Властелин Колец: Две Крепости (Две башни) (др. перевод) - Толкин Джон Рональд Руэл. Страница 38

Невысокая шелковистая трава под ногами была, должно быть, обкошена. Подстриженные деревья на опушке стояли стройной живой изгородью. Ровной, обложенной булыжником дорожкой обернулась извилистая тропа. Она привела и на вершину травяного холма, залитого серым звездным светом; все еще вдалеке, на возвышенном склоне, теплились окна дома. И снова вниз повела дорожка, и снова повела вверх по травяной глади. В глаза им блеснул широкий желтый просвет распахнутой двери. Вот он, дом Тома Бомбадила, у подножия следующего холма, – оставалось только сойти к нему. За ним высился голый крутой скат, а еще дальше в глубоком сумраке чернели Могильники. Усталость как рукой сняло, половины страхов как не бывало. Навстречу им зазвенела песня:

Эй, шагайте веселей! Ничего не бойтесь!
Приглашает малышей Золотинка в гости.
Поджидает у дверей с Бомбадилом вместе.
Заходите поскорей! Мы споем вам песню!

А потом зазвучал другой голос – чистый и вековечный, как весна, и радостно-переливчатый, словно поток с яснеющих утренних высей:

Заходите поскорее! Ну а мы споем вам
О росе, ручьях и речках, о дождях веселых,
О степях, где сушь да вереск, о горах и долах,
О высоком летнем небе и лесных озерах,
О капели с вешних веток, зимах и морозах,
О закатах и рассветах, о луне и звездах —
Песню обо всем на свете пропоем мы вместе!

И хоббиты оказались на пороге, озаренные ясным светом.

Глава VII

У Тома Бомбадила

Четыре хоббита переступили широкий каменный порог – и замерли, помаргивая. Они оказались в низком, но просторном покое, освещенном висячими лампадами и пламенем вереницы длинных свеч, сверкавших на темной гладкой столешнице. В кресле, в дальнем конце покоя, лицом к дверям, сидела хозяйка дома. Ее белокурые волосы ниспадали на плечи и мягко струились вниз; ее облекало платье, нежно-зеленое, как юный тростник, а пояс был золотой с ярко-голубыми незабудками; вокруг нее на зеленых и бурых блюдах плавали кувшинки – и как на озерном троне сидела она.

– Входите, дорогие гости, – прозвучал ее голос, тот самый, чистый и вековечный.

Робко вступили они в покой, неловко и низко кланяясь, точно постучались, чтобы попросить напиться, в обычный дом у дороги, а им отворила прекрасная эльфийская дева в цветочном уборе. Но они и слова не успели вымолвить, как она перепрыгнула через лилии и, смеясь, устремилась к ним, и платье ее прошелестело, точно прибрежный камыш, шелохнутый ветерком.

– Смелее, милые друзья! – сказала она. – Смейтесь, веселитесь! Я – Золотинка, речная царевна.

Пропустив их мимо себя, она затворила дверь и обернулась, отстраняя ночь за дверью легким движением гибких белых рук.

– Пусть ночь останется в Лесу! – сказала она. – Вы, верно, все еще страшитесь густого тумана, темных деревьев, заводей и омутов да неведомой твари лесной. Не бойтесь, не надо! Нынче вы под надежным кровом Тома Бомбадила!

Они переминались у порога, а Золотинка, улыбаясь, разглядывала их.

– Прекрасная госпожа Золотинка! – промолвил наконец Фродо, охваченный непонятным ликованием. Бывало, он обмирал от восторга, внимая чарующим эльфийским голосам, но тут волшебство было совсем другое, и восторг не теснил ему грудь, а согревал сердце: чудесное не было чуждым. – Прекраснейшая госпожа! – повторил он. – Мне вдруг стала внятной таинственная отрада ваших песен.

О тростинка стройная! Дочь Реки пречистой!
Камышинка в озере! Трель струи речистой!
О весна, весна и лето и сестрица света!
О капель под звонким ветром и улыбка лета!

И он осекся, сам себе удивляясь. А Золотинка рассмеялась.

– Добро пожаловать! – сказала она. – Вот не знала, что в Хоббитании живут такие речистые хоббиты. Но ты, верно, дружен с эльфами: у тебя такие ясные глаза и звонкий голос. Как хорошо, что вы до нас добрались! Ну, рассаживайтесь, хозяин сейчас придет, только задаст корму лошадкам – они ведь устали не меньше вашего.

Хоббиты ног под собой не чуяли и охотно уселись в низкие тростниковые креслица. Золотинка хлопотала у стола, а они не сводили с нее глаз, наслаждаясь, словно танцем, резвой прелестью ее движений. Со двора доносилось веселое пение. Снова и снова повторялось уже слышанное «сыр-бор», «гол-лог», «сух-мох», и звучал припев:

Молодчина Бомбадил – вовремя пришел ты к ним —
В голубом своем камзоле, а ботинки желтые!

– Прекрасная госпожа! – снова заговорил Фродо. – Может, это и глупый вопрос, но все-таки скажите, кто такой Том Бомбадил?

– Он такой и есть, – отозвалась Золотинка, с улыбкой обернувшись к нему.

Фродо вопросительно взглянул на нее.

– Ну да, вот такой, как предстал перед вами, – ответила она на его вопросительный взгляд. – Он здесь всюду хозяин: ему подвластны леса и воды, холмы и долы.

– Значит, он – повелитель здешнего края?

– Да нет же! – возразила она, и улыбка ее потускнела. – Как это было бы тягостно! – прибавила она вполголоса, почти про себя. – Деревья и травы и все обитатели нашего края живут себе и живут, ничьих им велений не нужно. А Том Бомбадил – всем хозяевам хозяин. Он знает наперечет все неведомые тропы и тайные броды, разгуливает по лесу и пляшет на холмах средь бела дня и темной ночи; никто и ни в чем ему не помеха. Старый Том Бомбадил не ведает страха – он здесь извечный хозяин.

Дверь распахнулась, и вошел Том Бомбадил. Он был без шляпы, его пышные курчавые волосы венчала корона из желто-алых листьев. Том рассмеялся, подошел к Золотинке и взял ее под руку.

– Вот она, моя хозяйка, в изумрудном блеске! – сказал он хоббитам. – Вся в зеленом серебре и звездистых искрах! Больше свеч на стол, хозяйка! Сдвинем занавески – и за доброю едой вечер минет быстро. Стол накрыт, и ужин ждет – молоко да масло, белый хлеб и желтый мед – значит, все прекрасно!

– Стол-то накрыт, – отозвалась Золотинка, – а вот гости готовы ли к ужину?

Том захлопал в ладоши и весело удивился самому себе:

– Вот растяпа! Заспешил! Приглашает ужинать! А зайчата – чуть живые, им умыться нужно. Ну-ка, милые, сюда. А плащи – снимайте. Есть и мыло и вода – умывайтесь, зайцы!

Он отворил неприметную дверь в глубине зала, и хоббиты потянулись за ним: короткий коридорчик, и за углом – дверь в северную пристройку с покатым потолком. По стенам тесаного камня развешаны были зеленые циновки и желтые коврики, плиточный пол устилал свежий тростник. У одной стены рядком лежали четыре плотных тюфячка и белые стопки постельного белья; у другой, напротив, стояла широкая скамья, а на ней – глиняные плошки и коричневые кувшины с кипятком и холодной водой. И возле каждого ложа – мягкие зеленые шлепанцы.

Вскоре умытые и освеженные хоббиты сидели за столом, по двое с боков, во главе – хозяин, против него – Золотинка. Ужинали долго и весело. Изголодавшиеся хоббиты уплетали за обе щеки, но сыру и сливок, хлеба и меда, зелени и ягод было вдоволь. Пили они из своих кубков словно бы кристальную родниковую воду, но она веселила пуще вина и развязала им языки. Вдруг оказалось, что они звонко распевают, словно петь было легче и проще, чем говорить.

Наконец Золотинка с Томом поднялись и убрали со стола. Гостей пересадили в кресла у камина; они положили усталые ноги на подставленные скамеечки. В широком камине радостно полыхал огонь, и веяло сладковатым запахом: дрова, наверно, были яблоневые. В прибранном покое погасили огни, осталась лишь одна лампада да четыре свечи на каминной доске, по паре с каждого края. И со свечою в руках возникла перед ними Золотинка: каждому из них пожелала она покойной ночи и приятного сна.