Из России с любовью - Переслегин Сергей Борисович. Страница 2

К концу периода Армения позиционирована в мире как важный элемент экономики Среднего Востока (Ереван – крупнейший в регионе фондовый рынок) и, одновременно, как инновационный модуль российской инновационной системы. По внедрению целого ряда гуманитарных технологий она опережает Россию, прежде всего, это относится к «гуманизации коммуникативных сред» и к «нелинейному образованию». Официальная публикация «Новой образовательной программы Армении» производит огромное впечатление в «мире постиндустриальных проектов».

Сценарий «Из России с любовью»

Глава 1. «Жандарм Закавказья: альтернативные стратегии для Республики Армения»

(Из курсовой работы студента IV курса «Военного колледжа» майора Леона Тер-Оганесяна, защищена 26 июня 2010 г.).

«В конце двадцатого – начале двадцать первого столетия Республика Армения вплотную столкнулась с тем, что выигранная война действительно стимулирует национальное развитие, но лишь посредством созданных этой войной вызовов, обращенных к стране, народу, военным, политическим, культурным, предпринимательским элитам.

Война за Нагорный Карабах способствовала консолидации армянского народа, в том числе – армянской диаспоры, и росту национального самосознания. Победив в этой войне, Армения резко повысила (но и проблемативизировала!) свой международный статус. В известном смысле, только после этой победы Армения была признана во всем мире и в макрорегионе Большого Кавказа, как «настоящее государство», способное выжить и добиться реализации своих целей.

Одновременно победы создали и несколько трудноразрешимых проблем.

Во-первых, армянская метрополия фактически оказалась «во враждебном окружении». Очевидно, что Азербайджан не смирился с потерей территории, тем самым, любая антиармянская коалиция получит его поддержку. Военный успех Армении усилил естественное взаимопонимание Азербайджана и Турции (обе страны исповедуют Ислам суннитского толка). По ряду причин, из которых не последняя – страх перед военной мощью Армении, Грузия дипломатически и экономически выступила против Армении. Отношения с Ираном развиваются более благоприятно, но необходимо помнить, что Иран – мусульманское государство и притом, рассматривающее себя как «визитную карточку исламского мира». Ожидать, что Иран будет во всех случаях поддерживать христианскую Армению, было бы политически наивно.

Во-вторых, негативное отношение соседей привело к послевоенной инфраструктурной блокаде Армении, оказавшей крайне негативное влияние на развитие хозяйства Республики. Практически, инфраструктурная недостаточность страны была на рубеже веков тем основным фактором, вокруг которого выстраивалась любая перспективная национальная стратегия.

В-третьих, победа привела к образованию Нагорно-Карабахской Республики. Это политическое и административное образование находится в тесной генетической, организационной и финансовой связи с Арменией, поэтому Армения вынуждена создавать механизмы взаимодействия с НКР. Между тем, весь опыт географически разделенных стран (Германия в 1918 – 1939 гг., Пакистан в 1948 – 1973 гг. и пр.) указывает на «затратность» и непрочность таких политических конфигураций. Территориальная связность Армении с НКР отрицательна, это означает, что некоторая доля вовсе не безграничного ресурса армянской метрополии изначально расходуется на поддержание взаимодействия с НКР.

В-четвертых, победа резко усложнила внутриполитическую жизнь Армении, приведя к росту влияния военных на государственные дела. Внутриполитическая обстановка в Армении потеряла стабильность – может быть, не до такой степени, как в Азербайджане, Грузии или Турции, но вполне осязаемо.

В этих сложных условиях руководство страны решало фундаментальный вопрос о «векторе развития» Армении. Существенную помощь в принятии основополагающих решений сыграли организационно-деятельностные игры команды Щедровицкого, проведенные в октябре 2002 и 2003 года, а также активная деятельность клуба «Армения 2015».

Борьба стратегий, развернувшаяся на рубеже веков, была также и борьбой элит. Военное руководство страны, исходя из приоритета безопасности, выступало за тесные отношения с Россией. Ей противостояла государственная и административная «верхушка», тяготеющая к независимости и рассматривающая Россию как слишком большого и слишком близко расположенного соседа. Эта группа, однако, не может четко сформулировать приоритеты развития.

Критически отнеслись к идее союза с Россией представители армянской диаспоры (особенно – проживающие в западных странах). В качестве альтернативы предлагалась ориентация на ЕС.

Наконец, во влиятельных предпринимательских средах активно обсуждалась тема ускоренного постиндустриального развития Армении (АТ-технологии) с опорой на собственные силы. Эти стратегии были прописаны в качестве «ирландского» и «сингапурского» варианта развития.

На организационно-деятельностной игре октября 2003 г. было введено важнейшее стратегическое понятие проектной когерентности: регистр удержания реальности (экономика, снабжение, электроэнергия, транспорт) должен быть естественно соотнесен с регистром изменения реальности, то есть – с поисковой активностью. В приложении к стратегическим императивам это означало обязательное соглашение об «особых отношениях» с Россией. Большое впечатление произвела фраза одного из депутатов парламента, участвовавшего в игре:

«Достаточно двух зим без тепла и электроэнергии, чтобы понять, что никакой альтернативы «Российскому вектору» у нас на самом деле нет».

Интеллектуальная и военная элита Армении пришли к этому выводу довольно быстро. Определенному консенсусу элит способствовало и полное отсутствие проектности у «государственников», концепция которых привела бы, как было показано на встрече в Афинах весной 2003 года, к реализации сценария криминально-аграрного развития Армении. («Горы и море»).

Важнейшей проблемой была позиция России. В принципе, на рубеже веков Россия, надо полагать, была заинтересована в политико-экономическое продвижение в Закавказье. В этой логике Россия нуждалась в Армении, как своем «форпосте» на мусульманском Юге. Однако, такая необходимость, насколько можно судить, слабо воспринималась российскими элитами того времени.

Исключение составляла позиция РАО ЕС. Руководителем этой естественной монополии, А.Чубайсом, была создана долгосрочная концепция развития, предусматривающая продвижение российской электроэнергетики на восток – в Северную Корею, и на юг, в Армению и Иран. Уже в феврале 2003 г. министр обороны Республики Армении С.Саркисян обсуждал вопросы российско-армянского сотрудничества в области энергетики с российским министром науки и технологий И.Клебановым: «В повестку дня заседания, которое продлится три дня, включены вопросы, касающиеся сотрудничества в энергетике, электронной промышленности, военно-технической сфере. В Ереване предполагается обсудить ход выполнения заключенного два месяца назад договора, согласно которому России в счет погашения долгов перешли пять армянских предприятий. Планируется также утвердить программу долгосрочного экономического сотрудничества на 2004-2010 годы. Выступая в аэропорту, господин Клебанов заявил, что в ходе ереванских переговоров будет обсуждаться и восстановление железнодорожного сообщения между Арменией и Россией. Он подчеркнул, что в последнее время наметился "определенный позитив, поскольку Грузия смягчает свою позицию в вопросе возобновления движения по абхазской дороге".

Список обсуждаемых вопросов приводит к выводу о «военном» характере совещания. По-видимому, именно в начале 2003 года министерством обороны была создана концепция развития Армении, впоследствии известная как «Жандарм Закавказья».

Содержанием этой концепции было создание области взаимодействия Армении и России через контроль над Кавказом и Закавказьем. Для обеих стран этот контроль рассматривался через рамку безопасности, то есть – обсуждался на уровне силовых ведомств и, прежде всего, министерств обороны.