Гоша Каджи и Алтарь Желаний (СИ) - Рябов Игорь Владимирович. Страница 67

Вот только ничего путного они в книгах на этот раз не вычитали, хотя угробили время почти до самого ужина. Попадалась всякая ерунда и небылицы о таинственном артефакте в различных вариациях. Но общая мысль ссылок сводилась к тому, что все это сказки для младшего школьного возраста, да и только.

И к вечеру головы у всей четверки без исключения распухли от того количества информации, что они бессистемно нашвыряли в мозги. Но среди груды шлака порой поблескивали крупицы на самом деле полезных и интересных сведений. Вот только крайне жалко, что к Алтарю они не пристегивались никаким боком.

В конце ужина, когда самые голодные ученики закидались наспех пищей и уже собрались резво покинуть зал, со своего места за учительским столом поднялся Этерник и попросил минуточку внимания.

— Сегодня днем у нас в школе произошло одно интересное событие, — директор потеребил бороду, а затем почесал в задумчивости затылок. — Даже и не знаю, как сказать, хорошее оно или плохое? Это, смотря с какой стороны поглядеть на него. — Тут Верд-Бизар хмыкнул, а глаза у него стали хитроватые, чуточку прищурившись. — Я бы вот, например, ни в жизнь не додумался, что можно заставить выучить заклинание увеличения таким оригинальным способом. Кто-то взял и уменьшил дверь мужского туалета на первом этаже Центральной башни до размеров учебника, когда там находился Гордий Чпок. Да еще табличку повесил рядом: «Закрыт на ремонт до весны. На крики гастарбайтеров — не отвечать! Но кормить можно».

По залу прокатилась волна возбужденного смеха, отозвавшись многоголосым эхом под сводами потолка. Гордий покраснел, наверное, до самых пяток, да вот спрятаться от направленных на него взглядов учеников всей школы было некуда. А директор тем временем поинтересовался у него:

— И сколько же ты пробыл в заточении?

— Часа три, — тихо ответил парнишка.

— Во, блин, дела творятся в школе, ужас просто, — высказалась Аня, отхлебнув скромный глоточек компота.

— И не говори-ка, сестренка, — поддержала ее Янка, вгрызаясь в огромное яблоко. — Страсти-мордасти… Это ж надо такое придумать…

Каджи с Баретто, прекратив смеяться, непонимающе переглянулись между собой, озадаченные странным поведением девчонок. А Этерник тем временем продолжил:

— За то, что ты все-таки сумел справиться с ситуацией, присуждаю три балла Фалстриму. И я сейчас не стану выискивать, кто тебе помог в постижении заклинания таким неожиданным способом. — Директор пробежался плутовским взглядом по лицам учеников. — Тем более что и так догадываюсь, чьих неугомонных палочек это дело. Просто хотел бы на будущее предупредить всех нерадивых учеников, что вот лопнет у меня когда-нибудь терпение, и я применю к лентяям точно такой же способ воспитания. Туалет у меня в кабинете просторный, вас много сможет там разместиться. И звукоизоляция прекрасная, можете вволю кричать, песни петь. Кстати, а вот память у меня стала сдавать последнее время, могу и забыть об узниках до самого утра. Так что спасибо за подсказку.

Закончил Этерник свою речь уже под хохот. Да и сам директор расплылся в улыбке, опускаясь на свое кресло с высокой спинкой. Правда, через минуту он опять поднялся.

— Я был прав на счет своей памяти. Совсем и забыл, что еще хотел сказать кроме этого. Я присуждаю Блэзкору пять баллов…

И устроившись поудобнее за столом, принялся деловито ощипывать гроздь винограда, отправляя ягоды одну за другой в рот. Видимо, он был чертовски вкусный, директор даже зажмурился от удовольствия. А сидевший по левую руку от него профессор Батлер, склонившись к Верд-Бизару, тихо поинтересовался:

— А за какие заслуги, интересно? Может быть, вы уточните, Этерник? А то ученики вряд ли поняли…

— Директор я или не директор?! — Верд-Бизар отложил гроздь в сторону. — Захотелось вот мне так… — И, видя укоризну в глазах декана Даркхола, он добавил. — Мантии у них шикарные, с огоньком. Пусть тогда считается, что за достойный внешний вид и молодецкую выправку. А?

И Этерник невозмутимо приблизил к себе остатки шоколадного торта.

— Тебе положить кусочек? — поинтересовался он у Батлера, но тот отрицательно покачал головой, слегка задумавшись. — Ну, как хочешь Своч, значит, мне больше достанется.

Только Мерида, сидевшая по другую руку от директора, уже протянула ему свое пустое блюдце, невинно хлопая ресничками. Верд-Бизар вздохнул, но, правда, при этом лыбился в седую бороду как купчина, объегоривший на ярмарке всех покупателей до единого.

— Как же, дадут в этой школе насладиться тонким вкусом в одиночку, — ворчливо возмутился Этерник. — Тебе с розочкой или без? Ну, что ты так смотришь на меня, Мэри? Да не жадный я, а экономный. Ладно, ладно, вот тебе самый большой кусок. Только смотри, растолстеешь на казенных харчах — никто замуж не возьмет. Или ты пока еще и не собираешься?

И не дождавшись ее ответа, Верд-Бизар полуобернулся к учителю истории.

— Семен Борисович, надеюсь, у вас найдется еще одна мантия?

Профессор Волков удивился неожиданному вопросу, но утвердительно кивнул головой. И директор опять повернулся к Мэри, которая как раз собралась ответить ему на вопрос.

— Да пока не находятся такие смельчаки, чтобы предложить мне руку и сердце. Но вас, директор, я обязательно приглашу на свадьбу, если она когда-нибудь будет…

Этерник мягко и ободряюще улыбнулся ей в ответ и даже слегка подмигнул. Батлер, так и сидел, крепко задумавшись и запустив пятерню в свои белесые волосы. Монотонус Хлип многозначительно прокашлялся в кулак. Семен Борисович неловко опрокинул на себя бокал вина, и тут же убежал менять промокшую мантию. Остальные учителя проводили его полным сочувствия взглядом. А Верд-Бизар еще раз улыбнулся, только на этот раз уже хитро сощурившись. Учеников же и след простыл. Преподаватели заканчивали трапезу в гордом одиночестве.

А Хилкровс — школа волшебников, что ни говори. И поэтому отоспаться ночью, как предполагал Роб, у ребят не вышло. Кто и какую магию применил, они не знали. Но небо было абсолютно ясным, ни облачка, ни тучки. Только звезды мерцали, рассыпавшись в беспорядке по небосводу.

И чтобы полюбоваться их красотой, пришлось первокурсникам взбираться на смотровую площадку Сторожевой башни, самой высокой в замке. Единственные кто не жаловались на количество крутых ступенек, спиралью закручивающихся по стене с внутренней стороны башни, так это длинноногий профессор Хлип, возглавлявший процессию. И как ни странно, Гордий Чпок, взбиравшийся одним из последних. Хотя ему-то чего возмущаться? У него в данный момент совсем другие проблемы: поскорее забылась бы история с заточением в туалете.

Звездное небо выглядело в телескоп еще шикарнее. Да и Монотонус рассказывал о созвездиях очень интересно, а потому знания и запоминались с легкостью.

Но результат ночных посиделок на площадке Сторожевой башни, сказался утром, когда наши друзья еле смогли проснуться. И весь день они бродили по школе с урока на урок хмурые, не выспавшиеся и отчаянно зевающие. А права у них на такое поведение не было, потому что именно со среды их школьная жизнь понеслась вперед по жизни такими дикими скачками, что выкроить время на лишний зевок оказывалось затруднительно.

Учиться волшебству было интересно и увлекательно. Ребята на каждом из уроков узнавали столько нового и ранее неведомого, что порой дух захватывало. И даже кое-какие успехи у них наметились. Правда, у всех по-разному.

Роб, например, очень увлекся практикой полетов на метле, что давалось ему легко и без напряга. И Монотонус даже перестал обращать особое внимание на воздушные пируэты паренька. А тот, пользуясь доверием и моментом, выделывал такие хитроумные фигуры высшего пилотажа, что близняшки порой в страхе хватались за Гошину руку и, затаив дыхание, следили снизу за его выкрутасами. И, облегченно вздохнув, когда Баретто наконец-то приземлялся, обещали ему когда-нибудь собственноручно свернуть шею, если тот не умудрится это сделать сам, навернувшись с метлы.