Война ведьмы (Др. издание) - Клеменс Джеймс. Страница 30

Элена бросилась в коридор, влетела в левую дверь и оказалась в своей каюте. Из рюкзака с вещами она выхватила кинжал ведьмы. Серебряный клинок вспыхнул в полоске света, льющегося сквозь иллюминатор. Какой бы ни была новая магия, она направит ее против гоблинов.

Элена быстро повернулась и успела заметить свое отражение в маленьком настенном зеркале, висевшем на гвозде. Она вскрикнула и замерла на месте. Казалось, будто ее одежда, даже кинжал, парят по собственной воле. Она подняла нож повыше, и он проплыл перед ней. Тогда Элена приблизилась к зеркалу и провела кончиком кинжала по щеке. Кинжал повис в пустом пространстве.

Элена выпрямилась, потрогала лицо и взглянула на свои руки. Ей собственная плоть казалась совершенно нормальной, но она не отражалась в зеркале, как будто стала настоящим призраком.

– Ведьма духа и камня, – шепотом повторила она.

Неужели это дар ее новой магии – способность оставаться невидимой?

Она вспомнила, что пару мгновений назад не смогла пополнить запас магии. Чтобы та снова набрала силу, требовалось прикосновение солнца к коже. Может быть, ей не удалось напитать свое тело магией, потому что она стала невидимой для солнца?

Значение этого дара не вызывало сомнений. Элена сбросила одежду и кинжалом разрезала повязки. Она была обнажена, но ее тело не отражалось в зеркале. Только кинжал парил в нем, зажатый в призрачной правой руке.

Элена покрепче сжала рукоять и сердцем прикоснулась к новой магии, позволив ей промчаться сквозь все ее существо. Девушка проверяла и пробовала новые ощущения на вкус, точно изысканное вино. Затем она позволила магии сконцентрироваться в своих сжатых пальцах. Не так быстро. Она не допустит, чтобы магия взяла над ней верх. Когда магия начала набирать силу, луч розового света вырвался из кулака Элены и поглотил кинжал, окутав его холодным сиянием. Прямо у нее на глазах отражение медленно исчезло, уничтоженное магией.

Теперь зеркало показывало пустую каюту. У ног Элены на полу лежала сброшенная одежда, точно скорлупа только что вылупившегося птенца, и она перешагнула через нее.

Холодная улыбка ведьмы расцвела на ее губах, и она решила не сопротивляться. Нет, она не будет отворачиваться от этого аспекта своей сущности. Как и у всех, в ее душе присутствовала темная сторона, жаждавшая власти и мечтавшая выпустить на свободу дикую магию – и не сдерживать стихию. Элена называла темную сторону «ведьмой», понимая, что это такая же неотъемлемая ее часть, как и женщина, контролирующая эти желания. Девушка уже знала, что, если она будет игнорировать какую-нибудь из этих неразделимых сущностей – женщину или ведьму, – мрак в ее душе станет сильнее. А потому, жестко контролируя магию, она позволила ей запеть свою песню.

Когда она подошла к двери в каюту, хор дикой магии завопил, требуя свободы, он настаивал, чтобы она сделала надрез на коже своим призрачным кинжалом и позволила магии вырваться в мир.

– Еще рано, – ответила Элена на этот вопль.

Ей было легко не обращать внимания на новый призыв – потому что до нее донесся тихий голос, шепот ведьмы, который зачаровал ее.

Элена прислушалась, но уловила только два слова: «призрачный огонь».

Эр’рил присел, чувствуя, что его одежда и кожа разодраны бесчисленными когтями, и принялся изучать стену гоблинов перед собой. Его серебряный клинок покраснел от крови, но он в сотый раз поднял его, приготовившись отразить новую атаку. Он и его товарищи охраняли часть палубы перед разбитой дверью, которая вела в каюты. Никто не должен был пройти к девушке, лежавшей внизу.

– Сколько же тут собралось этих вонючих тварей! – пожаловался Флинт, тяжело дыша сквозь стиснутые зубы. – Вместо одного убитого двое новых сразу же перебираются на палубу.

– Не отвлекайся, – проворчал в ответ Эр’рил, но и он уже начал уставать.

Воин пожалел, что не взял из своего мешка железный талисман, когда выбежал на палубу из каюты Элены. Дополнительная фантомная рука ему бы сейчас не помешала. Он окинул взглядом своих товарищей, пытаясь определить, насколько они устали.

Флинт и Морис защищали левый фланг, а Джоак доказал, что черная магия тоже может оказаться полезной. Его посох выплевывал снопы черного огня, не подпуская драк’илов к Эр’рилу справа. Раздававшиеся время от времени вопли и вонь горящей плоти говорили о том, что он успешно удерживает свои позиции.

– Мой посох теряет силу, – сказал Джоак, и в его голосе прозвучал страх. – Я не знаю, сколько еще мне удастся вызывать магию.

Эр’рил кивнул.

– Делай все, что можешь. Как только магия прекратит свое действие, спускайся вниз и охраняй сестру.

Воин, прищурившись, наблюдал за целым легионом врагов, собравшихся перед ним. На мгновение сражение стихло, когда гоблины начали перегруппировывать свои силы; часть из них оттаскивала раненых и убитых соплеменников с дороги, швыряя их за борт. Вокруг корабля волновалось море акульих плавников, которых привлекли запахи крови и мяса.

У Эр’рила отчаянно болела грудь, все тело пропиталось потом, рука, державшая меч, стала скользкой. Взглянув на своих товарищей, он увидел, что и у них дела обстоят не лучше. Солнце стояло высоко, уже близился полдень, прохладное утро уступило место влажной жаре, отнимавшей силы. Пройдет совсем немного времени, и орда драк’илов одержит над ними верх. Тыльной стороной запястья Эр’рил вытер кровь со щеки – в основном это была кровь драк’илов. Сколько еще воин и его друзья смогут продержаться против армии гоблинов? Даже если они выстоят, им придется сразиться с их главным врагом.

Рокингем стоял, прислонившись к грот-мачте. Из раны на обнаженной груди вытекали черные тени, а из пустой оболочки голема на защитников Элены смотрели зловещие темно-красные глаза. Эр’рил избегал этого взгляда, ему казалось, что он ослепляет его и подрывает волю. Воин равнин уже понял истинную стратегию демона, который так легко растрачивал жизни драк’илов. Рокингем и не рассчитывал, что орда одержит победу. Он использовал гоблинов для того, чтобы те измотали людей и ослабили их решимость.

Эр’рил посмотрел на их главного врага. Огненные глаза, казалось, потешались над ним. Демон знал, что Эр’рил прекрасно понимает, в каком они оказались положении. Но что воин равнин мог сделать? Даже если драк’илы всего лишь играли роль пушечного мяса и должны были поколебать защиту маленького отряда, Эр’рил не мог опустить свой меч. Он был готов прикончить все племя морских гоблинов, чтобы защитить Элену.

Шипение драк’илов усилилось – сигнал для новой атаки. На палубе собралась огромная толпа гоблинов, больше, чем прежде. Эр’рил подозревал, что они готовятся нанести завершающий удар. Именно сейчас защитники Элены либо выстоят, либо падут.

– Приготовьтесь, друзья, – скомандовал он.

Мощный гоблин с ядовитым шипом на хвосте выбрался из извивающейся толпы тел. Предплечья чудовища украшали гладко отполированные кораллы, а голову – корона из переплетающихся жемчужных нитей. В руке он держал копье с наконечником из заточенного акульего зуба. Вне всякого сомнения, перед Эр’рилом стоял один из вождей драк’илов. Громадный хвост извивался и бил по палубе, странные звуки вырывались из глотки.

– Позвольте представить вам королеву гоблинов! – крикнул Рокингем, перекрывая шипение своей армии. – Сейчас она объясняет вам, что вы станете кормом для ее детей, а из костей черепа и ног вашей ведьмы она сделает барабан, который поведает остальным кланам о ее победе над вами.

– По крайней мере, наши трупы не пропадут зря, – пробормотал Флинт.

Подав последний сигнал своей армии, королева гоблинов взмахнула копьем и издала яростный боевой клич.

Эр’рил напрягся и выставил перед собой меч, приготовившись к нападению.

И тут пронзительный вопль королевы неожиданно стих, словно его обрезал сам воздух, – так и было, решил Эр’рил. На шее королевы, вытянутой и напряженной в крике, появилась огромная рана. Она походила на злобную пасть, которая выплевывала из тела кровь.