Чиста пацанская сказка - аль Атоми Беркем. Страница 10

К ужину в кабак при гостинице спустился ни дать-ни взять - Хетрофский делован из приличных. Черный казакин, черная рубаха, ладанка на корабельной толщины цепочке.

– …Во цепищща-то, слышь, как прям у зыганского атамана с Сенного рынка! Помнишь, Ахгртемка, как на Шлемазленницу-то под мостом мужики стенка на стенку бились? Вылитый он, правда? - шептались поварята, завидев нового постояльца.

– Эт мы с Брыфодий Горнеичем нынче куплять на извощщике ездили. - гордо обозначил свой статус орчишка-коридорный. - Еще б сапоги всмятку, но, кубыть, господин роста стесняются - оставили старые, востроносые на каблуке.

– Да, люди-то против нас ростом не вышли…

– А ну, столпились! - тряпка в умелых руках старшего полового хлестко прошлась по ушам орчишек. - Работать, сучьи дети! Ахгртемка, а ну бегом отнес меню господину!

Получив меню, Марат засомневался - жить здесь куда-ни-то, но вот жрать… Че-то уж больно часто мелькают "соленыя", "перченыя преизрядно", да "под маринадом Хранцузским"…Охотный Ряд недалеко; а про тамошние порядки попадалась книжка хепца какого-то, по фамилии Гилеровский ли, Гитлеровский, марового, короче. Да, точно, на Серовской пересылке, еще тогда всем баном ржали… Так что что благодарим покорно - "пирог с воловьими почками и сыром, марцыпаном тож" сами ашайте, нам бы че попроще, но чтоб с утра мычало. Оставив за спиной неотведанные "марцыпаны", Марат свистнул извозчика и приказал отвезти на Тишинку, по пути выспрашивая о наличии национальных кабаков поблизости. Оказалось, едва ли не на самой Тишинке - персидский гостиный двор, при нем чайная.

– До чего басурмане лепешки пекут духовиты… - мечтательно потянул носом орк. - Утром бывало мимо едешь, вроде и калача нарубишься, а вздохнешь и хучь опять за стол…

– Вот туда и правь. Казенная-то у тебя есть?

– Обижаете, барин… Шашнадцать алтын полштофа.

Рубанув палава почти хорезмского качества под буряцкий улун, сыто отдувающийся Марат в охотку прошел полверсты до рынка. Ряды давно были пусты, и единственными посетителями остались собаки, растаскивающие требуху из помойных ям, да ночующие под прилавками бомжи. Бросив одному из них грошик, Марат получил исчерпывающие сведения о дислокации местных сил правопорядка, их количестве, вооружении и текущих оперативных наработках. Оказалось, что в данный момент упомянутые силы имеют пить чай в обществе ночного сторожа рынка, во-о-он в той избе с рекламой сапожни по-над палисадом.

Через несколько минут Марат уже наливал по второй, называя сторожа Ыгорием, а околотошного - Мельпомяйненом; оказался чухонцем из Грызенфорса и большим знатоком синего дела. После третьей Марат решил собрать разбросанные "шашнадцать алтын" - над Мусорсквой понесся звон: все семь-сороков ударили ко всенощной. Наведя базар на нужную тему, Марат легко стал обладателем клочка сельдяной обертки с каракулями "старый памаги пацану" и радушного приглашения заходить.

Поджидавший в безопасном отдалении бомж не прогадал, вышедший из сторожки деловик охотно накатил ему еще грошик за сущую безделицу - проводить до расположенного в двух шагах дома старого зыганского колдуна Зашквара.

На стук в основательную калитку отворил молодой чернявый ракшас с массивной ченей в левом ухе и дикими блестящими глазами…Хе, ишь ты, Яшка-мститель, подрос… Поди, не один окрестный муж на тебя вилы точит…

– Что, рома, один у папы? - тесня зыгана брюхом, нагло осклабился Марат. - Посунься, раскорячился на всю дорогу…

Зыган недоуменно отступил, пропуская нахального посетителя, и Марат, избежавший долгих, если вот так сразу не приструнить, "к кому" да "от кого", прошел во двор.

– Веди, че припух-то? - обернулся Марат на случай, если Яшка вдруг опомнится и задурит, но тот, оказывается, запирал калитку.

– Щас, да… Жынеса карыхте джас?

– Нет, чавора, сам веди.

Ракшас пошел вперед, и Марат долго петлял за ним по полупустым комнатам кхэра, запинаясь о ковры…В натуре, у зыгана внутри больше чем снаружи… - припомнил Марат бабскую поговорку. - Или он для важности меня кругом провел, типа во какой дом большой. С них станется, с детства вбито: рандоль не вдуть - не пообедать…

Наконец ракшас оставил гостя перед очередной дверью и растворился в темной анфиладе пустых комнат. Марат неожиданно для себя тормознул - его вдруг обдало ледяным холодом, словно дверь перед ним распахнулась в Верхоянский январь, когда над тайгой стоит треск лопающихся винтом кедров и прихватывает глаза, если забываешь моргать. Контраст между теплом воздуха, ясно ощущавшимся кожей рук и студеным ветром, прохватывающим тело вызвал нешуточный страх, с немалым усилием подавленный Маратом…Че приссал-то, герой Шипки и Плевны?! Это он просто "смотрит" на тебя через дверь! Че, первый раз столкнулся, что ли!.. Только Марат собрался разозлиться на себя, как из-за двери раздался старческий, но пробирающий до потроха голос:

– Яв кемэ, чавора.

…Оба, теперь уже я чавора. Надо сказать, не возражаю. Круговращение жизни, епть - сёдни какер, завтра кнакер… - бодрился Марат, поняв, что нашел немного больше, чем искал…Теперь осталось унести добычу, и как-то провернуться, чтоб добыча не унесла меня… Марат потянул дверь и вошел в комнату. В кресле у стола сидел древний ракшас, старый как сама жизнь, с глазами чернее направленного тебе в лоб ствола. Больше свечке на углу стола осветить не удавалось…Блин, не стыдно и обосраться… - подумал Марат, вежливо кланяясь ракшасу. - Похоже, я пришел по адресу…

– Конту сан?

– Человек.

– Сырту кхарна?

– Марат Бугульма.

– Бешпаш мандэ, чавора.

Марат послушно сел на табуретку подле ракшаса.

– Конту сан, Марат Бугульма?

– Я же говорю, человек.

– Мэ анда шундём, чавора.

Марат, почувствовав, что сейчас не стоит вилять и краситься, честно ответил ракшасу:

– Здесь говорят, умер без смерти. Я сосед. Вернее, был соседом.

– Я слышал о таких, как ты. - ракшас внезапно перешел на эльфиш. - Вижу впервые. Ты из той же породы, что и Кул-Гу-Шаф, которому поклоняются эти идиоты. Давший им этот самый Ход, который они забыли, не успев понять. Хотя как можно понять правила Баро Кхэр, стоящего в другом мире… Что привело тебя ко мне, человек-сосед?

Марат изложил перечень необходимого ему и уточнил:

– Сегодня. Деньги у меня есть. И даже "рекомендация" - решил пошутить Марат, показывая ракшасу селедочный мандат Мельпомяйнена.

Оказалось, за свою не самую короткую жизнь ракшас не забыл о существовании юмора и улыбнулся:

– Да, это в корне меняет дело…

Улыбка слетела с лица ракшаса, и казалось, что улыбка эта была мимолетным наважденьем - настолько неуместно выглядела она на этой страшной маске. Ракшас замолчал, глядя сквозь темноту перед собой. Марату казалось, что время то ли остановилось, то ли понеслось с головокружительным ускорением. Сколько прошло за эту минуту - час, год, вся жизнь?

– Ты все получишь, чавора, и мне не нужны твои деньги.

– Почему, господин Зашквар?

– Дром Баро, человек-сосед. Знаешь, что это?

– Ну… "Дром" - дорога, "Баро" - большой. Так вы называете Путь, да? Колесо Жизни. Великую Реку. Да, кажется, я понял, господин Зашквар. Я знаю, что такое Дром Баро.

– Не говори мне "господин", человек-сосед. Да и никому не говори, ты же теперь знаешь, что такое Дром Баро. - снова на мгновение холодно улыбнулся ракшас. - Дром Баро привела меня в это кресло. Дром Баро привела тебя в эту дверь. И ты принес самые лучшие рекомендации, человек-сосед. Знаешь, какие? - ракшас опустил взгляд и упер его в Маратовы зрачки. Снова перешел на зыганский: - Жужы рат. Рувэскрэ ило.

Марат машинально перевел:"жужи рат" - "чистая кровь"; с "рувэскрэ ило" было похуже, "ило" - "сердце", но что такое это "рувэскрэ"… Однако вопроса не задал, решив спросить о значении слова того парнягу, который встречал.

Ракшас неуловимым движением поднялся и взял со стола узелок, протянув его Марату: