Черная книга колдуна - Вихарева Анастасия. Страница 90

— Не парься, — подошел довольный Ян. — Скажи, что в тайге на прииске. Все здорово, все классно, когда вернешься, не знаешь.

— Она с ума сойдет, когда номер не высветится, она у меня не глупая, — расстроился Кирилл еще больше.

— А ты дождись, когда она будет на дежурстве, если ее позовут, поверит. Ну, типа, свой не берет, а на сотовый не соединяют. Если Гоблин смог в наш мир заглянуть, козлов этих, которые нас сюда засунули, отыщем — я уверен!

— Спасибо, друг! — тепло поблагодарил Кирилл, расчувствовавшись.

Где-то глубоко он вдруг почувствовал боль, которая волной разошлась по телу, но не ранила, а словно поманила куда-то. И неожиданно понял, что со многими друзьями, которые были с ним рядом все это время, да, пожалуй, со всеми, уже не хочется расставаться. И тот мир его совсем не манит, разве что мать, тетя Вера, Мирка с Александром, которым не хотелось причинять боль. Но гуманоидам было что терять, их миры такими и были, как этот, наполненный жизнью и смыслом, без боли, без жестокости, без борьбы за место под солнцем.

Кирилл едва дождался следующего дня, обратившись к Гоблину Яше с личной просьбой, сначала хорошенько порасспросив, что твориться в доме, рассказав свою историю с самого начала. Известие, что дома успокоились, его и огорчило, и обрадовало. Мать, конечно, обвиняла в его гибели Штернов, но доказательств не было — ей пришлось отступиться. Тетя Вера немного винила себя, плакала по ночам, как мать, а после обе перенесли всю свою любовь на маленького Олежку, который теперь стал чем-то вроде Кирилла, которого пытались воспитать заново. Сашка все еще был болен, но после заявлений матери обходил дом Штернов десятой дорогой. Разве что Мирка, занятая воспитанием сына, не верила в его смерть, категорично заявляя, что от Кирилла всего можно ждать — в смысле, хорошего, постепенно уверив в этом и тетю Веру, которая, наконец, смогла расшифровать надпись в пещере — «дверь».

— Соединять? — хитро прищурился он.

— Стоп, а почему ты молчал? Мы ж давно могли вернуться! — упрекнул Кирилл.

Гоблин покачал головой.

— Твоя теория устройства миров замечательно отражает суть. Мы находимся в мире, который иногда близко к вашему миру. Представь орбиты электрона, и орбиту другого, который на внешней оболочке. Вышли на финишную прямую, кажется, так у вас говорят? А перейти из одного мира в другой можно только через ядро миров. Там! — он неопределенно кивнул в землю. — Если не выпустят, не выйдем.

— А как они перебрасывают в другой мир землю, животных, постройки?

Гоблин повел плечом, пренебрежительно оттопырив губу.

— Это как передача импульса — слаженная работа всех систем. Кстати, здесь не только эпохи земли. Таких мест по пальцам пересчитать! Рассадник жизни, в котором многие оставляют самое ценное, чтобы однажды пополнить или восстановить условия, к которым приспособились. Снаружи, всегда что-то происходит, то метеорит на голову свалиться, то, как с динозаврами, климат поменялся. Но не всем дано войти сюда… Зачем восстанавливать ваш мир, если вы же уничтожили его? — философски заметил он. — Вы злые, жестокие, вам нужна кровь. Для половины вашего населения убивать естественная потребность, как для другой ограждать убийц от гнева Бога. Вы или ненавидите, или рисуете, принимая вымысел за реальность.

— Я знаю, — согласился Кирилл. — Но мы не выбираем. Если он сформировался и сильные имеют тебя, как тогда быть? Попробуй и нас понять, — Кирилл пожал плечами, развел руки, покачав головой. — Люди убивают животных, друг друга, вырубают леса, травят моря и океаны, жгут книги, вешаются — но если позвать за собой, не пойдут. Убивая и умирая, все до одного считают себя праведниками. Мы не злые, мы конченные, убивая свой мир, до последнего будем верить, что творили добро. Нам их не остановить. И не только демоны виноваты.

— Мне тебя жаль! Ты рай видел, ты уже не сможешь без него. Это как посадить себя за решетку, в которой нет света и воздуха.

— Но когда ты один, Рай рано или поздно становиться Адом, — откровенно признался Кирилл, вздохнув с завистью. — Я живой человек. Хочется иногда покрасоваться перед кем-нибудь, — улыбнулся он.

— А Бог? Это то, чего вам не хватает, — с недоумением уставился на него Гоблин. — Он рядом, но вы проходите мимо!

— Вот ты, слышишь, видишь, чувствуешь, одной ногой в его мире. А какой он?

— Как ты, как Лейла для Эльфа, как Макс для Маши… Внутри меня, Бог как душа, снаружи, как мудрый добрый человек. Он личность, с которой я всегда могу поговорить — глаз, ухо, слово.

— Голимая муть, — фыркнул Кирилл. — У нас тоже так говорят, но все это слова!

— Нет, ты не путай, я говорю о физическом контакте, а в твоем мире верят, что именно так и происходит. И даже когда Он отвечает, они не воспринимают его, как объект. Представь вы, что голова ваша подключена к глобальной сети, скорее, напугались бы. Трудно убивать, когда знаешь, что кто-то все это видит и после предъявит, назвав убийцей. Он не человек, не примет во внимание «я не хотел», скажет — сделал, значит, хотел. Или «была нужда», скажет — не была, не искал. Или «я раскаялся», скажет — не раскаялся, убит не один, а двое. Он сегодня сказал: мне нравится Кир, но он не часто думает о той, которая сидит в темнице. Ты Рай открыл, а как же войдет она, если Бог не радует тебя?

— А как? — снова развел руками Кирилл.

— Мир состоит из Бога, все от него, — твердо произнес Гоблин. — Мы только попытались сохранить его творения. Представь, если бы мир динов исчез в одно мгновение. Что было бы с ними? Но вселенная огромна, миллионы непохожих друг на друга народов живут бок о бок, и лишь немногие обрекли себя на одиночество. Твои пращуры не прощали врагов — ни внешних, ни внутренних, знали, что враг притаился и там, и тут. А для вас не существует врагов, которые манипулируют вами — вы готовы убить всякого, кто пришел оттуда. И нет никого, чтобы ненавидеть, если среди вас. Вы как дышло, куда повернули, там и вышло. Но внутренние враги иногда много опаснее. Вы — чужие для всех, ни один мир не откроет вам двери, и миллионы придут на помощь, если вы попытаетесь выставить кого-то вон, как пропагандируете у себя.

— А почему к нам не пришли? Почему нам не помогли?

— Пришли — и спасли. Многих, кто позвал. Представь, вот город с тысячами жителей — вы нашли его, а где трупы? Где кости? Именно поэтому мы помним о вас. И даем вам знания, предоставляя право уйти с нами, или принять ваш мир таким, какой он есть. Ты должен помнить, что ты здесь не один.

— Да я вообще-то не расстроен, какие мои годы, вся жизнь впереди! — безразлично пожал плечом Кирилл.

— Нет, ты меня не понял…

Гоблин Яша кивнул на честную компанию, которая о чем-то весело переговаривалась, расположившись устроить пикничок. Зелененькие снова протягивали всем фляжку, предлагая разделить трапезу, а им пытались объяснить, что алкоголь для многих чистейшей воды отрава. Грымзик с Грымзулькой объявили их напиток вне закона, обратившись к народу с призывом искоренить зло вместе с зелененькими. И мудрость, наконец, сошла на землян, кто-то вдруг вспомнил, что алкоголь всегда называли «зеленым змеем», избавиться от которого так и не смогли.

— Они недолго будут здесь, если им откроют врата. Их ничто не держит, они всегда смогут покинут и твой мир. И повсюду они будут дома, как брошенное в землю семя. А ты — где найдешь себе пару?

— Что, баб на земле не осталось? — рассмеялся Кирилл. — Найду кого-нибудь!

Гоблин тоже засмеялся, обнажив все зубы сразу.

— А кто позволит им выйти наружу?!

— А-а… — Кирилл слегка растерялся и расстроился одновременно. — Что значит сие? — нахмурился он.

— Для начала ты должен отпустить душу, чтобы стать чьей-то душой. А это челобитная самому Богу… Это я к тому, что ты не должен строить планы, пока не будешь свободен. У нас не принято приводить в дом пришельца с идолами чужих Богов.

Гоблин помолчал, испытующе смерив Кирилла взглядом. Потом расстроено отвернулся, по человечески сунув руки в карман, которые вдруг стали по потребности его.