Город каменных демонов - Ерпылев Андрей Юрьевич. Страница 11
– Одно время филиал рейхскомиссариата тут размещался, – со значением в голосе пояснил таксист. – Остланд – слыхала про такой? Чины тут берлинские заседали, бывало…
– А чего же не сбили? – спросила Вера, с трудом обретя дар речи. – Это же…
– Свастика? А кого у нас это интересует?
– Как это «кого»? А власти?
– Э-эх… Поживешь – увидишь… Куда прешь, ворона старая?! – Петрович резко вывернул руль, чтобы объехать выскочившего из еще более узкого переулка-щели велосипедиста, на вид вряд ли намного старше его самого.
– Я тут пару-тройку недель назад одного парня к своей куме на постой устроил… Она вдовая, а квартира большая – вот и сдает комнаты… Так он тоже, говорит, работу пишет… Только не по архитектуре, а по памятникам разным. Тут их у нас до… ну много, в общем, памятников всяких.
Такси как раз пересекало маленькую площадь, в центре которой расположился сумрачный всадник на могучем коне.
– Скульптор тут какой-то знаменитый жил раньше… До войны еще. Причем, не до этой а до той – Первой мировой… Виллен… Виттен… Язык сломаешь, одним словом. Фон-барон какой-то. А памятников всяких наделал – куда там вашему Церетели! Вот и изучай – не хочу…
Петрович рулил минут пять молча, неодобрительно крутя головой, осуждая за неумеренное трудолюбие не то неведомого местного скульптора, не то чересчур известного московского, а потом вдруг оживился:
– Кстати! А может, и тебя к Михайловне моей свезти? Квартира у нее большая, комнатка и для тебя найдется… С оплатой договоримся – свои люди, а?
Конечно, соглашаться на предложение первого встречного не стоило, но чужой город уже сдавил нового пришельца в могучем кулаке брусчатых улиц, навевая тоску, дело шло к вечеру, да еще давала о себе знать почти бессонная ночь…
– Ладно, – кивнула Вера, насколько могла мужественнее. – Везите к своей Михайловне…
Комната оказалась совсем даже ничего – обжитая, уютная… Если бы еще не умопомрачительной высоты потолки, навевавшие на девушку, выросшую в стандартной «хрущобе», необъяснимую тоску…
– Паутину заметили? Вот, никак не соберусь побелить, – доверительно сообщила Вере хозяйка, не совсем верно истолковав ее взгляды вверх. – Высоко очень, а у меня давление… Боюсь со стремянки сверзиться, если голова закружится. Раньше-то у меня всеми ремонтными делами Валера заправлял…
Татьяна Михайловна пригорюнилась и вытащила из кармана цветастого домашнего халата скомканный платочек, чтобы промокнуть повлажневшие глаза.
– Нет, ничего, – поспешила успокоить непритворно расстроенную женщину журналистка. – Никакой паутины не вижу… А Валера – это кто?
– Муж ейный, Шандорин Валерий Степанович, – пояснил Петрович, все еще топчущийся, словно конь, в коридоре, хотя в его присутствии надобности уже вроде бы не было. – Крестный моего Витьки, а мне, соответственно, кум. А она, Михайловна то есть, значит, кума мне будет…
– Ой, извините, пожалуйста, Татьяна Михайловна! – смущенно перебила генеалогические изыскания таксиста Вера, запоздало сообразив, что сморозила глупость: ясно же было сказано – вдова!
– Ничего-ничего, дочка… Я уже привыкла. Шестой год пошел, как схоронила…
Девушка хотела было по-житейски поинтересоваться причиной смерти, но воздержалась: чего зря бередить душу человеку?
– Инфаркт у него был, – сама пояснила хозяйка, видимо, радуясь новому слушателю. – Первый-то ничего, легко перенес. Забывать уж стали, а тут – бац… И все, нет моего Валерочки…
Женщина порывисто вздохнула, промокнула глаза еще раз и сменила тему:
– Да что это я все про свое, да про плохое… Ну как, подходит вам жилье? Тут Лариска наша жила, пока замуж не выскочила. Упорхнула, егоза, в Калининград и только раз в полгода нос кажет. А я и не меняла ничего. Вам-то вроде как и удобнее в девичьей будет…
Вера сама не знала, рада она или нет.
С одной стороны, она вообще-то ожидала увидеть какую-нибудь комнатенку с облезлыми стенами, лампочкой под потолком и, в лучшем случае, металлической койкой. А тут такая роскошь: раскладной диван, накрытый пестрым покрывалом, чистенькие обои на стенах, шторы, письменный стол со старинной лампой… Но правду говорят: в обжитой комнате витает часть души предыдущего жильца… Девушка всегда тонко чувствовала это и с трудом устраивалась на новых местах: в студенческом общежитии, например, на съемных квартирах… В обезличенном быте гостиницы ей было бы проще, даже при сомнительном отечественном уюте и радушии сферы обслуживания.
– Я ведь недорого прошу, – забеспокоилась вдова. – По-божески, так сказать. Хотя, если много…
– Нет-нет, все в порядке! – успокоила ее Вера, доставая из сумочки деньги: чего грешить – в Москве за такую сумму не снимешь комнату и на ночь, даже на окраине, не то что на две недели. – Вот, возьмите, пожалуйста.
– Ой! Вы мне, кажется, лишнего дали! – испугалась Татьяна Михайловна, подрагивающими пальцами пересчитывающая купюры. – А у меня сдачи не будет с тысячи… Петрович, ты не разменяешь?..
– Ничего-ничего! Не надо сдачи. Когда съезжать буду – тогда и рассчитаемся.
Женщина была откровенно симпатична Вере и чем-то напоминала мамину сестру тетю Галю…
– Тогда я чайку вам заварю с дороги! – засуетилась хозяйка. – Вы пока обустраивайтесь…
– А может, этого… – Петрович выразительно щелкнул себя по шее. – Отметим новоселье? У тебя есть, Михайловна? А то я и сбегать могу. Я вроде как смену свою закончил…
– Знаешь, – решительно подтолкнула таксиста к выходу Татьяна Михайловна, – иди себе! Девушка с дороги, устала, а тебе все неймется… Ступай домой, к жене, отмечала!
– Ну, как знаете… – с обидой в голосе пробубнил не встретивший понимания Петрович из прихожей. – Я ведь от чистого сердца предложил… Прощевайте! – крикнул он специально для Веры. – Если нужно будет чего – звоните…
– Позвоним, позвоним! Ступай…
Щелкнул дверной замок, и через несколько секунд в дверь комнаты деликатно постучали.
– Ну, так я ставлю чай, Верочка?
– Может быть, чуть позже, Татьяна Михайловна, – умоляющим голосом попросила девушка, чувствуя, что смертельно устала. – Можно, я душ приму?
– Конечно-конечно, милая! Ванная справа по коридору. Даже ванну прими, если хочешь… Там у меня чисто, все прибрано. Полотенчико нужно?
– Спасибо, у меня все есть.
– Ну и ладушки…
Мягкое шлепанье домашних тапочек куда-то удалилось.
Удивляясь, как это она еще не рухнула без сил на сверкающий паркет, Вера распаковала чемодан, достала сложенное махровое полотенце, свежее белье, зубную щетку с пастой, еще кое-какие мелочи…
А как же с постелью?! Она-то, дуреха, надеялась на гостиницу…
Девушка погладила ладонью пушистое покрывало и решила, что одну ночь можно будет вполне обойтись тем, что под рукой. В комнате тепло – спать можно в халате, не укрываясь… А завтра она купит пару комплектов постельного белья в ближайшем магазине. Денег, слава богу, хватает…
Через полчаса она, разнеженная и умиротворенная, выходила из ванной комнаты, облаченная в длинный халат и с накрученным на голове высоким тюрбаном из полотенца. Старинная ванна действительно оказалась чем-то потрясающим: большая, глубокая, не то что современные «маломерки», в которых мыться можно только скрючившись… А чуть пожелтевший от времени кафель с умилительными розовыми купидончиками и сказочными принцессами? Да такую плитку можно поштучно на аукционе продавать!..
– Добрый вечер…
Вера, вздрогнув от испуга, резко обернулась: голос был ей совершенно незнаком.
У двери в комнату напротив Вериной, держась за бронзовую ручку в виде львиной головы, стоял высокий широкоплечий молодой человек в темной куртке и таких же джинсах. Девушке сразу же бросились в глаза светлые пышные волосы, намного длиннее, чем этого требует современная мода, и «профессорские» очки в тоненькой металлической оправе. Короткую бородку, твердые скулы и прямой нос она разглядела чуть позже.
– Ой… Здравствуйте…