Тяга к странствиям (ЛП) - Кирхофф Мари. Страница 14

Тассельхоф вернулся к фургону и вскарабкался на козлы.

— А что такого плохого в твоей жене? — спросил он.

— Эти существа напоминают мне о ней: зло, коварное и неблагоразумное. Она превратит мою жизнь в ад, когда узнает об этом дорогостоящем нападении на меня.

— А зачем говорить ей об этом? — спросил Тассельхоф.

— Потому что когда она узнает сколько я выручил из этой поездки, она поймет, что что-то пошло не так, как надо. И всеми мерзкими способами она выдавит из меня правду, подобно мяснику, хватающему курицу за горло! — человек закрыл глаза и задрожал.

— Да, она не кажется приятной, — сказал Тас, ерзая на сиденье. — Но она же не может обвинить тебя в том, что сделали хобгоблины и в том, что дороги раскисли?

Человек вздохнул и провел рукой по своим редким волосам.

— Ты не знаешь мою жену. Она скажет, что я сам подстроил эту засаду, чтобы досадить ей, или придумает еще какую-нибудь чушь.

— Ну, тогда мы должны вытащить фургон из канавы и продолжить путь. А чем ты занимаешься?

— Я — ремесленник, — ответил он. — Я починяю горшки и кастрюли, точу ножи и чищу лампы… я занимаюсь почти всем.

Тассельхоф спрыгнул с козел и отошел от фургона, затем оперся на свой хупак, чтобы изучить ситуацию. Он посмотрел, как старая кляча жевала коричневую траву.

— А почему бы тебе просто не вытащить фургон с помощью лошади?

Ремесленник хмыкнул.

— Эта старая кляча? У Беллы едва хватает сил, чтобы тащить свой собственный вес на ровной дороге, не говоря уже о вытаскивании фургонов из канав. И она всегда ненавидела грязь. Совсем скоро, когда она почувствует ее на своих копытах, она встанет, как замороженная.

— Так почему ты не заменишь лошадь?

— Хепсиба говорит, что и эта достаточно хороша. Кроме того я в некотором роде люблю мою старушку. Лошадь, я имею в виду.

Тассельхоф подошел к фургону и погрузил один конец своего хупака в канаву, пока не нащупал твердую землю.

— Хм, глубина с мое плечо. Не слишком глубоко. Спорю, если ты подтолкнешь фургон сзади, я смогу уговорить Беллу сделать несколько шагов.

Человек прислонился к борту фургона.

— Не знаю, зачем человеку в моем положении тратить так много сил, борясь с судьбой. Если провидению было угодно, чтобы я оказался здесь, я останусь здесь, несмотря на все твои усилия по вытаскиванию фургона.

Тас мельком взглянул на него.

— Чепуха. Зачем судьбе хотеть, чтобы твой фургон попал в грязную канаву?

— Не знаю зачем, но я здесь! Я не могу пытаться изменить свою судьбу. — Как будто вопрос был решен, ремесленник вытащил маленький ножик из кармана и принялся чистить ногти.

Кендер мгновение обдумывал эти слова, но потом потряс головой, как бы желая избавиться от мыслей. Он решил попробовать другой подход.

— Хорошо, допустим твоя судьба — застрять в этой канаве. Но твоя судьба еще и то, чтобы я пришел и вызволил тебя, потому что я отказываюсь уйти и бросить тебя здесь. Что ты на это скажешь?

Ремесленник поскреб подбородок.

— Я думаю, что если ты заставишь лошадь двигаться, это будет убедительным аргументом в пользу твоей теории.

— Конечно заставлю! — воскликнул Тас. — А теперь встань позади фургона и толкай, — кендер продемонстрировал как именно. — Немного присядь и обопрись плечом, мммм… я все еще не знаю твоего имени…

— Гезил Бишоп.

Тас снова протянул свою руку и на этот раз ремесленник сердечно потряс ее.

— Рад знакомству.

Гезил встал позади фургона.

Опустив руку в один из мешочков на своем поясе, Тассельхоф пошарил в нем, ища небольшой кусочек сахара.

— Это заставит Беллу двигаться, — сказал он, поднимая сахар вверх.

Тас подошел поближе к голове старой клячи. Маленький кендер дотянулся до уздечки, зажав ее в одной руке, а вторую, с кусочком сахара, поднес к волосатым ноздрям, из которых вырывались пучки белого пара. Все еще взволнованная после схватки, лошадь смотрела на кендера широко раскрытыми и налитыми кровью глазами. Но ее пушистые губы жадно вздрогнули и она попыталась взять ими сахар, показывая два пожелтевших передних зуба.

— Иди сюда, старушка, — сказал Тас ласково, отводя руку от лошади прежде, чем она смогла добраться до сахара. — Ты должна немного поработать, а потом это замечательное лакомство будет твоим.

— Ты должен кричать, она почти глухая! — крикнул Гезил со своего места позади фургона.

— Когда я скажу «Давай!» — толкай фургон! — в ответ крикнул Тас Гезилу.

— Это Белла тугоухая, а я не я, — напомнил Гезил кендеру.

Крепко ухватившись за уздечку, Тас держал кусок сахара в открытой ладони приблизительно в десяти сантиметрах от носа лошади. Кендер сосчитал до трех.

— Давай! — крикнул он и рванул уздечку на себя. Мигая от удивления молочными глазами, Белла продвинулась немного вперед, увязая в грязи. Позади нее фургон дернулся, доехал до края канавы, затем откатился назад в грязь.

— Мы почти сделали это! — взволнованно прокричал Тас. — В следующий раз толкай сильнее и дольше!

Гезил мрачно посмотрел на свою забрызганную грязью тунику. Его лицо было испещрено грязными пятнышками. Ботинки чавкали в трясине. Ему повезет, если в следующий раз он не соскользнет под колеса фургона.

— Хорошо. — Ответил он.

Они повторили все заново. Тас еще сильнее потянул за уздечку, а Гезил толкал дольше. Со стоном и скрипом фургон двинулся с места и выкатился из канавы, повалив Тассельхофа через секунду после того, как Белле таки удалось добраться губами до сахара.

Тассельхоф нашел Гезила лежащим в грязи на том месте, где только что был фургон.

— О, боги, что случилось? — спросил Тас, помогая Гезилу встать на ноги. — Ты должен быть более осторожным. С тобой постоянно случаются неприятности.

Вместо ответа Гезил открыл заднюю дверь своего фургона и извлек оттуда чистую тунику и бриджи. Отложив их в сторону, он принялся дрожа сбрасывать с себя грязную и холодную одежду. Переместив ценные вещи в карманы сухой одежды, он быстро облачился в нее.

— Уф, уже лучше. Но я все равно собираюсь принять ванну прежде, чем кто-либо в Утехе меня наймет.

— Утеха? — воскликнул Тассельхоф. — Я только утром оттуда ушел! На самом деле ты должен посетить Весеннюю Ярмарку — я уверен, что ты сможешь там хорошо заработать.

— Туда-то я и направлялся, — сказал Гезил. — Я надеялся хорошо заработать там, но боюсь, что уже пропустил большую часть ярмарки. Несомненно уже слишком поздно, чтобы найти там даже палатку для себя.

— Хе, да у одного из моих лучших друзей там есть своя палатка! — похвастался Тас. — Ну, возможно, он и не лучший мой друг, но уж точно не враг. Мы встретились, когда я охранял некоторые его товары и он неправильно меня понял. Он поделится частью своего места с тобой за небольшую плату.

Тассельхоф снял с запястья браслет и протянул его на ладони.

— На самом деле этот браслет принадлежит ему и он очень сильно хотел бы получить его назад. Бездна меня забери, если я знаю, как он оказался в моем мешке, но это так. Если ты все равно едешь в Утеху, ты мог бы забрать браслет с собой. Мой друг совсем обезумел, когда потерял его в прошлый раз, так как он сделал его для клиента, который должен нагрянуть совсем скоро. Я уверен, что мой друг будет очень благодарен тебе за то, что ты вернешь ему браслет и даже вероятно поделится местом вообще бесплатно!

Хотя и очень благодарный кендеру за помощь, Гезил с подозрением выслушал рассказ Таса.

— Я не знаю… — С сомнением сказал он. Он не особо горел желанием охранять или перевозить чьи-то драгоценности, особенно после того, как они побывали в руках у кендера. Как Тас сам заметил, люди часто не правильно понимают намерения кендеров. Кроме того, Гезил придерживался правила, которое не позволяло ему вмешиваться в дела, которые его не касаются.

— Но почему нет? — спросил Тассельхоф. — Тебе нужно место на ярмарке. Моему другу нужен браслет. А я должен идти дальше по этой дороге, прочь от Утехи. Это просто идеальное решение всех проблем. — Тас был озадачен колебаниями ремесленника и добавил. — Твоей жене вряд ли стоит знать об этом, раз никаких убытков больше не предвидится, не так ли?