Черная книга колдуна - Вихарева Анастасия. Страница 66
— Я ж не могу тело бренное оставить! — расстроился Кирилл. — Я его люблю!
— И не надо. Мы не в другую Подвселенную идем, а сокращаем путь через загибулину. Не смотри по сторонам, здесь такого перехода нет, — фыркнул кот. — Специальная аппаратура нужна, которая создает видимость материи там, где ее нет. Если языком образа, то там воронка, которая заработает, когда мы встанем перед лицом ее и попросим пропустить нас.
— Так любой же в нее провалиться! — не поверил Кирилл.
— А я на что? Я ключ, который выведет тебя в люди! — кот снова фыркнул, довольный собой выставляя брюхо.
— Отдаю должное, ты умеешь водить за нос! — опешил Кирилл. — Я тонны макулатуры выучил наизусть, чтобы тайну разгадать!
— И знаешь столько, что тетя Вера перестала зубы скалить, — напомнил кот. — Мы для нее теперь кладезь мудрости!
Действительно, когда Кирилл готовился, ему старались не мешать. Академии и институты стоило дорого, конкурсы на бюджетные места стали такими же, как на мисс Россия. Двадцать человек на место и вся комиссия куплена давно. На чудо не надеялись. Но Кирилл клятвенно заверил: не займет первое место — будет ждать следующего года. И все понимали — два.
Впереди армия. Восемнадцать ему стукнуло в начале июня, как раз перед экзаменами. Слава богу, весенний призыв закончился. Дома только об этом и говорили в последние дни. И все остальные как бы за нет, кроме матери, которая понимала, что не стоит, но совесть не позволяла произнести это вслух. Ей, как врачу, приходилось иногда участвовать в призывной комиссии.
— Кирилл, это не армия! Поставлю плоскостопие, кто в твой билет будет заглядывать?! — наконец, предложила мать. — Наша молодежь никому не нужна — ни образования, ни на работу, ни жилья… Раньше хоть общежития были, а сейчас ели родители не помогут, ложись в гроб и помирай. Демократия переводится как «народ важнее», но по нашим политикам этого не скажешь. Не демократия, а алигархократия. У людей апатия, депрессия, полное безразличие, — она обернулась к тете Вере, выражая удивление. — По телевизору тут показывали — человека трое запинали до смерти, даже не остановился никто. Стариков поджигают, в рабство угоняют… Что ж дальше-то будет?!
— Ну, правильно, свезли в дом престарелых, квартиры распродали, кому они теперь нищие нужны? — Мирка пожала плечами, одобряя решение матери. — Кирилл, мы в армию тебя не отпустим. Я сама тебе ногу или руку сломаю… Всего-то девять переломов! А там двадцать семь стукнет! Ну, если еще один вариант, родишь двоих детишек!
— Я служил, пусть и он послужит! — брезгливо скривился Александр. — Чего вы его все жалеете?! Это невозможно слушать! Первый год будут бить, на второй ему не возбраняется.
— Саш, иди, мы сами разберемся! — сердито приказывала Мирка, качая трехмесячного Олежку на руках. — И не забудь молоко у бабы Дуси забрать.
— Заберу… Уси-пуси маленький, ути-пути сладенький, папочка молочко принесет, … — совершенно счастливый Александр строил козу, проверяя сырость памперса. — Вот с кем надо нянчиться! Наша мамка нянчится с каким-то чужим дядькой, на котором разве что мешки таскать… И бабки!
Покачать Олежку выстраивались в очередь — и мать, и тетя Вера, и Александр, и даже Кирилл. А тот таращился на всех голубыми, как у Александра, глазами, пускал пузыри, агукая и о чем-то разговаривая на непонятном языке, состоящем из одних гласных и пф-п, пф-п…
Александр и Мирка теперь жили на первом этаже, в комнате матери и тети Веры. На угол, из пеноблока, за пару месяцев Александр выстроил пристрой, в котором располагалась детская и спальня, в самой же комнате устроили что-то наподобие отдельной гостиной. Но небольшая. Часть бывшей комнаты матери и тети Веры теперь занимала их собственная отдельная ванная комната. На втором этаже пристроя устроили отдельную комнату для тети Веры и для матери, а там, где жил Александр, совмещенный кабинет и библиотеку, куда тетя Вера навезла своих книг.
Известие, что Мирка и Александр решили пожениться, привело и мать, и тетю Веру в шок. Они смирились с Мирославой, и теперь рассматривали Кирилла, как обманутую жертву. Случилось это полтора года назад, перед самым новым годом. Кирилл принял известие с тайной радостью, стараясь оную не афишировать. В последнее время, перед самыми праздниками, Александр ходил подавленный, кислый, а когда Кирилл застал их целующимися на улице, внезапно решил признаться.
«Я у тебя девушку увел…» — он, видимо, с этой своей мыслью совсем измучился.
«Поздравляю, я рад за вас!» — как можно спокойнее и увереннее произнес Кирилл, решив, что задание выполнено.
«Так ты…» — Александр смешался.
«Ты, возможно не поверишь, но мы с Мирославой просто друзья. Да, она мне нравится, — на всякий случай Кирилл не стал расслабляться, не давая повода Александру подумать, что он не дорожит Мирославой. — Но она всегда тебя любила. Это-то мне и непонятно! В перспективе, когда она в тебе разочаруется, я на ней женюсь.»
Не сказать, что его не тошнило, когда он замечал Александра и Мирославу в обнимку с глупыми рожами. Так они могли сидеть и час, и два, не разговаривая, молча прижимаясь друг к другу.
Но радоваться было рано — Ирина пока не ушла в прошлое. Она тут же объявилась, прознав про свадьбу. И вызвала Александра из клуба. Мирка отпускала его иногда, сама она на танцы уже не ходила, животика стеснялась. По счастью, Кирилл оказался рядом. Наглость бывшей пассии Александра его взбесила — он выскочил следом, застукав их в тот самый момент, когда они собирались уходить.
«Ты че, бычара, с этой шалавой собрался шашни крутить?! У тебя жена дома беременная, или забыл? Мозги отшибло?!» — набросился он на него, внезапно испытав такую ярость, которую едва смог сдержать. Хотелось плюнуть брату в лицо.
Он даже не понял, как схватил Ирину за волосы и протащил по земле.
«Вы когда нам, суки, фирму отца вернете?! И квартиру! Я с тебя шкуру спущу и буду на медленном огне поджаривать, если узнаю, что ты в семью лезешь!»
«Кир, отпусти ее!» — потребовал Александр не своим голосом, но заступаться не посмел.
«Пошла вон!» — Кирилл пнул Ирину под зад, выказывая свое полное презрение.
«Я его люблю!» — попыталась было вступить она в разговор, но Кирилл человека в ней не видел. напугать ее, поставить на место он мог только сейчас. А иначе придеться все начинать сначала.
«Засунь свою любовь себе знаешь куда?! А ты че молчишь, козел?!»
«Ириш, извини, но у меня действительно, жена, ребенок…» — виновато отступил Александр. Он был сам не свой, казалось, он вот-вот поведется, как бык на привязи.
«Эта башкой покалеченная?» — приструнила его Ирина.
«Что ты сказала?! — процедил Кирилл с ненавистью, сжимая кулаки. — А не хочешь кирпич на голову и дырку в черепе, а то нам бы подлечится!»
«Не смей так про мою жену…» — возроптал в друг Александр, растерявшись.
Домой Кирилл Александра тащил силой, и караулил три дня, пока не заметил, что Иринка уехала. Александру досталось и от матери, и от тети Веры, которые теперь имели на него большее влияние. И тем же вечером предупредил Мирославу, заставляя искать демона, который растопил Александра в один миг. Он уже начал сомневаться, что от Штернов когда-то избавятся — демоны поднимались и обнаруживали себя внезапно.
Но все же прогресс был на лицо, через неделю он уже не понимал, чего на него все такие злые, вспоминая Иринку с сожалением, но как отрезанный ломоть.
— Всего полтора года! — сердился Кирилл. — Не сходите с ума!
— Всего, когда каждый день не издеваются, — проворчала тетя Вера, не одобряя ни мать, ни Кирилла. — А если пинают, длиною в жизнь. Ты кого собрался защищать? Бандитов? Пусть они своих детей калечат! Они в лицо тебе насмехаться будут, а ты по отбитым почкам слезы проливать. По мне так всю страну давно пора поделить надвое, Москва там, а мы как-нибудь здесь, без сволочей, которые пьют нашу кровь. Голоса у России нет, ни один город на всю страну не вещает — ни в одной стране такого нет! Столько талантов, а мы на голые задницы безголосых пассий насильно смотреть должны. Да сколько можно терпеть?! Сил нет, но ведь ничего не сделаешь…