Скарабей - Фишер Кэтрин. Страница 8

— Пачули.

— Это еще что такое?

— Ароматизированное масло. Девушки-рабыни каждый день втирают его в спину принцу Джамилю.

Сетис тихо спросил:

— Его камера рядом с моей?

— Камера! — Сотник хотел было сплюнуть, но удержался. — Скорее, палаты. Драгоценный племянник Императора — самая главная козырная карта в руках Аргелина. Он и его проклятые слоны. Тебе известно, что этих животных считают священными? Если бы Джамиля не держали в заложниках, Император давным-давно сровнял бы Порт с землей.

Сетис кивнул. Не выдержав, рухнул на кровать.

— Пусть из дома принесут все мои вещи, — распорядился он. — Немедленно.

Сотник вышел.

— Еще один писец-выскочка на нашу голову, — проворчал он и на этот раз все-таки сплюнул.

Только теперь Сетис в изнеможении выронил вещевой мешок на пол, закрыл глаза и поплыл по волнам темноты.

Он добился своего.

Проник к Аргелину.

Орфет утверждал, что у него ничего не получится, Шакал высказывал сомнения в том, хватит ли у него духу. Хватило.

Он очутился там, где и хотел быть.

В самом сердце событий.

Он открыл глаза и увидел, что по стене ползет жук. Потом жук нырнул в крохотную трещинку. Перед глазами опять возникли ворота, девушка в черной накидке. Она смотрела на него — изумленно, радостно и одновременно испуганно.

Потом она выскользнула за ворота и ушла не оглядываясь.

— Ох, Мирани, — прошептал он в тишину. — Что же я наделал?

Вторые Врата

Дорога Пепла

На дороге, ведущей в Сады Царицы Дождя, стоят Девять Врат. Так говорят сами себе люди. Каждые врата — это преграда и испытание, опасность и восторг.

По этой дороге могут ходить только мертвые и Бог, она течет и струится, как русло ручья.

Каждый год, в День Скарабея, мою статую и статую Царицы проносят через ворота, по улицам. Вокруг меня людская толпа кишит, как насекомые, плывет, как стая рыб, протягивая ко мне руки.

Я не могу говорить с ними, потому что губы у меня мраморные, но я улыбаюсь им, потому что они такие маленькие и слабые, так многого от меня хотят.

Я что-то чувствую — наверное, страх.

Но разве богам ведом страх?

Она видит солнце под землей

Как ты мог позволить ему это? — накинулась Мирани на Шакала. Радость в ее душе перемешивалась с разочарованием.

— Он сам это придумал, о пресветлая.

— Вечно он выдумывает всякую чушь! — Она в изнеможении села на один из тронов Креона, украшенный, как птица, распростертыми крыльями.

— А что ты подумала, когда увидела его? — с хитрой усмешкой спросил Шакал. — Чем он, по-твоему, занимался?

— Откуда мне знать!

И все-таки она знала. Она гнала от себя эти мысли, но грабитель могил смотрел на нее звериными глазами и улыбался.

— Ты решила, что, наверное, он нас предал. Сдается мне, что за всеми героическими подвигами нашей юной подруги кроется это невысказанное сомнение.

Его голос звучал насмешливо, и она отвернулась.

— Архон! Ты мог бы его остановить!

Алексос возвел из игрушечных кубиков башню головокружительной высоты. Сосредоточенно хмурясь, он водрузил на вершину еще один кирпичик.

— Боги не могут помешать людям делать то, что они хотят, Мирани. И к тому же нам нужен был свой человек по ту сторону.

Сдерживая подступающие слезы, она посмотрела на Орфета. Толстяк склонился к ней. В его ворчливом голосе прозвучала неожиданная доброта.

— Я скажу тебе, девочка, то, чего они не договаривают. Сетис пошел на риск из-за того происшествия со Сферой Тайн.

— Какого происшествия? — Она была озадачена.

— Помнишь тот миг, когда ты впервые дала ее ему в руки? Он рассказал мне это на обратном пути через пустыню, звездной ночью, когда мы оба лежали без сна. Сказал, что очень хотел получить Сферу, жаждал ее, а когда ты ее протянула, с нетерпением выхватил у тебя из рук. И ты это заметила. Потом ему стало стыдно. Он хотел, Мирани, чтобы ты хорошо думала о нем.

Она оцепенела. Креон вложил ей в руки чашку теплого молока, и она выпила его, не ощущая вкуса. В глубине души шевельнулась холодная скорлупка страха. Она прошептала:

— Он погибнет. Аргелин заставит его замолчать.

— А может быть, и нет. — Шакал лениво вытянул ноги на кушетке. Легкий ветерок от его движения опрокинул башню из кубиков. Алексос горестно взвыл; по стенам пробежала легкая дрожь.

Орфет тревожно огляделся.

— Дружище, это ты наделал?

Алексос хмуро взирал на груду кубиков.

— Прости, Орфет. Я больше не буду.

И стал собирать кирпичи. Шакал с толстяком переглянулись. Грабитель осторожно опустил ноги.

— Как я уже сказал, Аргелин хитер. Может, Сетис нужен ему самому. Особенно если он его подозревает. Это все равно, что ходьба по натянутому канату. Но писец сумеет по нему пройти. Сетис — мастер самосохранения.

Он осторожно пригубил Креоново вино и поморщился.

— Теперь расскажите, что здесь происходит. Давно введен комендантский час?

— Два месяца назад. — Мирани крутила в руках чашку. — После смерти Гермии власть Аргелина держится только на страхе. Он уничтожает все изображения Бога и Царицы Дождя, ставит вместо них свои собственные. Он провозгласил себя царем, закрыл все храмы и театры, арестовал тех, кто пытался протестовать. Налоги выросли, купцы держатся подальше от наших краев. Люди злятся, но не осмеливаются сказать ни слова, потому что кругом полно наемников с Севера, а они надменны и жестоки. Были казни, публичные порки, конфискации имущества. Все эти вести мы получали через знакомых Креона — уборщиков, писцов и рабов. Мы с Ретией отваживаемся выходить в Город только после наступления темноты. В Порту слишком опасно. Я там была всего два раза.

— А война? — спросил Орфет.

Мирани пожала плечами.

— Зашла в тупик. Ходят слухи, что императорский флот захватил Каллады, Милос и все острова. — Она на миг подумала об отце и отставила чашку. — Порт в блокаде, оттуда не выходит ни один корабль. Скоро начнется голод.

— Торговля замерла, а ведь надо платить тысячам наемников! — Шакал задумчиво пригубил вино. — Аргелин, наверно, близок к разорению. — Он посмотрел на Креона. — А тем временем во тьме ждет Тень.

— Она ждет всегда. — Альбинос присел на корточки, выставив костлявые колени. — Потому что Тень охраняет гробницы, места упокоения. Да, Аргелин скоро придет сюда.

Орфет угрюмо посмотрел на него над ободом чашки. Он пьет только воду, с мимолетным удивлением заметила Мирани.

— Неужели у него хватит глупости ограбить мертвых?

Шакал снисходительно посмотрел на него.

Креон выдавил свою всегдашнюю кривую усмешку.

— У нас под ногами лежат бессчетные сокровища. Он забыл богов и жаждет только мести. Гнев Архонов не остановит его. — Он искоса бросил взгляд на Алексоса. — Но теперь вернулся мой брат, и Аргелин познает на себе гнев Бога.

— У тебя есть планы, — ровным голосом заметил Шакал.

Креон пожал плечами.

— Я предпринял некоторые… меры предосторожности. Расставил ловушки и западни, вырыл подземные ходы и кое-что построил. Аргелин обнаружит, что главные карты пропали или ведут в никуда. Искатели сокровищ, которые вступят в гробницы, пропадут без вести. По городу уже ходят слухи, что в гробницах рыщет Тень Бога, костлявая и смертоносная.

— А как там река? — вдруг спросил Алексос и выпрямился. Темная челка нависала над глазами. — Моя река! Я же сказал, что верну ее, и вернул!

Креон поглядел на Мирани. Она сказала:

— Аргелин патрулирует берега. Люди берут воду только в разрешенных местах и платят за нее. Строятся какие-то оросительные сооружения, но мы о них ничего не знаем.

Алексос нахмурился.

— Он не имеет права так делать. А мои статуи, Мирани! Такие древние, такая мастерская работа!

Его голос звенел в темном углу Креоновой палаты. Над полом взвились тонкие струйки пыли, что-то соскользнуло и со стуком упало.