Три минуты с реальностью - Флейшгауэр Вольфрам. Страница 38

Линдсей продолжала:

– Чичо весь вечер пытается найти к ней подход, но она игнорирует его точно так же, как и всех остальных. Не знаю, кого она ждет, но… Ага, внимание! Пауза. Наверное, кто-нибудь опять попытается.

Прозвучала мелодия, означавшая перерыв, музыку выключили. Танцплощадка опустела. Из громкоговорителя раздался голос диск-жокея.

– Что он говорит? – спросила Джульетта.

– Да просто языком мелет. Кто сегодня здесь, а кого нет. Что нас ждет в выходные. Какая музыка прозвучит еще сегодня…

Отвечая на вопрос Джульетты, Линдсей не переставала разглядывать лица посетителей. Вдруг она запнулась, а потом скороговоркой зашептала:

– Там, впереди, видишь, тот тип в белой рубашке и серых брюках?

Его нельзя было не заметить. Тем более он как раз встал и медленно двинулся в направлении бара.

– Давно уже хочет к ней подойти. Еще до того, как ты пришла, такие кренделя выделывал прямо перед ее столиком. Он действительно хорошо танцует. Сейчас пытается попасть в ее поле зрения. Но она не смотрит. И ему приходится все время менять местоположение.

Джульетта рассмотрела мужчину и перевела глаза на женщину в черном платье. Теперь она заметила, что та искоса поглядывает по сторонам и прекрасно отслеживает, что творится вокруг. С отсутствующим видом. Сидит нога на ногу, верхняя часть тела повернута к спутницам, в противоположную от танцплощадки сторону.

– Ужасно сложно, – продолжала шептать Линдсей. – Если он просто подойдет, то скорее всего получит от ворот поворот. Но и если будет ждать слишком долго, кто-нибудь другой, возможно, опередит его. Ага, теперь он старается оказаться в поле ее зрения. Скорее всего ждет последнего танца в серии – tanda.

– Танда? – переспросила Джульетта.

– Это серия. Три-четыре танго, потом перерыв. Это и называется танда. В конце каждой танды пары расстаются. Обязательное правило. Чтобы, если необходимо, иметь возможность сменить партнера, не пускаясь в мучительные объяснения. Прекрасная недотрога еще не танцевала. Значит, мужчина, который хочет ее пригласить, не знает, как она танцует. Если он пригласит ее в начале танды, может выйти конфуз, потому что танцевать три или четыре танца подряд с неравным партнером – настоящее мучение. Черт, готова поклясться, он пригласит ее на последний танец следующей танды. Поэтому-то так важно знать, какая музыка прозвучит дальше. Триоло или салган танцуют совсем иначе, чем пульез. Нужно знать, какой именно танец замыкает серию.

Джульетта не отрываясь следила за сценой, разыгрывающейся у нее перед глазами. Интересно, они успели договориться глазами? Или Линдсей все придумала? Мужчина сидит недалеко от женщины в черном, на стуле у самой танцплощадки, и разговаривает с соседом. Женщина болтает с подругами. Джульетта не заметила никаких признаков общения между ними. Площадка все еще пуста. Звон бокалов, гул голосов. В дверях появляются все новые посетители. Снова заговорил диск-жокей, и почти сразу зазвучала музыка. Линдсей перевела:

– Четыре танца. Один «Ди Сарли», два салгана и триоло «Quejas de Bandoneon» 108. О нет, Господи! Эти глупые туристы!

Джульетта тоже заметила. Прямо перед столиком неизвестной красотки появился другой мужчина и пригласил ее танцевать. Та энергично помотала головой и отвернулась.

– Не вышло, – сказала она, наблюдая за неудачливым соискателем со странной смесью сострадания и злорадства.

– Конечно, – пожала плечами Линдсей. – Они же ничему не учатся! Приходят сюда и думают, что нужно только запомнить определенную последовательность шагов. А того, что с танго связана целая культура, никак не желают понять.

– Но зачем такие сложности?

– Да ничуть это не сложнее, чем правила поведения в обществе или за столом, которые в разных странах тоже ведь заметно различаются.

– Ну, все-таки как-то слишком запутанно, ты не находишь? – растерянно спросила Джульетта.

Линдсей покачала головой.

– Сложно и запутанно на самом деле у нас, в Америке и в Европе, где не осталось никаких обязательных ритуалов. А ведь без ритуалов сближение с незнакомцем невозможно! Получается, что полная свобода делает тебя несвободным.

Линдсей улыбнулась и затушила сигарету.

– Прости, – сказала она и поднялась. Джульетта поначалу не поняла, что случилось. Словно из ниоткуда возле Линдсей возник вдруг мужчина и повел ее танцевать. Похоже, все это время она вела еще один диалог, не замеченный Джульеттой. И вот они уже стоят друг против друга на краю танцплощадки, пока еще не соприкасаясь. Проходит почти минута, прежде чем Линдсей решается скользнуть в объятия незнакомца и отдаться его движениям.

Джульетта откинулась на спинку стула, отпила немного плохого и к тому же теплого белого вина, скорчила гримасу, потому что Лео как раз уставился на нее, и снова поставила стакан. Потом дружелюбно улыбнулась Лео и углубилась в изучение танцующих. Большинство женщин танцевали, закрыв глаза, и, казалось, дремали на груди у партнеров. Лица мужчин, напротив, выдавали внутреннюю концентрацию – ведь именно им приходилось прокладывать путь через толпу, не потеряв и не повредив при этом ценный груз, который они держали в руках. Столкновений и пробок здесь было не так много, как в кафе «Идеал», хотя на меньшем пространстве собралось гораздо больше народу. Каким-то образом мужчинам удавалось и двигаться, и вращаться, и менять направление, да еще и выписывать удивительные фигуры, не мешая другим, тоже, естественно, погруженным в исполнение того же яркого многоликого танца. Несмотря на кондиционер, в помещении было жарко и душно. Сигаретный дым смешивался с ароматами духов. Удивительно, что не чувствовалось запаха пота. Дамиан рассказывал, что за один такой танцевальный вечер он меняет рубашку дважды, да еще и выливает на себя бог знает сколько флаконов туалетной воды.

Она посмотрела на дверь, откуда появлялись все новые посетители, стараясь разглядеть каждое лицо, насколько позволяло расстояние, но Дамиана не было. Она ведь узнала бы его даже по походке! Но его не было – ни возле входа, где, оглядываясь по сторонам, толпились вновь прибывшие, ни на танцплощадке, забитой, почти как автобус в часы пик. Как им удается танцевать в такой тесноте?

Вдруг она почувствовала на себе чей-то взгляд. На нее смотрели глаза, полные ненависти. Джульетта внутренне подобралась. Нифес!

12

Она стояла меньше чем в трех метрах от Джульетты, прислонившись к стене. Тонкий шелковый жакет поверх вечернего платья – очевидно, она только что пришла. Джульетта посмотрела прямо на нее. И Нифес ответила тем же. Потом ее отвлекли: какие-то люди хотели непременно с ней поздороваться. Похоже, она знает здесь всех. Объятия, поцелуи, ничего не значащие фразы. Джульетта попыталась было опять сосредоточиться на танцующих, но ее не покидало чувство, что какой-то хищник не спускает с нее глаз. Снова и снова на ней останавливался ледяной взгляд Нифес. Она пыталась не смотреть в ее сторону. Но только когда кончилась музыка и Линдсей вернулась, Нифес повернулась спиной и пошла прочь, разговаривая с каким-то мужчиной.

– Уф, Бог мой, какая толпа. С места не сдвинуться. – Линдсей вытащила из сумочки платок и обтерла лицо. – Это из-за Эктора. В другие дни народу меньше.

Ведущий снова взял микрофон и заговорил. Все вдруг захлопали.

– Что он сказал? – спросила Джульетта.

– Предлагает поприветствовать особых гостей. Группу «Неотанго», вернувшуюся из Берлина. Ты ведь их представление видела, правда? Он говорит, шоу имело большой успех.

– А про Дамиана говорит что-нибудь?

Линдсей пожала плечами. Но тут из микрофона вполне отчетливо донеслось его имя. Линдсей кивнула:

– Ага, как раз про него говорит. Великолепное шоу, поставленное Дамианом, сумасшедшим, который остался в Берлине, чтобы научить немцев танцевать танго…

– Но это же неправда! – воскликнула Джульетта.