Трудная наука побеждать - Бирюков Николай Иванович. Страница 24

— Справитесь своими силами?

— Все саперы корпуса заняты этой работой, а также стрелковые батальоны второго эшелона. Но для ее ускорения хорошо бы получить еще саперный батальон.

— Хорошо, я сейчас еду в штаб фронта, посмотрю, что можно выделить вам.

Уже на следующее утро подполковник Сирюк позвонил мне: «Темпы работ значительно повысились!»

— Прислали саперов, Андрей Петрович?

— Так точно. Из управления фронта. Целых два саперных батальона.

В последнюю ночь перед наступлением саперы продолжали укладывать настил. К рассвету остался не замощенным лишь небольшой участок. Поскольку он находился в непосредственной близости к переднему краю противника, мы решили закончить работу во время артподготовки. Как ни странно, но гитлеровцы не обнаружили ничего до самого конца. Видимо, были убеждены, что наступать в такую распутицу нельзя.

Все шло хорошо, однако чувство беспокойства не покидало штаб корпуса. Впервые наступали мы в таких сложных условиях, слишком много было ниточек, оборвав которые, противник мог сорвать весь план.

Как и было условлено, накануне наступления 6-я дивизия одновременно с подразделениями 78-го корпуса атаковала высоту 223,2. Генерал Смирнов доложил:

— Высота наша! — И несколько позже: — Прочно закрепились на ней. Наши действия были полной неожиданностью для фашистов.

На высоте тотчас были установлены на прямую наводку орудия, а корпусной инженер направил туда саперов, которые устроили противотанковые и противопехотные минные заграждения. Теперь высота надежно обеспечивала наш фланг.

Еще до рассвета 5 марта офицеры-операторы опросили наблюдательные пункты дивизий. На участках было тихо. Все находились на своих местах. Не оказалось только командира 5-й дивизии полковника Афонина. На вопрос: «Где он?» — последовал ответ: «В пути на свои „глаза“ (наблюдательный пункт)».

В 6.54 земля вздрогнула, воздух всколыхнул огромной силы залп, перешедший затем в непрерывный грохот сотен стволов. Выделялись резкие звуки «катюш».

Артподготовка продолжалась около часа. По общему сигналу гвардейцы пошли в атаку. Бой развивался неравномерно. 6-я дивизия Смирнова, построив боевой порядок — все три полка в линию, двинулась вперед с выгодной позиции, с рубежа высоты 223,2, но, попав под сильный огонь из лесного массива, залегла. (Из-за нелетной погоды на авиацию нельзя было рассчитывать.) Лишь после повторного огневого налета по вновь обнаруженным целям дивизия, уже после полудня, ворвалась в первую траншею врага, а затем углубилась в лесной массив.

На действиях 5-й дивизии сказалось запоздалое прибытие Афонина на наблюдательный пункт. Однако и там повторные огневые налеты несколько улучшили дело.

Наибольший успех обозначился в левофланговой дивизии, 7-й. Она овладела Ольховцом.

Звоню ее командиру Дрычкину:

— Все танки непосредственной поддержки пехоты забираю у Афонина и передаю тебе. Используй…

— Постараюсь…

— Сохранился мост в Ольховце?

— Взорван.

— Надо строить. Нужен не только корпусу.

— Саперы уже там.

Заранее подготовленный бревенчатый настил очень помог нам. Как только пехота взяла высоты, танки корпуса генерала Кириченко, артиллерия и автотранспорт двинулись вперед. Аварийные группы саперов следили за настилом.

Наши уже очистили от противника высоту, которую мы наметили под новый наблюдательный пункт. Связисты успели подать туда провод. Говорю начальнику штаба:

— Михаил Иванович, пока я перебираюсь на новый НП, бери управление на себя. Есть что-нибудь новое?

— Есть. В Ольховце обнаружены склады с большими запасами сахара. Я уже доложил об этом в армию.

— Поставьте охрану, пусть сдадут сахар на анализ (уже были случаи, когда противник отравлял оставляемые продукты). На высоте мы долго не задержимся, передвинемся ближе к шоссе.

С нового наблюдательного пункта мы увидели десятка полтора орудий и несколько танков, брошенных противником. А подальше хорошо просматривались боевые порядки 5-й дивизии, быстро приближавшейся к Кобринову: Афонин исправлял свою оплошность.

Часть танков корпуса Кириченко, несмотря на все принятые меры, застряла в грязи. Если бы не настилы и прочие меры инженерного обеспечения, танки едва ли смогли бы выйти на рубеж атаки.

Успех развивался. Корпус вот-вот должен был выполнить ближайшую свою задачу. Один полк 6-й дивизии уже вышел на южную опушку леса, а второй приближался к ней.

Наш левый сосед, 21-й корпус, несколько отстал, так как на его пути был большой лесной массив. Неожиданно усилилось сопротивление врага и в нашей полосе. Он ввел в бой 91-й горнострелковый полк, армейские запасные батальоны и даже «артиллеристов по-пехотному» — 94-й полк, который бросил на огневых позициях все свои пушки.

Лишь на следующий день мне удалось выполнить свое намерение перебраться поближе к большаку. Мы воспользовались наблюдательным пунктом противника близ дороги, идущей от Звенигородки в Тальное. Отсюда очень хорошо видны занятые гвардейцами высоты, а в редком лесу, что левее, вражеские танки. Они вели огонь по наступавшим частям 21-го корпуса.

Связисты уже обеспечили связь, и я доложил командующему армией, где нахожусь и что вижу.

— Что-то ты путаешь. Фоменко (21-й корпус) давно этот лес прошел, а танки там наши, — сердито ответил он.

Танки противника нам вскоре изрядно насолили. Перемещаясь вперед, вдоль опушки леса, штаб корпуса попал под интенсивный огонь и вынужден был вернуться в Ольховец. Пришлось вторично помянуть этот лес и противника в нем, докладывая Галанину. Правда, сделал я это через штаб — самому уже не хотелось.

К вечеру ближайшая задача корпусом была выполнена. 5-я и 6-я дивизии обходным маневром овладели крупным селом Кобриново, а 7-я — населенным пунктом Гусаково.

Отступление противника все больше превращалось в бегство. После Корсунь-Шевченковской операции он стал чрезвычайно чувствителен к своим флангам. Чуть только наметится угроза охвата, сразу же бежит.

За сутки корпус проходил по 20 и более километров и 8 марта с ходу форсировал Горный Тикич. Берега этой реки очень круты, и она могла бы стать серьезным препятствием для наступающих, но благодаря инициативе, проявленной в полках, удалось захватить невредимыми мосты. Так, пятеро наших разведчиков под командой Шамшина — дважды кавалера ордена Славы, отыскав брод, перешли ночью Горный Тикич, напали на охрану моста, перебили 11 гитлеровцев, овладели пулеметом и с его помощью удержали мост до подхода главных сил.

Дивизии корпуса почти одновременно вышли к городу Тальное. Здесь отряд 16-го полка захватил целехоньким железнодорожный мост. 5-я и 6-я дивизии погнали врага дальше, к Умани, а 7-я при содействии частей 5-й и 80-й дивизий ночным штурмом освободила Тальное. Гвардейцы Дрычкина захватили в городе 35 танков, 8 орудий, 250 автомашин, 4 склада с боеприпасами и большие запасы продовольствия.

Впереди, уже недалеко, Южный Буг, а за ним — Днестр и государственная граница. Туда мы стремились, и стремление это было настолько велико, что пехотинцы почти не отставали от танковых соединений.

Все офицеры штаба корпуса проявляли высокую оперативность. Их усилия обеспечили устойчивое управление войсками. А как это было трудно, иллюстрирует такой факт: из Кобриновой Гребли командный пункт переехал в Тальное и в тот же день — в Белашки, потом, не пробыв там и суток, — в Легезино, а спустя несколько часов — в Бабанку.

Быстрое продвижение наших войск создавало большие трудности и для военной контрразведки. Немецкий абвер буквально засеивал диверсантами пути отступления своей армии.

Одного из этих агентов задержал контрразведчик из 5-й дивизии майор В. Г. Остапчук. На допросе тот признался, что принадлежит к абвергруппе 104-А, что оставлен в числе десятка диверсантов и задачи у них конкретные: убивать советских солдат и офицеров, когда те окажутся в одиночестве, изымать личные и служебные документы, карты и прочее, пересылать все это через линию фронта.