Сказания Меекханского пограничья. Север – Юг - Вегнер Роберт М.. Страница 16

Взгляд пленника не изменился ни на йоту. Офицер холодно улыбнулся.

– Ладно, Вархенн, хватит болтовни, идем дальше, а ты рассказывай.

– А на чем я закончил? А, вспомнил, мы съехали тремя ротами и смотрели, как люди лейтенанта Кавацра расчищают путь. А потом и мы принялись наводить порядок. Одна рота отправилась к устью долины останавливать телеги и животных. С этого времени только люди имели право войти внутрь. Вторая помаршировала к началу дороги в гору. Капитан же тем временем пытался договориться с одним чародеем, которого мы повстречали в долине.

Когда присутствие стражников заметили, к ним властным шагом подошел мужчина в синей бархатной одежде.

– Вы кто? – У него был глубокий и спокойный голос. Удивительно для кого-то, стоящего перед тремя сотнями вооруженных до зубов солдат самого бандитского вида.

– Горная Стража. – Кавер Монель небрежно продемонстрировал плащ с нашитым спереди номером полка. – А ты кто?

– Мастер Барен-кла-Вердонелл. Чародей. Сейчас исполняю функцию бургомистра Маавах. Предыдущий бургомистр не справился. – Мужчина махнул рукою куда-то за спину. – Что там происходит?

Мог и не уточнять, где именно. Ветер все еще доносил вниз вой женщины. Стоны и причитания людей, собравшихся в долине, набирали силу.

– Расчищаем дорогу. При нынешней скорости даже десятая часть беглецов не успеет взойти на Лысицу, прежде чем появятся кочевники.

– По какому праву?

Капитан холодно улыбнулся.

– По императорскому. Именно мы отвечаем за горные тропы, а эта дорога – одна из них. Наверх будут всходить только пешие, фургоны и животные задерживают движение. Это не оспаривается.

Мужчина молчал мгновение, после чего ответил похожей улыбкой – настолько же холодной и взвешенной.

– Слава богам, наконец хоть кто-то с головой на плечах.

– Здесь есть другие чародеи?

– Был мастер Ванель. Владел чарами в аспекте Туч и Луча, – объяснил чародей. – Тропа Света, как говорится. Позволяет путешествовать быстро и на большие расстояния. Исчез совсем недавно вместе с несколькими богатыми купцами. Забрал столько человек, что мог прибыть на место со спекшимся мозгом. Но это его выбор.

– А вы, мастер? Какой аспект?

– Хотите знать, пригожусь ли я для чего-нибудь? – Барен-кла-Вердонелл улыбнулся одними губами. – Нет, я так не думаю. Я вовсе не знаменитый архимаг. Простенькие чары с Тропы Воздуха, аспектированные Дыханием и Гнездом. Предсказываю погоду, предостерегаю от близящихся бурь. Если день хорош для меня, могу разогнать градовую тучу или, по крайней мере, оттянуть начало бури. В городе я бы не заработал на хлеб, но в селах я знаменитый и ценный член местной общины.

– Другие чародеи? – Офицер махнул рукою в сторону толпы.

– Нет, нету. Кроме Ванеля в этих краях был только старый Галех, но и тот умер в прошлом году, и на его место пока никто не позарился. Ведь большинство одаренных тянутся в крупные города, к богатым гильдиям. Чтобы осесть здесь, нужно или любить жизнь в деревне, или не иметь выбора, потому что аспект, которым ты владеешь, в другом месте мало на что годен. – Чародей пожал плечами. – Разумеется, есть несколько сельских заклинателей и знахарок, некоторые слегка владеют Силой, но я не думаю, что они смогут пригодиться. В отряде, что к нам приближается… Даже с такого расстояния я чувствую завихрения, деформацию… Это непросто объяснить кому-то, кто сам не одарен. Там как минимум десять жереберов.

Капитан кивнул.

– Вы можете чувствовать их чародеев? Установить расстояние?

– Мне этого не нужно. Я владею Тропой Воздуха, а воздух переносит звук. Слышу их. – Он прикрыл глаза. – Ближайший а’кеер в двадцати милях отсюда, около ста коней. Разведка. Осторожно едут плотиной меж двух озер, часть остановилась и поит коней. Наверняка вскоре отправятся дальше. Но я уверен, они не прибудут сюда до утра, разве что рискнут путешествовать ночью. И в любом случае не поспеют раньше солдат.

– Солдат? Вы уверены, мастер?

– Мерный, ритмичный шаг нескольких сотен людей, звуки барабана, бренчанье железа. Армейский отряд – три, может, четыре роты. Фургоны. Не знаю сколько. Они милях в десяти к востоку от нас, идут дорогой на Гаренс, вдоль гор. Приближаются. Только это и скажу.

Вархенн откашлялся.

– В Гаренсе казармы Семнадцатого полка, господин капитан.

– Вроде бы Семнадцатый был разбит.

– Знаю. Вместе с Двадцать третьим. Но… Гаренс дальше на севере. Может, они просто не успели принять участие в битве.

– Посмотрим. – Улыбка капитана казалась щелью на леднике. – Я охотно встречусь с офицером, который уводит своих людей подальше от врага.

Бег закончился. Кеннет поправил щит, подтянул пояс с мечом. Они одолели почти половину дороги, еще пара циклов – и устроят длинный привал. Нужно будет что-то съесть и попить. И все же шпион выглядел так, словно был готов вот-вот рухнуть в обморок. На этот раз марш, похоже, несколько подзатянется.

– Полчаса шагом, – приказал лейтенант. – Черный и вправду был таким сукиным сыном?

Велергорф широко усмехнулся.

– Даже большим, только вот моя память, как всегда, приукрашивает правду. Помню, как однажды он приказал третьей роте целую ночь бегать вокруг казарм, потому что трое солдат припозднились, возвращаясь из увольнительного. Ничего серьезного, рота и так сидела на зимовке, а парни пошли на свадьбу к семье и слегка перепили. Но… каждый из нас дал бы покрошить себя на кусочки за него.

– Интересно, с чего бы?

– Он никогда не отдавал приказ, который невозможно было выполнить, и никогда не посылал людей на смерть, чтобы покрыть себя славой. Ровно столько мы знали наверняка. А еще он никогда не требовал унижаться перед собой только потому, что он офицер и дворянин. И он всегда выполнял приказы…

– Нет. Это невозможно.

Вархенн сдвинулся чуть в сторону, чтобы высвободить руку и в случае чего быстро выхватить оружие. Ситуация становилась интересной.

Наведение порядка на дороге заняло целый день. В конце концов им удалось установить хоть какой-то осмысленный темп. Солдаты уже расчистили подъем от повозок, и голова колонны беглецов как раз достигла вершины Лысицы. Внизу телеги отводили в сторону, животных выпрягали и собирали в большое стадо. Вскоре их должны были начать резать, поскольку капитан не намеревался оставлять кочевникам ни одного коня, ни одной коровы, овцы или козы. То, что беженцы не сумеют внести на гору на себе, будет сожжено. Долина превратится в кладбище, а кочевники получат лишь пепел и трупы тысяч животных. Ничто здесь их не оденет, не вооружит и не насытит. Таковы были приказы, и Черный Капитан собирался выполнить их до конца.

Разве что в следующую секунду он умрет.

– У меня тоже есть свои приказы, капитан. – Пехотный офицер поправил плащ, легко прикоснувшись к зелено-черной оборке. – И мне не нужно, полагаю, говорить, что я привык их исполнять…

Вархенн отвел взгляд от полосы, оторочивающей плащ пехотинца. Младший полковник, говорили знаки отличия. Десятники носили бронзу, лейтенанты – багрянец, капитаны – желчь, полковники – зелень, генералы – синеву. Добавление черного означало звание на полстепени ниже, белизны – вполовину выше. Но всего важнее, однако, было то, что эта зелено-черная полоса имела больше власти, чем грязно-желтый с добавлением белого, обметывавший плащ капитана.

Полковник глянул через плечо и подал несколько знаков. Становилось горячо.

Солдаты прибыли далеко за полдень, две роты тяжелой пехоты, рота арбалетчиков и рота артиллерии с груженной на телеги дюжиной скорпионов и четырьмя онаграми. Вархенн и капитан смотрели, как они приближаются, восемьсот пропыленных, идущих нога в ногу людей, а за ними двадцать фургонов с механизмами и амуницией. Тяжелая пехота, гордость империи, теперь выглядела как стая призраков: серые щиты, серые панцири, серые лица с глазами, пригашенными усталостью и чувством поражения. Впервые за много лет солдатам пришлось помериться силой с врагом, у которого они не смогли выиграть. Кочевники в битве не вставали лицом к лицу, не бросались в безумные атаки, какие можно было отразить стеной ростовых щитов и градом дротиков. Даже до гор доходили рассказы о сражениях, в которых всадники носились по полю битвы на быстрых конях, засыпая шеренги меекханской пехоты таким количеством стрел, что у солдат опускались руки под весом сотен древков, торчащих из щитов. С пятидесяти шагов, на полном скаку, се-кохландийский всадник мог попасть в лицо, на мгновение мелькнувшее над щитом. И это ломало воинскую мораль вернее, чем сотни проигранных битв. Когда ты можешь лишь стоять на месте и прятаться за щитом, чувствуя, как растет его тяжесть, – даже у лучших из лучших опускаются руки.