Год дракона (СИ) - "Civettina". Страница 88

– Я так привык к нему за эти месяцы, что в его отсутствии мне не по себе, – сказал я, потому что мне очень хотелось поделиться своими чувствами.

– Он и раньше оставлял нас одних, – пожал плечами Максик.

– Но тогда он не уезжал так надолго.

– Я присмотрю за тобой, не скули, – хмыкнул брат, и мне захотелось врезать ему. Я тут душу выворачиваю, а он издевается. Прекрасный и трогательный эпизод тоски по Вовке был испорчен. Я, было, уже приподнялся, чтобы уйти, но Максик вдруг произнес:

– Ты никогда не думал о смерти?

Я вспомнил, что он бормотал тогда, во время транса, и теперешние его слова меня насторожили.

– Нет, а ты?

– Это так страшно, – голос брата дрогнул. – Когда смерть – не в бою, а так… глупая, напрасная.

– Если мы будем осторожны…

– Вовка говорил, что драконы бессмертны, – тихо продолжал Максик, – но это не так. Если убить тело, то душа остается жить. Не переселяется в другое, а остается тут, в этом мире, и живет среди нас. Понимаешь, умершие драконы слышат и видят нас, но мы не видим и не слышим их.

– Почему?

– Потому что мы чертовы люди! – зло бросил Максик, встал и ушел в дом.

Я же еще долго сидел и любовался на полную луну, которая висела над деревьями, как огромный апельсин. Слова Максика напомнили мне рассказ Вовки про то, как мама спасла его от валькирий в разгар обстрела. Если он смог увидеть ее, значит и мы можем видеть души драконов. Наверное, если те сами того пожелают. Мне пришло в голову устроить спиритический сеанс и призвать душу какого-нибудь нашего предка. Единственное, что меня настораживало – это тонкий мир, в котором души обитают. Не станет ли он проводником между нами и богами? Не услышит ли кто-то посторонний мой зов? Я надеялся, что книга даст мне ответ.

К тому времени я разгадал в ней рецепт напитка, выпив который, я мог понимать многие заколдованные слова и складывать из них фразы. Жалко, что действие напитка длилось не дольше десяти минут, и я не успевал исследовать больше страницы. К тому же, когда магическое действие заканчивалось, я напрочь забывал все, что увидел, поэтому мне приходилось параллельно все записывать. Такими темпами изучение продвигалось медленно, а напиток расходовался быстро, поэтому мне приходилось каждый день варить новый. Наступала серьезная осень, температура воздуха по ночам понижалась до минусовых отметок, поэтому шансов отыскать ингредиенты коктейля у меня падали. Я решил подбить Максика на большой поход: углубиться в горы, чтобы набрать побольше ягод и кореньев. Брат выслушал меня и отказался, мотивировав тем, что в пятницу нам все равно придется идти на охоту, вот тогда мы и соберем по пути мои ингредиенты. Ждать три дня было опасно: вдруг выпадет снег. Искать траву под снегом не так-то просто!

Я бы мог пойти на сбор один, но я боялся оставлять Максика. Один раз Вовка уже доверил мне его, а я облажался. Наступать на одни и те же грабли было не в моем характере. Мне надо было что-то придумать, чтобы выманить брата из дома, и к обеду я разработал план, как это сделать. Я поднялся по лестнице на чердак и постучался в люк. У нас с братьями была договоренность, что мы уважаем личное пространство и без стука или в отсутствие хозяина в комнаты друг друга не заходим. Я бы тоже не открыл крышку люка, если бы не услышал звук, похожий на вздох. Потом-то я понял, что это мне показалось, но я принял его за приглашение и открыл крышку. Поднявшись еще на две ступеньки, я увидел стены комнаты брата и обомлел. Увиденное так поразило меня, что я на несколько секунд перестал дышать. Все стены были увешаны рисунками мертвых драконов – с отрубленными головами, с распоротыми животами, распластавшихся на камнях в неестественных позах. Но один рисунок особенно сильно резанул меня по сердцу – мертвый дракон в клетке. На ногах его были кандалы, которые крепились к стене тяжелыми цепями. Кожа под кандалами была стерта до крови, впрочем, как и кожа под ошейником. Дракон лежал на боку, вытянув шею к решетке, как будто до самой последней минуты звал на помощь и надеялся, что его спасут.

От этого зрелища у меня потемнело в глазах, руки и ноги задрожали, я вдруг ощутил приступ сильной паники. Закрыв люк, я спустился вниз, но ноги плохо держали меня, поэтому я сел на ступеньки, чтобы немного прийти в себя. Мертвый дракон напомнил мне о чем-то страшном и неизбежном, к чему каким-то образом был причастен и я. Сдерживать страх уже не было сил, и я заплакал – как будто слезы могли вымыть из памяти увиденное.

На ступенях я просидел несколько минут, пока не услышал шаги Максика на крыльце. Я тут же скрылся за дверью своей комнаты. Меньше всего мне сейчас хотелось видеться с братом, но он, как назло, постучался ко мне.

– Жень, ты тут? Жень!

Я знал, что если ему не ответить, он заглянет и увидит меня с заплаканными глазами, поэтому я отозвался и тут же сообщил, что я не одет, поэтому ко мне входить нельзя.

– Я тут подумал… давай сходим в поход вместе. Завтра утром, ты не против?

– Чего вдруг передумал?

– Снег скоро ляжет. Как ты будешь искать свои травки под снегом?

– Слава богу, догадался! – пошутил я. – Ладно, договорились. Вечером обсудим детали.

========== След в след ==========

Это была битва, какой Дима еще не видел. Ему и раньше доводилось сражаться со стаями тварей, правда, не летающих, но мелких, с прочной, как броня, чешуей. Удары меча, даже помноженные на нечеловеческую силу лиги, не ранили тварь, а лишь наносили ей ушибы да высекали сноп искр. При этом химеры не были так хорошо организованы, как валькирии, не имели командира, не меняли тактику, нападали оголтело и хаотично.

А вот нынешний враг агрессивней, сильнее и, самое главное, умнее бронированных химер. Валькирии очень четко организовывали атаку, меняли строй и тактику в зависимости от расстановки сил противника. Всем этим руководила ферзь – самая крупная и сильная особь. Она напоминала полководца: в бою участвовала редко, наблюдала за происходящим с самой высокой точки, раздавая команды своим солдатам. К тому же эти монстры имели еще одно неоспоримое преимущество: они умели летать. Отражать эти воздушные атаки лигам, прикованным к земле, было чертовски сложно.

Дима готовился к этому, шагая по призыву Рональда. Он знал, что окажется в эпицентре ожесточенной схватки, знал, что придется биться с первой секунды. И когда он завершил шаг и очутился на месте, то увиденное потрясло его настолько, что несколько мгновений он не мог пошевелиться. Возможно, из-за этого он и не смог воспользоваться тем эффектом неожиданности, который, безусловно, был бы на руку лигам.

Они с Настасьей оказались в большой деревне на сотню дворов, не меньше. Тут имелась даже ярмарочная площадь и невысокая деревянная церквушка. Своя мельница, своя кузница, несколько бань. Сразу видно: деревня дружная, работящая.

Однако в это утро сюда даже не постучалась – ворвалась беда. Металлическими исступленными волнами летел над домами, огородами, колодцами, амбарами, овинами колокольный звон, спускавшийся с пригорка. Дима не сразу понял, почему валькирии не убили звонаря. Набатный призыв разлетался далеко по округе, и твари надеялись, что он привлечет в деревню жителей соседних поселений, которые поспешат на помощь. Больше людей – больше пищи.

Основное же действо происходило на ярмарочной площади, посреди которой был вбит высокий и толстый столб. Во время гуляний его использовали для развлечений: храбрецы и ловкачи взбирались по нему на самый верх, где был прикреплен главный приз – сапоги, отороченная мехом душегрейка или жирный гусь. В будни столб использовался для наказаний. Но сейчас он возвышался мачтой смерти над грудой искалеченных, еще живых, копошащихся, стонущих и кричащих тел. Валькирии приносили сюда все новых и новых жертв. Догоняя бегущих, они хватали их с воздуха, рвали на части, но не убивали, а стаскивали на ярмарочную площадь. Тех, кто пытался убежать или уползти, снова поднимали в воздух и бросали с высоты. Со сломанными ногами или позвоночниками люди не могли выбраться из этой могилы. Десятки человек с оторванными руками и ногами, со вспоротыми животами, медленно умирали, истекая кровью, их крики и стоны смешивались с надрывным звоном колокола и с кличем валькирий.