Три минуты с реальностью - Флейшгауэр Вольфрам. Страница 71

Какая потрясающая хореография!

Она не могла оторвать взгляд от экрана, где в бешеном темпе сменялись разнообразные фигуры в исполнении Дамиана и Нифес. Потом переключила внимание на него: его лицо, его точные движения. Постепенно ей удалось взять себя в руки и следить не столько за танцором, сколько за танцем. Временами ей казалось, что он танцует вовсе не с Нифес – между ними есть что-то третье, невидимое, угрожающее, вызывающее у него глубокую ненависть. Дамиан преследовал Нифес, постоянно разбивал ее движения, но при этом дело было как бы вовсе и не в ней. Он двигался с ожесточением, словно охваченный какой-то нездоровой энергией, не находя ей выхода. Закончив, они, вместо того чтобы замереть в общепринятой позе, разбежались в разные стороны.

Она перемотала пленку назад и просмотрела еще раз. Интересно, тогда он тоже танцевал слова? Взяв в руки листочки Линдсей, она отыскала список фигур и букв. Потом включила замедленный просмотр. На экране появилось лицо Дамиана крупным планом. Она сглотнула. Он очень серьезно смотрел вниз через плечо Нифес, потом исполнил вдруг странную последовательность шагов. Lapiz, отметила Джульетта.

Нужно искать необычные фигуры. Тогда он еще пользовался старым кодом. Использовал начальные буквы в названиях фигур. А странности в его танце были: и в начале, и в конце. Это она заметила. Партнеры не заканчивают танго порознь. Линдсей говорила ей об этом и тогда же назвала соответствующее понятие. Партнеры никогда не заканчивают separados. Внизу на листочке она записала это слово: «separados». Значит, если в первом танце Дамиана зашифровано какое-то слово, оно начинается на «л» и заканчивается «с». А между ними?

Она снова пересмотрела запись, внимательно наблюдая за Нифес, ее реакцией. Но зацепиться было не за что. Лицо его партнерши оставалось непроницаемым. Джульетта опять отмотала назад и включила запись в третий раз, невольно задаваясь вопросом, как ему вообще пришла в голову идея использовать фигуры в качестве букв, в соответствии с их названиями? 1995 год. Ему девятнадцать. Джульетта теперь достаточно разбиралась в танго, чтобы понять, насколько невероятно столь быстрое восхождение с нуля к самым вершинам этого искусства, к завоеванию Нифес. Чтобы добиться этого, он скорее всего тренировался как одержимый: методично, продуманно. И чтобы не потеряться во всем многообразии возможных фигур и их вариаций, ему, конечно же, приходилось записывать названия. Танго и математика. Вполне отвечает его сути. Может, поначалу он просто играл с возможностью перевести какие-то знаки своей жизни на язык танца. Или пришел к этому неосознанно? Цепочки фигур настолько вошли в его плоть и кровь, что, думая о том или ином слове, он непроизвольно подыскивал возможное выражение в танце? Реально такое вообще или нет?

Взгляд Джульетты снова приклеился к экрану. Почему она заметила это только сейчас? Она опять перемотала пленку. Вот оба занимают позиции. Первый сбой: Дамиан слегка поднимает голову и бросает быстрый взгляд в глаза Нифес. Сразу же после этого исполняет lapiz и оказывается в задней позиции. Потом следуют невероятно сложные вариации, но они больше ни разу не встречаются взглядами. До определенного момента. Все эти сногсшибательные вращения, зацепы и перехваты они, постоянно меняя темп, исполняют, не обменявшись ни единым взглядом. А потом вдруг снова этот беглый взгляд ей в глаза. Похоже, он должен встретиться с ней глазами: убедиться, что она поняла. Но почему здесь? В этом месте? Что тут происходит? Она немного отмотала пленку назад и на медленной скорости стала вглядываться в нее кадр за кадром. Вот вращение. Правая нога Нифес слетела с его левого бедра назад и некоторое время не двигалась. Нифес стояла не шевелясь, а он пытался расположить свою правую ногу против ее левой, и тут это произошло снова. Он поднял голову, фиксируя партнершу коротким, но властным движением. Она вскинула на него глаза. В замедленной съемке видно, что Нифес хочет перенести свой вес назад, на правую ногу. Но взгляд Дамиана не дает ей этого сделать. И почти сразу Джульетта поняла почему. Он исполнил сложное украшение. Ей пришлось несколько раз просмотреть эти кадры в замедленной съемке, прежде чем она сумела разложить его элегантное, совершенно нормальное на первый взгляд движение на составляющие. «Восьмерка» и сразу за ней «ввертывание». Очевидно, эта фигура здесь не на месте. Нифес не была к ней готова, и Дамиан взглядом предупредил ее. «Восьмерка» и «ввертывание». Она взяла в руки список Линдсей и стала искать испанские названия. Ochso и enrosque.

Листок выпал у нее из рук. Вдруг стало жарко. Lapiz.Ochso.Enrosque. Нет, не может быть! Она схватила коробку из-под кассеты и тут же вновь отбросила ее. Год! Нет, невозможно. 1995-й? Пять лет назад. Как это объяснить?.. Она мучительно соображала. Но все равно не сразу поняла, насколько все странно и ужасно. Пленка продолжала крутиться. Вот и последние секунды танца. Она уже знала, что Дамиан снова посмотрит в глаза партнерше и они разбегутся в разные стороны. Так и есть. Последние такты. Нифес замерла в пятой перекрестной позиции. Он опять коротко взглянул ей в глаза, вращением отодвинул в сторону и отпустил, одновременно отворачиваясь.

Lapiz. Ochso. Enrosque. L…О… E… и, наконец, расхождение. Separados.

Loess. Лоэсс. Настоящая фамилия ее отца.

Это открытие привело ее в ужас. Откуда он мог знать это имя? В 1995 году. За четыре года до того, как они встретились. И потом, это имя… его ведь никто не знал. Кроме нее самой и матери. Откуда же Дамиан?.. В голове родилась тупая боль. Она выключила телевизор. На темно-зеленом матовом стекле осталась белая точка, и крошечное пятно света – на ее собственном бледно-сером лице, отражавшемся в потухшем экране.

12

– Джульетта? Господи, ты знаешь, сколько времени?

– Мне нужна твоя помощь, Лутц. Прошу тебя.

Голос ее срывался. Он снял трубку только после двенадцатого гудка.

– А это не может подождать до завтра?

– Может. Но только до утра. Мне завтра нужно в Росток, и ты поедешь со мной.

– В Росток? Зачем? Что мне делать в Ростоке?

– Это имеет отношение… к Дамиану.

Дамиан. Она не сомневалась, что Лутц поможет ей, ну хотя бы ради того, чтобы узнать, что произошло в БуэносАйресе. После ее возвращения он несколько раз звонил, но она не способна была что бы то ни было рассказывать. Через пару месяцев, отвечала она, если все утрясется.

– Лутц, я не могу туда ехать одна. Мне нужен кто-нибудь… Мужчина. Я все объясню завтра, ладно?

На следующий день он сидел рядом с ней в машине, мчавшейся к северу по шоссе Al9. Глаза у него явно слипались. Была среда. Перед выездом она позвонила в театр и сказалась больной. Один день. Наверное, это можно пережить. Ей вспомнился разговор с Вивианой Дерби. А если та захочет проверить, позвонит ей домой? Придется сказать, что отравилась. И провела весь день у родителей в Целендорфе. Обойдется.

Лутц задремал уже на кольцевой дороге. Едва они проехали озеро Плау, пошел моросящий дождик. Джульетта смотрела через лобовое стекло на черный блестящий асфальт. Совсем новая трасса. Справа и слева пустынный ландшафт то и дело перемежался темно-коричневыми пашнями. Бескрайние поля: несколько деревьев на горизонте, несколько одиноких домиков то тут, то там. Пугающая местность. Она посмотрела на спящего Лутца. В кожаной куртке с короткой стрижкой он тоже выглядел пугающе. И такой огромный рост – метр девяносто. Она почти ничего не рассказала ему, хоть он и пытался ее расспрашивать. В Альбертсхаген. К Конраду Лоэссу. Родственник отца. Возможно, брат. Как он себя поведет? Что он за человек?

В голове крутились все те же мысли. Совпадение? Или Дамиан тогда уже знал о существовании ее отца, еще до того, как они познакомились? Разве это возможно? Откуда он мог знать эту фамилию – Лоэсс? Когда отец носил ее, Дамиана еще не было на свете. Отец жил тогда в ГДР, даже сидел в тюрьме, потому что у него были проблемы с режимом. Что может их связывать?