Легионы просят огня (СИ) - Врочек Шимун. Страница 19
И он действительно длинный, этот дом.
Раньше пространство было разделено занавесками на каморки для отдельных семей, но после убийства легионеров дом пустует. Похоже, его даже успели разграбить…
Грязные полотна тут и там лежат на полу или свисают со стен. В этом есть нечто жутковатое.
Огромный деревянный стол стоит под углом к стене. На нем сохранились глиняные тарелки с засохшими до камня остатками еды. Словно хозяева когда‑нибудь вернутся…
Никогда.
Мертвец хрипит и шевелится.
Я встаю, делаю глубокий вдох ртом и опускаюсь на корточки — словно ныряльщик за раковинами. Я должен задать вопрос — и получить ответ. Другими словами, мне нужен жемчуг…
— Гай Деметрий Целест.
Невольно вздрагиваю. Голос раздается в заброшенном доме. Низкий и слегка рокочущий. Дом эхом отражает этот низкий голос — так, что начинает гудеть весь, целиком. Вся эта громадина.
— Легат Семнадцатого. Какая неожиданная встреча.
И это говорит не мертвец.
Я поднимаю голову. Ну, наконец‑то…
Встаю. В дальнем конце дома, рядом с дверным проемом, стоит человек. В следующий момент я чувствую разочарование — у пришельца две руки. Проклятье!
Я ждал однорукого. А появился этот.
Он высокий. Широкоплечий.
На лице — маска. Тускло блестит серебро. Я поднимаю брови. Забавно. Похоже, это маска римского всадника. Такие используются на учениях, чтобы защитить лицо от удара копьем. В бою — очень редко. Гладкое лицо без возраста, изогнутые брови…
Человек в маске опасен.
Он настолько опасен, что у меня бежит озноб по затылку. Он словно сгусток чудовищной силы и власти.
— Я слушаю, — говорю я. — Только побыстрее. Я занят.
Человек делает шаг, медленно поднимает длинный меч. Это кавалерийская спата. Отличный клинок.
Хорошо.
Он мягко идет по дому. Ко мне. В определенный момент человек в серебряной маске сдвигается вправо, чтобы солнечный свет был у него за спиной. По клинку бегут отсветы…
Я щурюсь, моргаю.
Хитро. Из‑за проклятого солнца я почти слеп. Человек шагает ко мне черным истончившимся силуэтом в ореоле желтого света. «Серебряная маска» тонет в нем и все равно идет.
Я слышу скрип деревянного пола. Ближе, ближе…
Мягкие сапоги. Он ступает почти беззвучно — словно плывет в потоке света.
Меч плывет вместе с ним.
Что ж… Я выпрямляюсь. Приятно иногда встретиться с противником, который от тебя не бегает.
«Идущие на смерть приветствуют тебя!»
Я кладу ладонь на рукоять гладия. Лишь бы он не подвел. Спата длиннее на ладонь и выкована из отличного железа. И спата, в отличие от гладия, не гнется при ударах…
Человек в серебряной маске неторопливо шагает.
Он рослый и крепкий. И при этом — мягкий, точно кошка. Я отмечаю его обманчиво расслабленные движения. Человек держит спату острием к земле — и приближается.
— Зря ты пришел сюда, — голос из‑под маски искажен.
Я выпрямляюсь. Хо — ро — шо.
— Наконец‑то, хоть кому‑то не наплевать на смерть моего брата, — говорю я. С тихим скрежетом гладий покидает ножны. — Это мой меч. Я буду убивать им своих врагов.
Мы стоим друг напротив друга — я и человек в серебряной маске.
— Может, сдашься? — предлагаю я. — Обещаю честный суд. Почти.
— Нет, — человек качает головой. Серебряная маска разбрасывает отсветы по стенам. — Я пришел сюда не за этим. Я пришел поговорить…
— Хватит болтовни! — я делаю шаг.
Мы сходимся.
Клинки со скрежетом ударяются. Еще раз. И еще.
Через несколько мгновений я понимаю, что он мне не соперник.
Серебряная маска — неплохой боец. Сильный, гибкий, с хорошей скоростью… длинные руки и высокий рост тоже помогают.
Но у него нет таланта. Он не может импровизировать. Он действует от головы…
И поэтому проиграет. Потому что я умею думать всем телом. Я перехожу в контратаку и увеличиваю темп. Раз, раз, раз — два. Клинки звенят.
Странного убийцу избрали для меня. Могли не пожалеть денег и выбрать лучшего…
Мда. Стиль боя у него до странности знакомый. Похоже, его тоже обучали гладиаторы.
— Подожди! Я пришел… по… поговорить… — человек в серебряной маске уже не может перевести дыхание. Его голос вот — вот сорвется.
— Сдавайся, и поговорим, — я мягко шагаю к нему. Чуть смещаюсь вправо, отвожу руку в сторону. Он зря надел маску. Защита — это хорошо, но прорези ограничивают боковое зрение.
В следующее мгновение я бью справа, почти без замаха. Острие гладия чиркает по серебру маски, оставляя след. Искры. Человек отшатывается. В прорезях маски я вижу его глаза. В них — нарастающее отчаяние.
— Выслушай меня! — у него легкий варварский акцент. Впрочем, это ни о чем не говорит. У половины римлян в Германии такой выговор.
— Сейчас я тебя убью. А потом побеседуем, — я поднимаю гладий.
Зря, что ли, я сегодня собирался оживлять мертвых?!
Этот будет посвежее. Точно.
— Это мой меч, — говорю я. — Мой меч — это мой брат.
Человек в серебряной маске вздрагивает.
Молитва меча пугающе звучит в огромном пустом доме. Я даже себя немного пугаю. Человек в маске выдыхает…
Звяк! Я отбиваю в последний момент. Спата отлетает в сторону — он швырнул ее в меня — и с грохотом ударяется о стену. Падает и звенит.
Я поворачиваю голову, еще не веря, что меня чуть не провели. Сукин сын. Сжимаю гладий…
И тогда человек начинает убегать.
Похоже, у него длинные ноги. И много отчаяния. Потому что он умудряется прилично от меня оторваться.
Я бегу за ним. Передо мной качается длинный коридор… брошенный стул… полотнище с дырой… порог… крыльцо… Вот он!
У крыльца привязана гнедая лошадь. Проклятье!
Беглец легко, с полпрыжка вскакивает на лошадь, бьет ее пятками. Вперед. Я еще успею догнать…
Вперед!
Выбегаю на крыльцо, прыгаю с высоты помоста. Свист воздуха в ушах…
И промах. Удар. Проклятье, едва не сломал ноги! Я перекатываюсь через голову, вскакиваю. Пятки гудят… не спать! Не спать, Гай. Вперед!
— МАРК, КО МНЕ! — кричу я. — Быстрее! Марк!!
Всадник вылетает из‑за угла, осаживает коня. Декурион Марк смотрит на меня сверху.
— Туда! — я показываю. — За ним!
Декурион мгновение глядит на меня, затем — на беглеца, толкает жеребца пятками, конь делает прыжок… И идет боком. Вот скотина!! Нашел время показывать характер!
Кажется, целую вечность ничего не происходит — а человек в серебряной маске продолжает убегать. Я вижу его спину… гнедой круп его лошади… Уйдет! Проклятье, точно уйдет!
— Марк! Ну же! Быстрее!
Всхрап.
Затем — жеребец декуриона срывается с места. Оскаленные зубы проплывают в двух шагах от меня. Меня едва не сбивает мощной воздушной волной.
Клочья пены срываются вниз, летят на землю. Мышцы перекатываются под коричневой шкурой, из‑под копыт взлетают комья грязи…
Удар!
Проклятый декурион. Этот его Сомик бешено красив.
И забросал, сволочь, меня грязью с головы до ног.
Я останавливаюсь и едва не кричу от ярости. Ушел! Сукин сын!
— Легат, — центурион, прихрамывая, спешит ко мне.
— Тит, человек в маске… Ты видел его?
— Да, легат.
Я пытаюсь успокоиться.
— Тит, он… этот человек. Кто это был, по — твоему?
Тит некоторое время молчит, лоб рассечен морщинами. Думает.
— Наверное, варвар. Кто‑то из них, кто хорошо с нами сжился и перенял наши привычки.
Не уверен. Не может варвар так перенять наши привычки! Клянусь, по речи, по жестам, даже по манере драться — это точно был римлянин.
— Что еще, Тит?
Центурион трет бровь.
— Хмм. Ну, на мой пехотный взгляд он смотрелся в седле отлично. Почти как германец.
— Маска римского всадника, Тит. Ты заметил?
— Ага. — Центурион медлит, потом говорит: — Думаете, это был один из наших?
Предатель? Не слишком хороший вариант. Кстати…