Там, за синими морями… (дилогия) - Кондаурова Елена. Страница 162

Тихо взвалил одного себе на плечо и отнес в отхожий чулан, по корабельному – гальюн. Провернуть это незаметно не составило для него никакого труда, даже Франя не сделал бы лучше. Потом таким же способом переправил туда остальных, ухмыляясь про себя при мысли, как они все завтра очнутся. Вот смеху-то будет!

Нет, не для этих троих. Чулан был небольшой, а ребятки крупные, пришлось утрамбовывать, да еще и подпереть дверь снаружи, чтобы не вываливались. Но вот их товарищи должны оценить хорошую шутку и поумерить свои претензии к Венку, а также и думать забыть про Рил.

Глава 14

Утром Таш проснулся рано. Если они собирались скрыть, что ночевали здесь, самое время было подняться наверх, но обычно чутко спящая Рил, как ни странно, просыпаться не хотела. Сонным голосом бормотала извинения и тыкалась теплыми губами ему в шею. Против таких доводов у Таша возражений не нашлось, и они остались в трюме спать дальше.

Немного позже он проснулся от беготни наверху. Рил сопела рядом, а в ногах у него устроился Пушок, с самого первого дня пребывания на корабле облюбовавший трюм для ночных прогулок.

– Пшел вон! – Шикнул Таш, но наглая скотина, обиженно глянув на него, лениво перебралась на ноги хозяйки. Да ладно, все равно ей надо просыпаться.

Таш встал, недовольно потер отросшую за ночь щетину на подбородке и на голове, начал обуваться. Рил, к его удивлению, ни на него, ни на Пушка не обратила никакого внимания.

Снаружи раздались быстрые шаги, дверь распахнулась и на пороге возник недовольный Зарк.

– Мать вашу, вот вы где! Какого Свигра вы здесь делаете?

От его окрика Рил проснулась, кое-как протерла глаза и села в кровати. С ужасом уставилась на капитана.

– Зарк?? Ты здесь?

– А где мне еще быть? – Рявкнул Зарк. – Мы думали, вас смыло за борт, а вы здесь дрыхнете?? Там из-за вас все с ума сходят!!

Таш невыразительно глянул на разошедшегося капитана, и тот вдруг осекся и замолчал. Да оно и правильно. Таш не Венк, и отчитывать его, пусть даже стоящего в некотором неглиже рядом с молоденькой любовницей, это как-то…

– Мы сейчас поднимемся, Зарк.

– Хорошо, я скажу всем, что вы идете. – Под пристальным взглядом бритоголового изгоя дверь за капитаном не захлопнулась, а осторожно закрылась.

– Одевайся, маленькая! – Таш улыбнулся Рил. – Пойдем сдаваться!

Они поднялись на палубу и с наслаждением вдохнули свежий воздух. Все-таки в трюме ощутимо пованивало какой-то гадостью, что, впрочем, неудивительно – какие только грузы не приходилось там перевозить. Опять же крысы.

Саора уже ждала их около каюты. Выглядела она похудевшей и побледневшей, но все-таки гораздо лучше, чем раньше.

– Рил! – Воскликнула она, увидев подругу. – Таш! Вы живы! Мне сказали, что вас не могут найти! – Она обнимала и целовала обоих, чуть не плача от облегчения. За этот час она передумала столько страшных мыслей, что хватило бы на год вперед.

Рил, смеясь, рассказывала ей про трюм, когда из каюты на шум выполз Венк и со словами:

– Ну, слава богине, живы! – облапил сначала Таша, очень удивленного таким проявлением чувств, а потом Рил, что, конечно же, было более естественно.

Вышедшая чуть позже на палубу Тилея немедленно запричитала над ними, как над потерявшимися и нашедшимися неразумными чадами. Повар, появившийся следом за ней, молча чмокнул в щеку Рил, начисто проигнорировав Таша, из-за чего тот в очередной раз обозвал про себя его старым козлом.

Спустя часа два Таш оставил Рил под присмотром Венка и Саоры, а сам, усмехаясь про себя, пошел мириться с Зарком. Как бы там ни было, а белобрысый красавчик здесь капитан, и перед ним следовало извиниться и за трюм, и за подчиненных, хотя, строго говоря, подчиненные сами нарвались.

Конечно же, Зарк извинения принял (а куда ему было деваться?), и даже не стал предъявлять счет за выведенных из строя матросов. Но Ташу все равно пришлось выслушать лекцию на тему обязательного выполнения на корабле всех приказов капитана, даже если эти приказы кому-то кажутся неправильными. Ибо это есть основа дисциплины и залог успешного плавания. Личность таинственного кого-то оба предпочли не уточнять, и потому их дальнейшая беседа приняла характер дружелюбный и открытый.

Ну, может, не совсем открытый, потому что Таш, воспользовавшись любезным предложением капитана скоротать время за партией каро (знаменитой вандейской настольной игрой), начал потихоньку вытаскивать из коренного островитянина все возможные сведения о его родине. Может быть, эти же сведения Зарк предоставил бы и по простой просьбе Таша, но тогда в их достоверности были бы большие сомнения, поскольку Таш часто замечал за так похожим на Рил светловолосым ангелом склонность к идеализации своего отечества.

Сейчас же, расслабившись за стаканчиком вина и крутя фишку перед очередным ходом в каро, Зарк начал вспоминать о доме и, с помощью аккуратных Ташевых вопросов, слово за словом, нарисовал четкую и ясную картину жизни в Лирии. Под конец он и сам сообразил, к чему клонит сидящий напротив изгой, и заговорил уже совсем откровенно.

– Я бы не советовал тебе там высовываться, Таш! Хотя бы первое время. Ты не смотри, что нравы у нас помягче, чем на материке. Законы в Лирии суровые.

Попадешься – повесят, и мама сказать не успеешь! А у тебя куча баб на руках, куда они без тебя? Повар их, конечно, прокормит, но с болотника толку не будет.

Разве возьмет кто-нибудь на работу эдакую образину? Вы бы его хоть подстригли перед приездом, что ли… Зачем лишний раз людей пугать?

Таш на это предложение усмехался, представляя себе брадобрея-самоубийцу, который решится предложить свои услуги Венку, но информация, выданная Зарком, заставила его призадуматься.

Уже вечером, выйдя в одиночестве на палубу подышать воздухом и посмотреть на звезды, он решил, что имеет смысл последовать совету капитана. Если на Островах действительно никому не будет дела до его клейма, отсутствие записей в храмовых книгах об их с Рил браке никого не удивит, а их ребенок не будет считаться изгоем до тех пор, пока не совершит чего-нибудь предосудительного, то можно попробовать жить честно. Почему нет? Другие же живут. Да и, положа руку на сердце, за нормальную жизнь для ребенка, которого пообещала ему Рил, Таш добровольно бы сдался в руки вандейской храмовой службы безопасности, не то, что начал бы жить, как порядочный и законопослушный гражданин.

Он достал из кармана монетку и, по вандейскому обычаю, бросил в море, чтобы загаданное исполнилось. А загадал он, чтобы удача повернулась к нему и его девочке лицом, а богиня одарила их улыбкой. Хотя, какое дело богине до изгоев?…

Уже уходя, он подумал, что еще надо как-то уломать Венка постричься, а это дело будет посложнее, чем уговорить удачу повернуться к ним лицом.

Следующие несколько дней плавания прошли спокойно и даже скучно. Все, кто болел, окончательно выздоровели, в том числе побитый Венк и слегка помятые Ташем «шутники».

Рука одного из них, правда, еще была в лубках, но после наговора Рил и он быстро шел на поправку. Намек Таша насчет нее поняли все – теперь, стоило ей выйти из каюты, как все матросы, находящиеся на палубе, тут же делали вид, что они страшно заняты своей работой, и смотреть по сторонам им недосуг. А вот насчет Венка внушение оказалось недостаточным. На него посматривали. Ненавязчиво, искоса и исподлобья, но посматривали. Он в ответ обливал их молчаливым насмешливым презрением, и это тоже не добавляло матросам миролюбия.

Поэтому, во избежание новых эксцессов, Таш решил возобновить тренировки, и по утрам принялся на глазах у всех гонять Венка по палубе, демонстрируя по отношению к ученику (а также возможному противнику) крайнюю степень жестокости.

Рил, о тренировках для которой с недавних пор речи уже не шло, обычно составляла ему компанию, сидя на лавке возле борта вместе с Саорой. Не желая бездельничать, пыталась что-то вышивать, но чаще, чем на вышивку, смотрела на любимого. Саоре, прекрасно помнящей, как Таш учил ее подругу, его жестокость по отношению к Венку была в новинку и очень шокировала. Однажды, наблюдая за тем, как он совершенно обыденным голосом объясняет болотнику 23 способа убийства противника, когда тот нападает на тебя со спины и начинает душить, а потом показывает эти способы на самом тяжело дышащем и пестреющем синяками и ссадинами Венке, она не сдержалась: