Наследие Дерини - Куртц Кэтрин Ирен. Страница 59

— В какой-то момент завтра я должен буду навестить леди Стэйси. Она потеряла обоих родителей, которые отдали жизнь за своего короля, и я обязан почтить своим присутствием похороны ее матери. Полагаю, они должны состояться послезавтра. Перед отъездом я также утвержу ее с мужем в достоинстве графов Истмаркских. Нет никакого смысла им ехать в Ремут, раз уж я оказался здесь. Тем более что в приграничье еще долго будет неспокойно.

— Вам понадобится согласовать свое расписание с лордом Раном, сир, однако физически вы это должны выдержать, — согласился Стеванус. — Постарайтесь не задевать лишний раз руку, но, думаю, понемногу вы привыкнете ее оберегать.

Райс-Майкл широко зевнул и прижал руку к груди.

— Думаю, я этому уже научился, Стеванус. Едва ли это самая большая тайна бытия.

Стеванус хмыкнул.

— Я пойду с вами и помогу вам лечь в постель, сир. Не дело, если вы упадете по пути в свой шатер. Чего доброго, люди решат, что вы ранены слишком сильно… или пьяны.

В сгустившихся сумерках неподалеку от командного шатра трое мужчин в грубых клетчатых одеждах истмаркских горцев наблюдали из темноты, как король вышел наружу, опираясь на руку военного лекаря по имени Стеванус. За ними проследовали оба королевских оруженосца. Хотя у короля на плечах был плащ, почти скрывавший тело, наблюдатели заметили, что правая рука его забинтована почти до локтя и висит на широкой петле. Руку он прижимал к груди и, похоже, с трудом удерживал равновесие. Лицо казалось напряженным и бледным в свете факелов, которые держали двое стражников, сопровождавшие короля и лекаря.

Они явно направлялись к королевскому шатру, и непохоже, чтобы Райс-Майкл был под стражей. Безмолвно переглянувшись, трое наблюдателей разделились и окольными путями двинулись к королевскому шатру, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания. Наконец, когда король, лекарь и оруженосцы прошли в палатку, над которой лениво развевался штандарт Халдейнов, все трое вновь встретились, стараясь держаться подальше от света и часовых, охранявших вход.

Шатер этот слишком хорошо охранялся со всех сторон, с первого дня прибытия королевских войск. Повсюду были установлены факелы, и рыцари Custodes расхаживали по всему периметру, постоянно держа часовых в поле видимости. Пару минут спустя лекарь вышел в одиночестве, и трое наблюдателей молча проводили его взглядами, пока он не скрылся в командном шатре, а затем и сами растворились во тьме.

Чуть позже, в своей собственной палатке, окруженной преданными людьми, которые не подпустили бы сюда посторонних, все трое, шепотом переговариваясь, принялись делиться впечатлениями обо всем, что произошло за этот день.

— Не могу сказать, насколько серьезна его рана, — произнес Ансель. — Когда он только въехал в лагерь, то выглядел не так уж скверно.

— Как Целителю, мне показалось, что он в шоке, — отозвался Тиег чуть слышно. — Не знаю, что там у него с рукой, но Стеванус занимался ею очень долго. Слишком долго, даже для лекаря-человека.

— Я порасспрашивал одного из лучников, после того как в воспоминаниях его прочел все, что он видел из магического поединка, — вмешался Джесс. — Ему показалось, что королю на руку наступила лошадь. Вопрос в том, насколько это серьезно. Лучник не видел крови, но это не обязательно к лучшему.

— Верно, — согласился Ансель. — Если его придавило копытом, то может быть все, что угодно, от простого синяка до переломанных костей. К тому же, это та рука, в которой он держит меч.

Тиег хмыкнул:

— С точки зрения того, насколько это больно, не имеет значения, какая именно рука пострадала. К тому же, ранение его заметно ослабит.

— Даже и не думай о том, чтобы проскользнуть туда незамеченным и попытаться помочь, — пристально глядя на юношу, заявил Ансель. — По крайней мере, не сейчас. Нам сперва нужно разобраться, что происходит. И мы не можем позволить тебе рисковать жизнью впустую.

Тиег, хотя и выглядел слегка удрученным, все же не мог не согласиться с такой логикой.

— Ну что ж, — пробормотал Ансель. — Думаю, нам следует сообщить обо всем Джорему. События приняли оборот, которого, сдается мне, никто не ожидал… И менее всего сам король. Не знаю, какова была доля его участия в том поединке, но Судри погибла, и Миклос, вероятно, тоже. Я также не знаю, что за вопросы задавал ему Ран, но молю Бога, чтобы король нашел на них убедительные ответы.

Джесс кивнул.

— Ну, по крайней мере, сегодня, полагаю, его больше никто ни о чем спрашивать не станет. Если Стеванусу пришлось вправлять раздробленные кости, скорее всего, он дал ему сильное успокоительное и болеутоляющее… Должно быть, именно поэтому король так нетвердо держался на ногах. Хочешь сам известить Джорема или лучше мне?

— Я это сделаю, — заявил Ансель. — И на всякий случай давайте поставим кого-нибудь наблюдать за его палаткой на эту ночь. А потом возвращайтесь сюда, вы оба. Я думаю, мы узнали все, что возможно… Жаль только, что нет возможности порасспросить основных участников… А время уже слишком позднее, чтобы шататься по лагерю, не вызывая подозрений.

— Согласен, — отозвался Джесс и, попрощавшись с друзьями, ушел прочь, чтобы установить наблюдение за королевским шатром.

Тиег с недовольным видом уселся у входа в палатку, следя, чтобы никто не побеспокоил Анселя, который вытянулся на своем тюфяке и погрузился в транс, устанавливая связь с Джоремом.

Глава XIX

Кто введет меня в укрепленный город? [20]

Райс-Майкл Халдейн ничего не знал о тех усилиях, что предпринимались ради него этой ночью. Вскоре, благодаря снадобью Стевануса, он впал в забытье, и сон его был глубоким, полным тревожных видений, которых поутру он не мог припомнить… Но, по крайней мере, как и обещал лекарь, боль не мучила его.

Шум пробуждающегося лагеря и начавшаяся пульсация в руке пробудили его вскоре после рассвета, и первое, что он ощутил, была тупая головная боль, отвратительный привкус во рту и ужасающая жажда. Катан заснул прямо на стуле рядом с походной койкой, а Фульк уже предусмотрительно принес горячей воды для утреннего омовения, и эля, чтобы заглушить жажду. Напившись, он почувствовал себя чуть получше, но все тело болело, словно избитое. Его и самого ужаснуло, насколько он стал беспомощным, владея одной лишь рукой, и даже в самом малом ему пришлось звать на помощь обоих оруженосцев, которые и помогли своему господину с омовением и одеванием. Поскольку никто ничего не сказал ему по этому поводу, он решил, что сегодня наряжаться в доспехи ни к чему, по крайней мере, с самого утра, а потому попросил принести ему льняную тунику с широкими рукавами, кожаные штаны и сапоги. Стеванус вошел как раз в тот момент, когда Катан поправлял петлю, что поддерживал правую руку, и король тут же позвал его на помощь. Рука к тому времени уже вовсю ныла от боли, но Стеванус отсоветовал вновь принимать маковую настойку, по крайней мере, до завтрака. По просьбе короля, Катан набросил ему на плечи легкий плащ и застегнул на плече фибулу Халдейнов. Полой накидки они прикрыли перевязанную руку, и все вместе отправились в командный шатер на утреннее совещание.

За обильным завтраком советники сообщили ему добрые вести. Ничто не нарушило ночью покой лагеря, и Марек, как и обещал, с первыми лучами рассвета начал выводить торентские войска из Кулликерна. Длинная колонна, вытянувшись по колдорскому перевалу, постепенно исчезала на равнинах Толана. Больше от торентцев не было никаких известий.

— Разведчики Сигера донесли, будто видели похоронный кортеж принца Миклоса, который выехал из ворот одним из первых, прямо на рассвете, — сказал королю Манфред. — Там было несколько конных носилок, а также клирики… скорее всего, свита патриарха. Последние остатки войск уйдут к полудню. Так что мы можем ближе к вечеру отправиться взглянуть на город.

Тем временем дозорные отряды Марли и Истмарка наблюдали за отходом торентцев, преследовали их по пятам, готовые напасть на отстающих. Позавтракав, Ран с Манфредом отправились вместе с Корбаном и еще несколькими истмаркскими военачальниками проехаться по округе, взяв с собой лорда Джошуа и еще нескольких Custodes. Короля препоручили заботам отца Лиора и мастера Стевануса, неохотно дав ему дозволение отправиться в Лохаллин, дабы засвидетельствовать свое почтение новой владелице замка. К вящему отвращению короля, Лиор принялся настаивать на том, чтобы взять с собой в сопровождение рыцарей Custodes, включая ненавистного ему Галларда де Бреффни.