Там, за синими морями… (дилогия) - Кондаурова Елена. Страница 109

Гуляла по центральной набережной (дефилировала, как выражался Франя), навещая в поисках экзотических диковинок уже ставших хорошими знакомыми ювелиров, которым шок от ее внешнего вида и присутствия Венка нисколько не мешал обслуживать ее, как особу королевской крови, даже, несмотря на то, что она не часто что-либо у них покупала. Скорее, редко. Но уж если покупала, то действительно вещь. Они на разные голоса превозносили ее вкус, а ей на самом деле было просто неудобно тратить Ташевы деньги на какое-нибудь барахло.

В общем, Ванген наблюдал за Рил, а Рил наблюдала за Вангеном.

Конечно, по сравнению с ее родным городом столица Вандеи была просто большой деревней, но в этой деревне в глазах рябило от разнообразия людей, которые здесь встречались, и еще больше от разнообразия культур, которые они представляли.

Воспитанная в условиях глобализации Рил поначалу терялась при встрече с голыми по пояс агирскими купцами, одетых в короткие рубашки, с закутанными по самые глаза лицами. Под насмешливым взглядом Венка она краснела и отводила глаза от их ничем не прикрытой нижней части тела. Нет, самое интересное они все-таки прикрывали. Маленьким кусочком ткани, похожим на носовой платок – явно нехотя, просто отдавая дань местным традициям. У них было какое-то табу на показ лиц, так что тем, кто имел с ними дела, приходилось отличать их друг от друга именно по открытым частям. Но, несмотря на некоторую непривычность наряда, агирцы были, в целом, существами безобидными. Чего не скажешь о тех же сигурийцах, к которым ее как-то имел неосторожность причислить бывший супруг. Теперь Рил точно знала, что не имеет к ним никакого отношения, потому что донельзя вспыльчивые и склочные двухметровые блондины внешне отличались от нее так же, как сенбернар от болонки. И еще больше отличались их женщины, присутствие которых иногда обнаруживалось только после драки, когда приходила пора перевязывать раненых.

На улицах встречались также и одетые в яркие цветные одежды горластые и падкие на женщин саварнийцы, и мигирцы в безупречных черных костюмах с постными, никогда не улыбающимися лицами, и низкорослые желтокожие варвары из Дикой Степи на прекрасных конях, похожих на Дымка, и гордые рослые грандарцы, которых Рил после общения с Ташем узнавала даже в темноте и со спины, темнокожие зимрийцы со светлыми татуировками на лицах и обнаженных плечах… Да мало ли еще кто? Всех вмещал в себя Ванген, поражая Рил своей терпимостью к чужакам и их обычаям.

Еще Рил очень удивил «профессиональный» уровень здешних изгоев. Конечно, оценить «класс» вора, шулера или мошенника она могла только по обрывкам разговоров или коротким фразам, которыми перебрасывались между собой Таш и Франя, но и этого было достаточно. Она как-то привыкла, что в Ольрии лучше них никого не было, а тут оказалось, что равных (ну, или почти равных) им, в Вангене предостаточно. И у Таша, и у Франи здесь обнаружились конкуренты, да Рил и сама иногда встречала на улицах людей, при виде которых ее интуиция захлебывалась криком о близкой опасности. Не для нее, конечно. Для Таша.

Но это было не самое страшное. Изгои есть изгои. С ними Таш как-то договаривался, имел какие-то дела, да и сам был таким же. Намного хуже были другие. Студенты или выпускники той самой академии сыска, с которыми Рил тоже время от времени сталкивалась на улицах Вангена. Эти смотрели на людей, как будто выворачивали их наизнанку, а двигались так, что даже Рил, которая хоть и проучилась всего ничего, понимала, что лучше ее любимому держаться от них подальше.

Поэтому неудивительно, что почти каждый день, возвращаясь с очередной прогулки, Рил придумывала какое-нибудь очередное защитное заклинание и вечером в обязательном порядке навешивала его на Таша. И на Франю, если он оказывался под рукой. И, само собой, на Венка. До тех пор, пока они не стали похожи на новогодние елки, увешанные светящимися гирляндами. Для тех, кто умел видеть, разумеется.

Глава 2

Моркин был прав, Хорек действительно не обрадовался возвращению Таша.

С какой стати он должен был радоваться предстоящей потере самых выгодных заказов и, следовательно, сокращению доходов? А особенно после того, как он последние два года потратил на уничтожение неосмотрительно оставшихся в Вангене конкурентов? Таш прекрасно понимал, что радоваться Хорьку нечему, но сочувствовать своему старому знакомому не спешил. Уехав в Ольрию, он оставил здесь некоторых своих учеников, и от них знал, что возомнивший себя хозяином Вангена Хорь сначала виртуозно стравил соперников посильнее, а затем, когда они благополучно перебили друг друга, планомерно подмял под себя тех, что послабее, в результате чего захватил монополию на все заказы в Вандее. Многим это не понравилось, и главам гильдии в том числе, но связываться с этой крысиной мордой посчитали нецелесообразным (да и опасным, чего греха таить?). Мало ли кто и как убирает конкурентов? Пусть сами решают свои вопросы, а лезть в разборки профессиональных убийц желающих как-то не нашлось. Главы гильдий только поморщились на нарушение приличий, но формально предъявить Хорьку было нечего.

Сильные группировки сами уничтожили друг друга, а со слабыми среди изгоев не церемонились, так что Хорек был в своем праве.

Ташевым парням пришлось несладко. Несмотря на репутацию своего учителя, которая автоматически становилась их собственной репутацией, заказов у них было немного.

Самые лучшие нагло уводил у них из-под носа новоявленный монополист, а, даже если что-то и перепадало, то норовил подставить или помешать. До открытого слива информации сыскарям пока не доходило, за такое из него быстро бы вынули все кости, причем наживую, но стойкие подозрения в этом возникали у многих. Не только у едва ли не голодающих Ташевых учеников.

Конечно, возвращение Таша, вполне способного потребовать для своих равных условий, не могло добавить Хорьку хорошего настроения. Таш это хорошо понимал, и потому предпринял кое-какие меры предосторожности. Теперь, когда его жизнь обрела смысл, ему совсем не улыбалось сдохнуть от руки какого-нибудь Хорькова выкормыша.

К сожалению, эти меры оказались недостаточными, и в один прекрасный день к нему пришли. И даже не пришли, а нагло заявились прямо в «казарму», подгадав момент, когда он раздал своим задания и поднялся на второй этаж, чтобы проверить спальни. (За обнаруженный бардак виновным светили нехилые дополнительные нагрузки).

Его окружили в полутемном коридоре, быстро и профессионально, взяв в ощетинившиеся арбалетами «клещи» и держась вне пределов досягаемости. Чутье Таша, столько раз спасавшее ему жизнь, и на которое он полагался гораздо больше, чем на свое умение махать мечом, сегодня промолчало, из чего Таш сделал неутешительный вывод: старею!

Из-за угла вышел тот, кто, собственно, и организовал эту встречу. Что ж, если сразу не убили, значит, будет разговор.

– Ну, здравствуй, Таш! – Сказал остановившийся от него в пяти шагах невысокий худой человек, выглядевший среди своих рослых учеников мальчишкой-подростком.

– Здравствуй, Хорвинг. – Таш выглядел спокойным и расслабленным, но после его приветствия, произнесенного очень обыденным тоном, ребята с арбалетами заметно напряглись, а Хорек сделал над собой заметное усилие, чтобы не отступить на шаг назад.

– Может, не будем кипятиться и поговорим, как уважаемые люди? – Открыв передние зубы в неприятной ухмылке, предложил Хорвинг. Тем, кому хоть раз доводилось увидеть его улыбку, сразу становилось понятно, откуда у него такое прозвище.

Таш едва заметно пожал плечами.

– Убери своих шавок, тогда поговорим. Как уважаемые люди.

– Мои шавки теперь хозяева в этом городе! – Хорек еще сильнее обнажил зубы в улыбке. – Несправедливо будет, если они не услышат нашего разговора.

– Несправедливо? – Усмехнулся Таш. – Интересные понятия о справедливости.

После этих слов арбалеты поднялись чуть выше, но Хорек поднял руку.

– Давай не будем нервничать, Таш! Я пришел всего лишь поговорить!