Маг и кошка - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер. Страница 69

Пиконийцы, как оказалось, были людьми открытыми и хвастливыми и с большой охотой рассказывали о себе. На пиру Антоний и Балкис узнали многое о пиконийских традициях и истории и выпили немало вина. Ни разу они не испили чаши до дна, но чаши были уж очень велики, да и пир затянулся чуть не зари. Пиконийцам, в конце концов, было что отпраздновать, и они неустанно восхваляли Балкис и Антония и говорили о том, что если бы их избавители явились не утром, а к вечеру, то виноградник представлял бы собой весьма печальное зрелище.

Думая об этом теперь, Балкис содрогнулась.

— Какое счастье, — сказала она, — что мы вышли к винограднику вовремя и успели придумать заклинание! Если бы птицы уже набросились на людей и ягоды, мы могли бы так напугаться, что оробели бы и ничем не смогли помочь этим бедолагам!

— Это верно, — коротко откликнулся Антоний, сонно моргая.

— Нам нужен проводник, — с трудом подбирая слова, заметила Балкис, всеми силами стараясь заставить работать свой пропитанный вином мозг. — Хорошо бы, чтобы с нами странствовал кто-то, кто смог бы предупреждать нас о подобных опасностях заранее.

— Об опасностях вроде войны с птицами?

— Да нет же! Вроде этого пиконийского пира! Давай спросим в ближайшей деревне — не согласится ли кто пойти с нами.

Антоний показал спутнице небольшой бурдючок.

— Это мне король дал, — объяснил он. — Посоветовал выпить глоток, если голова уж слишком разболится. Не хочешь глотнуть?

Балкис опасливо посмотрела на бурдюк:

— А что там налито?

— Вино, которое пиконийцы уваривали до тех пор, покуда оно не стало втрое крепче того, которое мы пили на пиру. Вот почему и одного глотка хватит — так сказал староста. А еще он сказал, что желательно наливать несколько капель этого вина в любую воду, которая нам покажется не слишком хорошей.

Балкис поежилась.

— Если это вино еще крепче того, от которого у меня так раскалывается голова, то убери его от меня подальше, Антоний! Может, воду оно и очищает, но мою кровь — навряд ли.

Чем дальше уходила на север странствующая пара, тем суше становилась земля. Плодородные поля сменялись обширными, поросшими травой степями, и эти степи тянулись до самого горизонта, насколько хватало глаз. Навстречу путникам издалека двигались какие-то маленькие точки. По мере приближения эти точки стали расти, и вскоре Балкис и Антоний разглядели антилоп и диких быков.

— Там, где живут поедатели травы, непременно есть и поедатели плоти, — философски заметил Антоний и заметно насторожился. — А хищникам все равно, чью плоть кушать.

— Я буду держать наготове заклинание, с помощью которого можно будет сомкнуть их челюсти, — пообещала Балкис и стала думать над соответствующим стишком.

Но прежде чем такой стишок успел понадобиться, степь сменилась речной долиной, поросшей деревьями и кустами, посреди которых сбились в кучку крестьянские домики. Антоний и Балкис очень обрадовались, разыскали тропку, что шла на спуск, и пошли по ней.

Когда они спустились в долину, Антоний нахмурился и огляделся по сторонам.

— Интересно… — проговорил он озадаченно. — Когда мы стояли наверху, перед нами открылась добрая половина долины, но я не заметил ни возделанных полей, ни сенокосных лугов, ни выпасов.

— Может быть, они как раз в той части долины, которую мы сверху не рассмотрели, — предположила Балкис. — Мы ведь видели деревни. Должны же местные жители вести какое-то хозяйство.

— Будем надеяться, что они благосклонны к странникам, — неспокойно проговорил Антоний.

Дорога пролегала среди деревьев. Балкис остановилась и принюхалась:

— Какой чудесный аромат! Вот не думала, что яблоки так славно пахнут!

— Может быть, ты просто никогда не бывала в саду, — пожал плечами Антоний и огляделся вокруг. — А я бывал, но эти деревья намного выше и развесистее тех, что растут у нас в горах. — Он сдвинул брови. — Однако как плохо здесь ухаживают за яблонями! Почти все деревья до единого нуждаются в обрезке, а яблоки такие маленькие! Владелец сада не удосужился проредить цветы — тогда яблоки выросли бы более крупными!

— И как странно, что одни деревья в цвету, а на других уже зреют плоды, — обратила внимание Балкис, осмотревшись по сторонам. — Кое-где яблоки еще совсем зеленые, а на других ветвях наполовину вызрели.

— Правду сказать, я никогда не задумывался, как себя чувствуют растения в краях, где нет ни осени, ни зимы, — признался Антоний, — а царит вечное лето. Просто волшебство какое-то.

— Вот-вот, волшебство, — задумчиво проговорила Балкис и настороженно нахмурилась. Затем она замерла, отрешилась от всех мыслей и открыла свое сознание для прикосновения волшебства, царившего в саду.

Словно сквозь толстый слой ваты донесся до нее голос Антония:

— Балкис! Что с тобой?

Девушка не ответила, и юноша решил не докучать ей — он просто молча встал рядом и стал наблюдать за Балкис. А ее порадовало то, что он волнуется за нее и готов встать на ее защиту при малейших признаках опасности, но еще она понимала: зная, что она — волшебница, Антоний ни за что не будет опережать события.

В детстве Балкис постоянно общалась с магическими созданиями и потому обзавелась не только недюжинным волшебным даром, но и научилась необычайно тонко ощущать волшебство. И вот теперь она внимала проявлениям магии и чувствовала их повсюду. Она медленно подошла к яблоне, коснулась ладонью коры дерева и мысленно задала вопрос той дриаде, что обитала внутри ствола. Ответ последовал незамедлительно. В нем была осторожность, но было и любопытство. Балкис тут же подумала о русалках, с которыми встретилась в Маракандс, — о тех самых, которые спасли ее и позаботились о ней, когда на город напали варвары, и мать Балкис, чтобы спасти свое новорожденное дитя, уложила ее в ковчежек из слоновой кости и опустила этот ковчежек в ручей. Потом русалки передали девочку древесным духам, и те некоторое время воспитывали ее. Яблоневая дриада была очень тронута этим мысленным рассказом и безмолвно позволила Балкис беспрепятственно ходить не только по саду, но и по всей долине. Балкис отняла руку от коры. Она знала, что теперь, когда люди уснут, эта дриада расскажет об их разговоре своим подругам, и в саду будет устроен настоящий праздник жизни, с песнями и танцами. Девушка медленно, осторожно вернулась в реальный мир, ощутила, как сердце ее забилось чаще, как холодит щеки прохладный ласковый ветерок, как сладко пахнут яблоневые цветы.