Возвышение Нифрона - Салливан Майкл Дж.. Страница 49

— Именно об этом я и говорю! — заявил юноша. — Что тут непонятного? Они годами все это подстраивали, и не только здесь. Им это удалось в Альбурне, Уоррике… Даже в Меленгаре пытались, но там у них ничего не вышло. Кто-нибудь видел в прошлом году театральное представление… ну помните… «Заговор против короны»? Там все рассказано, как было на самом деле! Дети Амрата перехитрили заговорщиков. Вот почему Меленгар не стал жертвой Новой империи. Неужели вы не понимаете? Мы все жертвы заговора. Я даже слышал, что императрицы, возможно, вообще не существует. Вся эта болтовня про наследника Новрона — ложь с первого до последнего слова, с помощью которой дурят народ. Вы что, правда верите, что деревенская девчонка могла убить неуязвимое чудовище? Нами управляют такие люди, как Эндрус, — злобные продажные убийцы, в жилах которых нет ни капли королевской крови, а в сердцах — ни капли чести!

— Ну и что? — вызывающе спросил толстяк в клетчатом жилете. — Нам-то какая разница, кто нами правит? Наша жизнь от этого не меняется. Все это — дела аристократов. Нас это не касается.

— Неправда! Скольких мужчин в этом городе насильно забрали в армию? Сколько человек ушло, чтобы погибнуть за императрицу? Сколько сыновей сражается сейчас с Меленгаром, который никогда не был нашим врагом? А теперь наступают патриоты. Они всего в нескольких милях отсюда. Разорят город, как сделали это с Вернесом, а почему? Потому что мы теперь часть империи. Думаете, ваши сыновья, братья и отцы шли бы на верную смерть, будь король Урит все еще на троне? Вы хотите, чтобы Ратибор был уничтожен?

— Да не станут они уничтожать Ратибор! — закричал в ответ толстяк. — Ты просто повторяешь слухи, чтобы напугать достойных людей и навлечь на всех нас беду! Войска будут сражаться, может, власть в городе поменяется, но на нас это никак не отразится. Мы все равно останемся бедными и все так же будем бороться за жизнь, как делали всегда. Король Урит вел свои войны, вице-король Эндрус будет вести свои. Мы трудимся, сражаемся и умираем независимо от того, кто сидит на троне. Такова наша доля, и все эти изменнические разговоры до добра не доведут — кто-нибудь непременно погибнет!

— Они спалят город, — вдруг сказала пожилая женщина в синем платке. — Так же, как спалили Килнар. Я знаю. Я там была. Я их видела.

Все повернулись к ней.

— Это ложь! Быть того не может! — возразил толстяк. — Какая глупость! Зачем патриотам жечь города? Они им нужны целыми и невредимыми.

— Килнар сожгли не патриоты, — сказала она, — а имперцы. — После этого заявления в зале наступило изумленное молчание. — Когда имперское правительство поняло, что город потерян, оно велело спалить его, чтобы патриотам ничего не досталось.

— Это правда, — подал голос мужчина, сидевший со своей семьей возле кухни. — В Вернесе было то же самое. Мы там жили. Я сам видел, как городская стража поджигала дома и магазины.

— И здесь так будет! — Юноша снова завладел вниманием толпы. — Если мы что-нибудь не предпримем.

— Да мы-то что можем сделать? — спросила молодая мать.

— Примкнуть к патриотам! Мы можем сдать им город прежде, чем вице-король прикажет его сжечь.

— Это измена, — выкрикнул толстяк. — Ты всех погубишь!

— Империя завладела Рениддом с помощью коварства, обмана и убийств. Я говорю не как изменщик, но как человек, верный монархии! Измена — это сидеть сложа руки, пока империя насилует наше королевство и сжигает города. Более того, это глупость и трусость!

— Ты называешь меня трусом?

— Нет, сударь, я называю вас дураком и трусом.

Толстяк возмущенно вскочил и выхватил из-за пояса кинжал.

— Я требую сатисфакции!

Юноша поднялся и вынул из ножен большой меч.

— Извольте!

— Ты собираешься драться со мной мечом против кинжала, а еще меня называешь трусом?

— Я также назвал вас дураком, а человек, который вооружен кинжалом, вызывающий на дуэль вооруженного мечом противника, и есть дурак!

В зале раздалось несколько смешков, что еще пуще разозлило толстяка.

— У тебя нет никакого представления о чести!

— Я всего лишь бедный солдатский сын из нищего города. Честь для меня — непозволительная роскошь. — Толпа снова засмеялась. — К тому же, как всякий практичный человек, я знаю, что победить — много важнее, нежели погибнуть, а честь — это нечто такое, что касается только живых. Одно поймите: если станете драться со мной, я убью вас каким бы то ни было способом, точно так же, как любым способом постараюсь спасти этот город и его жителей. И плевать мне на честь и присягу!

Толпа рукоплескала, что весьма расстроило толстяка. Покраснев от злости, он некоторое время стоял неподвижно, затем сунул кинжал обратно за пояс и быстро вышел за дверь в дождь.

— Но как мы можем сдать город патриотам? — спросила пожилая женщина.

Юноша повернулся к ней.

— Надо собрать войско, захватить арсенал и взять штурмом городские казармы. Потом мы возьмем под стражу вице-короля. Ратибор окажется в нашей власти. Имперский военный лагерь всего в миле от города к югу. Имперцы рассчитывают, что под натиском патриотов при отступлении им удастся укрыться за городскими стенами. Но ворота будут заперты. Наступит хаос, патриоты настигнут их и добьют. Мы же встретим патриотов, как союзников. Если мы окажем им помощь в захвате города, то сможем рассчитывать на справедливое обращение, а может, даже самоуправление, поскольку патриоты так делают. Только представьте, — мечтательно добавил он. — Ратибор, весь город… все королевство Ренидд — под управлением народного совета…

Эта мысль явно завладела воображением многих присутствующих.

— Ремесленники смогут иметь собственные лавки, а не арендовать их. Фермеры будут владеть собственной землей и передавать ее сыновьям без уплаты налога. Купцы смогут назначать свои цены, а налоги не будут тратиться на оплату чужих войн. Вместо этого деньги можно будет использовать на то, чтобы очистить город, привести его в порядок. Мы сделаем мощеные дороги, снесем пустые здания, и каждый человек в городе получит работу. Мы сможем выбирать себе шерифов и приставов, но дел у них все равно будет мало, потому что какие преступления могут быть в свободном городе? Свободные люди, владеющие собственным имуществом, не совершают преступлений.

— Вот за это я бы пошел сражаться, — сказал человек, сидевший с семьей возле окна.

— За мощеные дороги — я бы тоже, — заметила пожилая женщина.

— Хорошо было бы иметь собственную землю, — сказал еще кто-то.

Видно было, что высказанные юношей мысли запали людям в душу, и разговор принял более серьезный оборот. Голоса звучали тише, люди разделились на группы по несколько человек, чтобы обсудить между собой услышанное.

— Вы ведь не из Ренидда? — спросил кто-то Аристу.

Принцесса вздрогнула. Повернув голову, она заметила возле себя какую-то женщину, хотя в первую минуту даже не поняла, что это женщина, поскольку та была одета в темные штаны и свободную мужскую рубашку. Из-за коротких светлых волос и россыпи веснушек Ариста поначалу приняла ее за мальчика-подростка, но женщину выдали глаза — тяжелый пронзительный взгляд никак не вязался с мальчишеским обликом. Эти глаза казались украденными с какого-то другого, более взрослого лица.

— Нет, — с подозрением сказала Ариста.

Женщина рассматривала Аристу, взгляд ее опытных глаз медленно скользил по телу принцессы, словно она старалась запомнить каждый изгиб, каждую складку на платье.

— Вы странно смотритесь. То, как вы ходите, как сидите. Все очень… точно, очень… правильно.

Удивление прошло, и Ариста почувствовала раздражение.

— Вы представляетесь мне не той особой, которой следовало бы обвинять других в том, что они выглядят странно, — ответила она.

— Вот! — с явным удовлетворением воскликнула женщина, подняв кверху палец. — Видите? Любой другой на вашем месте просто назвал бы меня мужиковатой шлюхой. А у вас не то воспитание. Вы говорите тонкими намеками, как… принцесса.