Мунрейкер - Флеминг Ян. Страница 8

Прохаживаясь как бы без дела между столами и обмениваясь приветствиями с игравшими, М. и Бонд очутились в конце концов возле последнего стола, рядом с адамовским камином, над которым висел великолепный портрет Дж.Бруммеля работы Лоренса.

— Контра, черт вас дери, — раздался громкий, с примесью злорадства возглас игрока, сидевшего спиной к Бонду, который мог видеть лишь его поросший короткими рыжеватыми волосами затылок. Бонд перевел взгляд влево и увидел сосредоточенный профиль лорда Бэзилдона. Председатель «Блейдса» сидел, откинувшись на спинку кресла, и оценивающе разглядывал карты, которые держал на вытянутой руке, словно музейный экспонат.

— Моя игра столь очевидна, что я вынужден объявить «реконтру», любезный Дракс, — сказал он. Бросив через стол взгляд на своего партнера, он прибавил. — Томми, если что-то выйдет не так, я отвечаю.

— Вздор, — возразил партнер. — А что скажете вы, Мейер? Хорошо бы «опустить» Дракса.

— Только без меня, — отозвался румяный мужчина средних лет, игравший в паре с Драксом. — Пас. — Он взял из бронзовой пепельницы сигару и осторожно вложил ее себе в рот.

— Я тоже пас, — сказал партнер Бэзилдона.

— И я, — раздался голос Дракса.

— Пять треф реконтра, — объявил Бэзилдон. — Ваш ход, Мейер.

Бонд заглянул через плечо Дракса. На руках у него был туз пик и туз червей. Дракс тут же взял на них и опять зашел с червы, которую партнер Бэзилдона убил королем.

— Отлично, — заметил Бэзилдон. — У вас остается еще четыре козыря плюс дама. Сейчас мы избавим Дракса от нее. — Он импасировал против Дракса, однако дама оказалась у Мейера, которой тот и взял взятку.

— Проклятие, — воскликнул Бэзилдон. — Откуда эта дама взялась у Мейера? Разрази меня гром. Ладно, остальное мое. — Он выложил карты веером на столе и выжидающе посмотрел на своего партнера. — Ты видел что-нибудь подобное, Томми? Дракс объявляет «контру», а дама оказывается у Мейера. — В его голосе слышалась лишь естественная в такой ситуации досада.

Дракс хохотнул.

— А что, вы полагали, что у моего партнера могут быть только фоски? — с издевкой поинтересовался Дракс. — Еще 400 очков сверху. Вам сдавать. — Он снял карты для Бэзилдона, и игра продолжилась.

Выходит, до этого сдавал Дракс. Это может оказаться немаловажным. Бонд закурил новую сигарету, его сосредоточенный взгляд уперся в затылок Дракса.

Голос М. вывел Бонда из задумчивости.

— Бэзилдон, вы помните моего друга коммандера Бонда. Вот решили сыграть сегодня пару робберов.

Бэзилдон улыбнулся Бонду.

— Добрый вечер, — поздоровался он, затем, обведя широким жестом руки сидевших за столом, представил, — Мейер, Дейнджерфилд, Дракс. — Трое мужчин на мгновение подняли глаза, и Бонд кивнул всем троим одновременно. — С адмиралом вы все знакомы, — прибавил председатель, приступая к сдаче.

Дракс обернулся в кресле.

— А-а, адмирал, — загрохотал он. — Рад видеть вас на борту, адмирал. Выпьете?

— Спасибо, — сказал М. с усмешкой. — Я только что.

Дракс окинул взглядом Бонда, который успел заметить рыжеватую щеточку усов и холодный блеск голубых глаз.

— А вы? — бросил он небрежно.

— Нет, спасибо, — отказался Бонд.

Дракс вновь повернулся к столу и поднял карты. Бонд следил, как его крупные короткие пальцы сортируют их.

Затем, проверяя другую свою версию, Бонд обошел вокруг стола.

Дракс не раскладывал карты по мастям, как делают это другие игроки, он лишь отделил красные от черных и притом не по старшинству, что избавляло его от непрошенных советов докучливых зрителей и не позволяло соперникам, даже если бы они того пожелали, оценить его расклад.

Бонд знал, что этим приемом пользуются только очень опытные игроки.

Отойдя в сторону, Бонд занял место возле камина. Достав сигарету, он прикурил от пламени небольшого обнесенного серебряной сеточкой газового рожка, что торчал рядом с ним прямо из стены, — пережиток тех времен, когда спичек не было еще в помине.

Со своего наблюдательного пункта он прекрасно обозревал карты Мейера, а ступив шаг вправо — и карты Бэзилдона. Ничто не мешало также обзору сэра Хьюго Дракса, и Бонд внимательно следил за ним, делая вид, что интересуется лишь игрой.

Дракс производил впечатление человека, наслаждающегося жизнью. Он был огромен — около шести футов ростом, прикинул Бонд — и невероятно широк в плечах. У него была крупная голова, короткие рыжеватые волосы, разделенные посередине пробором. По обеим сторонам пробора волосы были зачесаны на виски — для того, догадался Бонд, чтобы возможно лучше скрыть участок сморщенной, сверкающей кожи, которая покрывала большую часть правой стороны лица. Правое ухо, сильно отличавшееся от левого, также несло на себе следы пластических операций. Не вполне удался хирургам и правый глаз, который из-за стяжек пересаженной кожи, использованной при восстановлении верхнего и нижнего века, был заметно больше левого, и кроме того, отливал нездоровой краснотой. Бонд не был уверен, что глаз этот мог закрываться полностью, и решил, что Драксу приходится на ночь накладывать на него повязку.

Чтобы лучше загримировать омерзительные тугие заплаты, занимавшие добрую половину лица, Дракс отпустил густые рыжие усы и бакенбарды, начинавшиеся прямо от мочек ушей. Клочки рыжих волос покрывали также и скулы.

Эта буйная растительность преследовала и еще одну цель. Она была призвана маскировать выдававшуюся от природы верхнюю челюсть и торчавшие вперед зубы. Бонд предположил, что данный физический недостаток мог вполне развиться от детской привычки сосать палец. Усы прятали «лошадиные зубы» надежно, и они обнаруживались лишь тогда, когда Дракс разражался своим ослиным гоготом, что, впрочем, случалось нередко.

В целом же лицо Дракса, с его обильной рыжей растительностью, мощными носом и челюстью и румянцем щек, производило ярмарочное впечатление. Лицо инспектора манежа в цирке, мысленно определил Бонд. Контрастировавшая с ним колючесть и холодность левого глаза только усугубляла сходство.

Развязный, грубый, шумный плебей. Такой приговор вынес бы Бонд, не будь он наслышан о талантах Дракса. Собственно, осенило Бонда, эти манеры Дракса идут, видимо, от его представлений о бонвиванах канувшей в прошлой эпохе Регентства — безобидный маскарад калеки и вдобавок сноба.

Ища разгадку, Бонд обратил внимание на тот факт, что Дракс беспрестанно потел. Несмотря на раскаты грома, эпизодически доносившиеся с улицы, вечер выдался довольно прохладный, однако Дракс то и дело большим пестрым платком вытирал лицо и шею. Он постоянно курил, после дюжины глубоких затяжек гася одну виргинскую сигарету и почти тут же прикуривая другую, которую неизменно доставал из объемистой коробки, лежавшей в кармане его пиджака. Крупные руки, покрытые густой рыжеватой порослью, находились в беспрерывном движении — они то перебирали карты, то вертели зажигалку, что лежала перед Драксом рядом с гладким серебряным портсигаром, то тормошили прядку волос на виске, то промокали платком лицо и шею. Время от времени Дракс подносил ко рту палец и жадно вгрызался в ноготь. Даже с расстояния Бонд заметил, что все ногти его были искусаны почти до мяса.

Сами кисти рук были сильны и могучи, однако большие пальцы обращали на себя внимание своей несуразностью, причину которой Бонд понял не сразу. Наконец, он сообразил, что они были неестественно длинны и достигали уровня верхнего сустава указательного пальца.

Изучение внешности Дракса Бонд закончил осмотром одежды, которая отличалась отменным вкусом — темно-синие в тонкую полоску брюки из мягкой фланели, двубортный пиджак с обшлагами, белая шелковая сорочка с накрахмаленным воротничком, неброский галстук в мелкую серо-белую клетку, скромные запонки — судя по виду, от Картье — и простые золотые часы фирмы «Патек Филипп» на черном кожаном ремешке.

Бонд закурил сигарету и сосредоточился на игре, предоставляя подсознанию самостоятельно анализировать подробности внешности Дракса и его поведения, которому он придавал особое значение и которое таило в себе загадку его шулерства, чью природу еще предстояло раскрыть.