву, стал раскрывать еще более сокровенные тайны, дойдя до описания своей агентуры среди российского генералитета, я выключил диктофон. Когда же мне пообещали тут же, не сходя с места, назвать имя и должность убийцы Дмитрия Холодова, я вовремя вслух вспомнил, что до комендантского часа осталось всего ничего.

Собеседника это не смутило, но тематику он все же сменил. Только в роли интервьюируемого оказался уже ваш корреспондент. Шпион, сошедший с гор, невзначай стал выпытывать: где я остановился, сколько еще пробуду в Чечне, куда ездил, собираюсь ли на «ту» сторону, как передаю материал в Москву, с кем общаюсь, есть ли знакомые в Грозном…

…Но вот после одной моей реплики собеседник стал отводить взгляд. Нет, о продаже славянского шкафа я не спрашивал, но фраза была достаточно условна (добрые люди подсказали). Но вот как правильно ответить… Из чего даже не особо влюбленные в творчество Юлиана Семенова могли бы легко сделать вывод: «А казачок-то — засланный!» Около миссии ОБСЕ «казачок» потусовался еще пару часов. Больше мы его не видели…

Но другие «офицеры дудаевской спецслужбы» с настойчивостью опытных гидов предлагали совершить увлекательное путешествие в мир тайн чеченской разведки. Таких заходов только к нам с фотографом Андреем Никольским было еще три. А еще пару раз свои услуги предлагали «независимые журналисты». Совершенно не знакомые даже с теми, кто в Чечне не в первый раз…

…Андрей Ч. из известной телекомпании был похож на нашедшего источник сметаны кота. Озираясь по сторонам, он шепотом похвастался: «А мы вышли на офицера дудаевской разведки…».

— Ага. И он обещал дать вам интервью, раскрыть все тайны, сводить к боевикам? — После чего я наугад дал описание «казачка». Телевизионщик был ошарашен.

Судя по всему, на приехавшую в Грозный прессу местные чекисты спустили всю свою свору «агентов Дудаева», особо не позаботившись о надежных и оригинальных легендах и разграничении объектов, гм, интереса. А интерес вызывала лишь пресса неправительственная и иностранная. Особенно — контакты в Чечне и круг знакомых…

Скорее всего, это была обкатка вновь набранного агентурного аппарата местных «театралов». Чем не слишком довольны были монополизировавшие «заботу» о прессе контрразведчики с Ханкалы…

Чекист Коля с Ханкалы (российская военная база близ Грозного) — образ реальный, но собирательный. Посему не ищите живого прототипа.

Чекисты бдят в Чечне вахтовым методом — 30–40 дней. После чего — домой. Первая неделя уходит на акклиматизацию в суровых горных условиях. Проще говоря, на обживание палатки и завязывание знакомств. Недели две — на вход в курс дела и знакомство с агентурой. Остальное время нормальные люди гробят на подсчет оставшихся до дембеля дней и собственно работу.

Рабочий день Коли делился на две части. Утром, если он был в состоянии подняться с койки, раздавался грозный клич: «Иду на боевые!» Из-под подушки извлекался планшет с совсекретными материалами (сводки Интерфакса и ИТАР-ТАСС), из-под складушки выкатывалась граната, и начинались долгие поиски пистолета.

Вечером, едва держась на ногах, чекист вваливался в пресс-палатку: «Мужики, наливай — я с боевых вернулся, живой!» Иногда его приносили уже спящим…

Чем он занимался на боевых, вызнать было трудно. Обычно он отвечал, что ходит по дудаевским тылам. Но за все время командировки его белоснежно-розовое личико не тронул даже луч солнца — при тридцатиградусной жаре!

Между боевыми и релаксацией Коля занимался помещенной под его присмотр прессой. В основном мягко и ненавязчиво намекал, о чем желательно писать и что надо бы снять. А что — не надо. И раздавал много, много заманчивых обещаний — от содействия в поездке на фронт до встреч с пленными. Но обещанного ждут, как известно, три года. Срок же нашей командировки был не столь продолжительным, в итоге пришлось обойтись без помощи Коли.

В особо хорошем настроении Коля делился свежими новостями по делу Холодова: убили, мол, люди ГРУ, имена нам все известны, но команды брать еще нет — ждем-с…

Часто Коля появлялся и у здания ОБСЕ, выспрашивая у журналистов новости. Выслушав свежую сводку, удовлетворенно удалялся: «Пошел донесение писать…»

Враждебно косясь на тусующийся табун свежеиспеченных местных агентов, Коля не забывал предостеречь от случайных связей:

— Не болтай с тем, в зеленой рубашке — дудаевский гэбист. А может, и наш…

Именно Коля пустил в оборот столь полюбившуюся всем фразу: «ЧК без границ» — по аналогии с «Врачами без границ», про которых он наговорил столько страшных вещей!

Однажды, в изрядно веселом духе, поделился мемуарами, как ходил на ту сторону с документами корреспондента какого-то «Мухосранского вестника». Показал и настоящие корочки целого ряда весьма респектабельных московских изданий!

Агент был юн и весел — выполненное в чеченском тылу задание обещало ему весьма крупную сумму. Не в рублях. Хотя с «конторой» он контачил не столь уж долго, но считал себя опытным бойцом славной когорты плаща и кинжала. За его спиной уже была поездка в Чечню и исполненное деликатное поручение. Корочки известной некогда газеты грели грудь. Разоблачения со стороны чеченских контрразведчиков он не опасался…

Расчет был верен — прессу чеченские бойцы не обижают.

…Он так и не понял, где прокололся — его взяли едва ли не сразу по приходе на базу в Бамут: «Ты — агент ФСК. Признавайся!» Не признался. Стали бить прикладами. Впрочем, это было еще терпимо. Признание же грозило худшим. «Дознание» шло около недели. Время от времени лениво били, несколько раз имитировали расстрел, заставляли копать могилу. Однажды, стоя в ручье, куда его опять загнали на «расстрел», он был на грани признания. Но очереди ударили поверх головы раньше, чем он успел открыть рот…

Знакомые же профессионалы, выслушав рассказ о злоключениях семнадцатилетнего штирлица-95, пришли к однозначному выводу: парнишку подставили с самого начала, послали едва ли не на верную смерть, организовав утечку информации. «Его ждали — это не случайность».

Зачем? Если нарисованная картина верна, то мальчишка попросту прикрывал реального (и профессионального) агента. А если расколется? Ну и что, он же знать ничего не знает, даже подлинных имен своих кураторов. Кто поверит чеченцам, что ФСБ засылает к ним неподготовленных сопляков? Убьют? Тоже результат: сработала приманка, да и о зверском убийстве боевиками невинного журналиста можно будет от души покричать…

…Подозрения чеченцев вроде бы начинают развеиваться — перестали бить, иногда кормят, ослабла охрана. Более того, чеченцы даже решили использовать профессиональные качества — заставили печатать на раздолбанной машинке разные штабные (!) документы. Нет, секретных, конечно, не доверили — все больше приказы о награждении из замусоленной тетрадочки перепечатывал. Более семисот фамилий в тех списках было.