Самая длинная ночь в году (СИ) - Тур Тереза. Страница 6

– Кто мы, – меланхолично отозвался Великий князь, – чтобы пренебрегать приказами его величества… Вы хорошо выполняете свою работу. На сегодня все.

Следователи исчезли. Начальник охраны остался стоять, упрямо глядя на светлейшего князя.

– Все свободны. Я останусь здесь.

– Но покушение… – все-таки возразил Петр Петрович.

– Не повод изменять своим привычкам, – иронично ответил родственник императора. – Доставьте сюда новый артефакт энергии. Повторяю – все свободны!

Спасительница заворочалась и задела ему правый бок. Он тихонько зашипел и решил, что надо подниматься – еще не хватало, чтобы девушка проснулась и перепугалась. Неизвестно кто, раненый, да еще и в ее кровати.

Остаток ночи он провел беспокойно – и свежие раны болели, и дышала девушка настолько тихо, что время от времени он просыпался в страхе за нее. Лежал, прислушиваясь несколько долгих-долгих секунд… Потом склонялся над ней, словно самый нежный из любовников… улавливал беззвучное дыхание. И засыпал снова. Успокоенный.

Проснулся окончательно уже ближе к обеду.

Отправился в купальню. Конечно, он понимал, что комната, потолок которой покрывают водяные шары с горячей и холодной водой, мылом, пенками, шампунями и прочими прихотями, возможна лишь во дворцах. Но аскетизм квартиры молоденькой целительницы… произвел впечатление. Странно. Целительницы не бедствовали. Никогда. Молодая девушка как-никак…

Жители Поморья, а особенно представительницы прекрасного пола, были очень домовиты. На белоснежных накрахмаленных просторах скатертей и полотенец алели снегири и ягоды рябины. Мчались вдаль, не замечая снежной бури, стаи волков. Чем богаче и наряднее вышивка – тем лучше хозяйка.

Здесь же глазу зацепиться было не за что! Белые полотенца. Чистые, выглаженные. Но не накрахмаленные. Точно такие же он видел в Госпитале. Белые полотенца с вышитым в правом нижнем углу красной нитью гербом – волчица, кормящая своих щенков.

На этих полотенцах не было ничего. Такие продают под вышивку. Он задумался. У целительницы, конечно, времени на вышивку нет. Тем более у сильной и талантливой. Но ведь можно купить уже вышитые! Значит, это ее выбор. Просто белый. Как в госпитале…

Размышляя таким образом, попытался вымыться. Было неудобно – места мало, кусочек мыла все время выскакивал из рук. Шара с мылом или шампунем не нашлось вовсе, да и с водой их было только три. Какой-то никому не нужный, Небом проклятый аскетизм! Неизвестно по какой причине режим жесточайшей экономии – будто ни родственников, ни мужчин…

Хорошо, что одежду ему доставили еще с вечера – личный секретарь работал, как обычно, безукоризненно.

Обыскал кухню – не нашел ни джезвы, ни кофе. Поморщился. Распорядился, чтобы ему доставили все необходимое. Вызвал целительницу. Пытаясь говорить тихо (получалось не очень, но он старался) – попросил, чтобы она все-таки сняла боль. Уверил, что понял уже, надо быть осторожнее.

Потом отправил Тамару Ильиничну наверх, проверить, что там с девочкой, которая его спасла.

И только потом приказал отчитаться следственной группе, работавшей по покушению. Следователь по особым поручениям явился в тесную квартирку целительницы, которую Великий князь Радомиров отчего-то произвел в ранг своей штаб-квартиры.

– Кто? – только и спросил князь у следователя. Они с Сергеем Ивановичем Тюленевым работали уже много лет вместе и понимали друг друга с полуслова. А Радомирова сейчас интересовал только один вопрос.

Сергей Иванович тяжело вздохнул, поморщился и нехотя ответил на вопрос о нападавших:

– Студенты. Один из Академии Наставников – факультет физической культуры. Второй – студент Академии Горных Наук. И…

Сергей Иванович запнулся.

– Продолжайте, – приказал Великий князь.

– Один из нападавших был военным.

– Это понятно. Кинжалы просто так таким образом не летают, – задумчиво проговорил Радомиров.

– Военная Академия Поморья, – только и смог развести руками следователь, прекрасно понимая, как больно слышать князю Радомирову о том, что один из нападавших обучался в учебном заведении, которое Андрей Николаевич не просто курировал, а считал его своей вотчиной.

– Кто четвертый? – перевел на него тяжелый взгляд князь. – Их было четверо.

– Ушел. – А вот за это следователю и всем оперативникам было стыдно. – Порталы перемещения строит мастерски.

– Радиус?

– Вынырнул через восемь километров от места покушения. Другой конец города. Затерялся.

– Вот объясните мне, Сергей Иванович, – князь Радомиров потер правый бок, тот вдруг заныл, – зачем это им? Люди в стране живут… Не хуже и не лучше, чем везде. Воруют, конечно, у нас… Но это, боюсь, мало исправимо… А так – любой может дослужиться до личного дворянства. Работать, правда, надо… Мы выстроили систему за годы после войны. И регулярно я вижу подтверждения тому, что она работает. Всеобщая грамотность, возможность обучаться в высших учебных заведениях представителям всех сословий.

Он обреченно махнул рукой:

– Так почему студенты? Зачем? Чего они хотят? Неужели истории, которая приключилась двадцать лет назад, не хватило? В один день убили императора с императрицей. Моего отца – начальника Службы Безопасности Поморья… И все это ради свободы! И к чему это привело?

Князь Андрей говорил тихо, словно самому себе, не отрывая взгляда от камина…

– Молодые люди что – забыли о том, что сразу же началась Гражданская война? И одновременно с ней – интервенция на наши приграничные области? Они стараются не вспоминать, как подданных Поморской Империи вырезали только для того, чтобы освободить территории?

– Ваше сиятельство… – попытался успокоить его следователь по особым поручениям, но ему это не удалось.

– Неужели студенты всерьез считают, что тогда было лучше, что это и была свобода? А сейчас, когда сытость и защищенность, – тирания?

– Дураки потому что, – проворчал Сергей Иванович. – В бою не были.

Но Великий князь его просто не услышал:

– И потом… Ладно я. Я – цепной пес, душитель свобод… И много еще что. И в большинстве случаев – это правда… Но к себе-то они так зачем? Им же жить и жить!

– Ваше сиятельство… Андрей Николаевич… Вы же понимаете, что ответов на эти вопросы нет. И нет не только у вас или у меня. Ответа на этот вопрос нет и у тех молодых людей, что пытаются вас убить. Я не беру во внимание лозунги, которыми они нас потчуют, или восторженные речи о необходимости умереть за Родину, лишь бы не оставлять ее в руках самодура. Простите. Они не находятся под воздействием наркотиков. Они не агенты наших зарубежных коллег. Они не умственно отсталые. И они практически все из дворянского сословия.

– Да… Сергей Иванович, умеете вы… утешить… А помните, после победы нам казалось, что все самое страшное – позади. Что мы сумеем все наладить. Пусть вокруг разруха, но у нас все получится…

– И все ведь получилось.

– Только чувствую я себя детоубийцей, – едва слышно проговорил князь.

– Потому что вы – в отличие от этих поборников свободы – человек, – резко оборвал его следователь. – Пусть и наделенный властью. Вы умеете ценить жизнь, в том числе чужую. А эти дети – нет.

И следователь поспешил откланяться.

Сергей Иванович предпочитал видеть высокое начальство не сомневающимся в правильности своих поступков, в бодром состоянии духа. А подобные философские страдания, несомненно, угнетали. Перед тем как воспользоваться порталом переноса – сегодня надо еще слишком много успеть сделать, – он оглянулся на Великого князя Радомирова. Тот сидел в кресле перед горящим камином. Нет, он не сгорбился, не опустил голову. Наверное, попросту не умел. Но от него веяло такой безысходностью, что следователю стало не по себе.

«Принести ему бутылку коньяку, что ли? Выпить в медицинских целях…»

Представив, как он это делает, Сергей Иванович вздохнул – и вошел в портал.

Сам он напился позже. Вусмерть. После разговора с родителями погибших студентов.