Семь цитаделей (СИ) - Удовиченко Диана Донатовна. Страница 13

Ромка погрузился в размышления, потом робко сказал:

- Она про одно только место говорила. Они тут всегда встречались, а иногда, если она хотела отца разыскать, то шла прямо сюда.

- Ты о чем? - подскочил Макс, не решаясь поверить в удачу.

- Да вот про эту скалу. Отец на ней любил сидеть.

Действительно, скала была идеальным порталом - защищенная от чужих глаз, и в то же время приметная. А еще здесь была очень подходящая энергетика - Макс не смог бы объяснить, но на скале он чувствовал, что находится один на один со всем огромным миром, и как будто сливается с ним.

- Хорошо, давай попробуем, - сказал он. - Но только теперь это твой портал, и ты должен его активировать.

- Это как?

- Постарайся ни о чем постороннем не думать, прислушаться к себе, а потом захоти оказаться в другом мире.

Ромка зажмурился и некоторое время стоял в напряженной позе, потом выдохнул:

- Не получается…

- Не торопись, - наставлял его Макс, - расслабься, успокойся, почувствуй, что способен пройти сквозь пространство и время.

Задача оказалась для парня очень сложной. Похоже, он ничего не знал о состоянии покоя, и расслабиться у него не получалось. Максу пришлось в срочном порядке провести нечто вроде тренинга, и какое-то время Ромка учился правильно дышать, затем перешел к упражнениям на отрешение от реальности, выслушал лекцию о погружении в собственное сознание… В какой-то момент он ошеломленно прошептал:

- Я понял, вот оно…

Действительно, скала покрылась туманной дымкой, затем пришло ощущение ряби в глазах, и наконец мир вокруг исчез, постепенно превращаясь во что-то другое.

- Приехали! - Макс потряс изумленного Ромку, который, зажмурившись, стоял рядом с ним на широком проспекте в центре Старограда.

Небо над столицей было темным. Макс, из-за своих постоянных перемещений запутавшийся в часовых поясах, представления не имел, который сейчас час, и вообще, как можно посчитать разницу между сочинским временем Первой грани и староградским - Второй. Перед ними возвышался знакомый особняк князя Пшесинского, в котором Макс и его друзья были однажды на балу. Собственно, там они и встретили Эдика. Окна дома Пшесинского были ярко освещены, оттуда доносилась громкая музыка. Видимо, князь и сегодня давал бал.

- Ой, а что это с тобой? - отмер Ромка, с любопытством разглядывая Макса.

- То же, что и с тобой, - рассмеялся тот. - При пересечении граней люди изменяются. И вещи тоже.

Лицо парнишки стало еще красивее, теперь оно излучало какое-то неземное обаяние. Его дешевенький спортивный костюм превратился в невыразительное серое одеяние, в каком здесь ходили ремесленники, а стоптанные кроссовки теперь стали не менее поношенными сапогами. "Надо будет его приодеть", - мельком подумал Макс. Но сейчас перед ним стояла более серьезная проблема: Ромку надо было доставить в дом его отца, а Макс не знал, где это находится. Ничтоже сумняшеся, он взял парня за руку и направился к дому Пшесинского.

Лакей, вышедший на звон медного колокола, висящего на двери, Макса, видимо, узнал, потому что, почтительно проговорив:

- Сюда пожалуйте, - пропустил их в дом.

Пройдя в сопровождении мажордома через роскошный вестибюль, Макс не успел ступить на порог бальной залы, как очутился в крепких объятиях князя Павла.

- Матка боска! Пан Макс, как я рад! - восклицал эмоциональный лониец, - Ты надолго к нам?

- Еще сам не знаю, - неопределенно отвечал Макс.

- Понимаю, понимаю, секрет! Все-то у тебя секреты да тайны, как у покойного Штефана. Помнишь его? Знатный был кавалер!

- Да, помню. Граф Пржевецкий был прекрасным человеком.

- Ну, царствие ему небесное! Умер он, как истинный лониец - в бою, - перекрестился князь Пшесинский и тут же заторопил, - пойдем, пан Макс, в буфетной столы с закусками накрыты. Выпьем по чарке, вспомним былое, поговорим…

И Макс, не планировавший задерживаться надолго, был просто утянут неугомонным князем к столу. Вслед за ними шел Ромка, пораженный великолепием княжеского жилища, так что рот у мальчишки не закрывался от изумления. Посмотреть действительно было на что: Пшесинские по праву считались одной из богатейших семей Лонии, и их дом в Славии вполне соответствовал стилю их жизни. Бальная зала вмещала огромное количество народу. Когда Макс и Ромка в сопровождении графа проходили мимо, там заиграла медленная музыка, и изысканные кавалеры закружили в танце прекрасных дам. Звуки музыки, жизнерадостный смех, аромат духов, сверкание бриллиантов - все это приводило бедного Ромку в состояние ступора. Мальчишка явно стеснялся своей неловкости, старенького костюма, он старался сжаться и стать как можно незаметнее, но не тут-то было.

- Ах, какое прелестное дитя! - к мальчику со всех сторон оборачивались женщины и девушки, стараясь обратить на себя его внимание.

- Посмотрите, ма тант, какой купидончик!

- Князь, представьте же мне вашего протеже!

- Чего это они? - испуганно прошептал Ромка, вцепившись в рукав Макса.

Макс, напрочь забывший, что парень унаследовал дар своего отца, значит, стал неотразимым для женщин, тихонько фыркнул и ответил:

- Все нормально, Рома, не тушуйся. Я потом тебе объясню.

Наконец, они оказались в буфетной. По сияющему паркету бесшумно скользили молчаливые лакеи, разнося напитки, столы ломились от изысканных закусок. Вокруг стояли одни мужчины, с удовольствием употреблявшие кто водку, которой здесь было сортов десять, кто вино, выбор которого был еще богаче. Видимо, дамам полагалось дождаться ужина, или довольствоваться десертами - Макс не знал, отметил только, что в буфетной женщин нет. Он не успел испытать облегчения по этому поводу, как взгляды всех кавалеров обратились на несчастного Ромку. В глазах присутствующих явственно читалось искренне отвращение и враждебность.

- Господа, сегодня у нас особый гость! - воскликнул князь Пшесинский, - Позвольте представить: пан Макс из рода Зеленых!

Со всех сторон раздались приветственные возгласы, мужчины подняли свои бокалы и рюмки, провозглашая тосты в честь Макса. Тот, решив, что ему нужна трезвая голова, выбрал самое легкое вино и поднял свой бокал, показывая, что пьет за здоровье всех присутствующих. Потом к нему потянулись с приветствиями кавалеры, многие из которых принимали участие в осаде Лиллигейта, и пришлось выпить с каждым из них. Все эти люди находились тогда в отряде графа Пржевецкого, и каждый из них пошел в бой добровольно, следуя лишь зову сердца и своим представлениям о чести лонийского дворянина. Макс был безмерно благодарен им, и сердечно отвечал на все их тосты и вопросы. На некоторое время о Ромке все забыли, и тот принялся увлеченно набивать рот копченым окороком, красной и черной икрой, солеными рыжиками, и прочими вкусностями, запивая все это игристым вином. Но продолжалось такая идиллия недолго, князь Павел, обратив на мальчишку взор, полный несвойственного ему аристократического ледяного пренебрежения, официальным тоном вопросил:

- Позвольте узнать, пан Макс, кто этот юноша? Если слуга, то давайте отправим его на кухню. Там его накормят. Вы уж простите великодушно, но, при всем моем уважении к вам, ему здесь не место.

"О, черт! Есть же еще и обратная сторона родового дара Желтых!" - подумал Макс. Как он мог забыть о том, что неотразимо привлекательный для женщин Эдик вызывал у мужчин столь же жгучую, неосознанную ненависть! Вполне естественно, что такие же чувства люди сейчас испытывают и к его наследнику. Макс счел за благо прояснить ситуацию и обратился к князю:

- Простите меня, пан Павел, я совсем забыл вам представить моего спутника. Это пан Роман, сын пана Эдуарда, который погиб в Лиллигейте, в той же битве, что и ваш кузен, граф Штефан.

- Вот как! - сквозь зубы процедил князь, удивленно приподнимая брови.

Макс очень надеялся, что хорошее воспитание и гостеприимство, бывшее у каждого лонийца в крови, не позволят князю выставить вон ни в чем не повинного ребенка. Действительно, князь Павел быстро взял себя в руки.