Луна предателя - Флевелинг Линн. Страница 72

Серегил не обратил на это внимания.

— Так сегодня утром он уехал сразу, как Бека ушла в главный дом?

— Ну, не сию же минуту, — объяснил Стеб. — Он сначала позавтракал с нами, а потом уже отправился. Мы видели, как он уехал.

— Думаю, он скоро вернется. Он всегда уезжает ненадолго, — сообщил Мирн.

— Так это не первая его поездка на рассвете?

— Нет, хотя обычно с ним вместе ездит капитан. Это наводит некоторых на мысли…

— Скажи этим некоторым, чтобы они держали свои мысли при себе, — оборвал его Серегил.

В казарме он нашел Беку вместе с тремя сержантами.

— Вот и хорошо, что все вы здесь, — сказал им Серегил. Похоже, в доме завелись любители подслушивать. Меркаль бросила на него острый взгляд.

— Что заставляет тебя так думать, господин?

— Просто подозрение, — ответил он. — Я присматриваю за всеми, кто входит в дом. Верхние этажи не для чужаков, так что там не должно быть никого, кроме придворных Клиа и слуг.

Бека бросила на него взгляд — такой же спокойный и вроде бы случайный, как бросил бы ее отец, однако говорящий о том, что у девушки зародилось подозрение: за словами Серегила кроется нечто большее.

Серегил кивнул Беке, вышел через заднюю калитку и направился к дому Адриэль.

Дом сестры на рассвете вызывал у него горькие и одновременно сладкие воспоминания. Мальчишкой он часто отправлялся на предрассветные прогулки или, когда это удавалось, проводил всю ночь с компанией приятелей. Сколько раз, думал он, они с Китой проскальзывали в заднюю дверь и, как воришки, прокрадывались к своим постелям…

На какой-то момент Серегил испытал искушение проделать это и сейчас, а потом с невинным видом спуститься по лестнице…

«…Как будто это все еще мой дом».

Загнав сердечную боль поглубже, чтобы заняться ею как-нибудь потом, он постучал в дверь, и слуга проводил его в комнату рядом с кухней, где его сестры с домочадцами как раз собирались завтракать. Новый укол в сердце заставил Серегила вздрогнуть, когда он увидел эту уютную семейную картину.

Первой его заметила Мидри.

— Что такое, Серегил? Что случилось?

Адриэль и остальные обернулись тоже, их руки замерли над разломленными кусками хлеба и вареными яйцами.

— Наша… ваша родственница, Идрилейн, умерла, — сообщил им Серегил, радуясь тому, что имеет вполне уважительную причину для хмурого выражения лица.

Алек сел позади благородного Торсина и Теро в зале лиасидра и огляделся; его глаза встретили пристальный взгляд кирнари Вирессы.

Окруженный своими советниками, Юлан-и-Сатхил сердечно кивнул юноше. Алек ответил на приветствие и поспешно отвел глаза, с подчеркнутой любезностью здороваясь с Риагилом-и-Моланом. Все вокруг уже заметили, что кресла и Клиа, и Адриэль пусты.

Бритир-и-Ниен, кирнари Силмаи, наклонился вперед и взглянул на Торсина.

— Разве принцесса Клиа не примет участия в нашей сегодняшней встрече?

Посол поднялся с печальным достоинством.

— Почтенные кирнари, я приношу вам грустное известие. Мы только что получили сообщение о том, что царица Скалы Идрилейн скончалась от ран, полученных в битве. Принцесса Клиа просит вас извинить ее: она должна оплакать мать.

Поднялся Саабан-и-Ираис.

— Адриэль-а-Иллия также выражает свое сожаление. Она вместе с сестрой Мидри разделяют траур принцессы Клиа по нашей родственнице — Идрилейн.

Большинство собравшихся выразили сожаление или удивление, услышав новости. Лицо кирнари Катме оставалось непроницаемым, кирнари Вирессы выразил приличествующую случаю печаль, а акхендиец Райш-и-Арлисандин уставился в пол в каменной неподвижности. Сидевшая рядом с ним Амали казалась потрясенной.

Кирнари Силмаи прижал обе руки к сердцу и поклонился Торсину.

— Да осветит сияние Ауры путь ее кхи. Пожалуйста, Торсини-Ксандус, передай принцессе, что мы скорбим. Вернется ли принцесса в Скалу на период траура?

— Идрилейн желала, чтобы ее дочь не возвращалась до тех пор, пока успешно не выполнит свою миссию. Принцесса Клиа просит вас дать ей четыре дня для совершения должных обрядов. Она надеется, что после этого наши долгие переговоры придут к желанному завершению.

— Есть ли возражения? — спросил собравшихся старый силмаец. — Хорошо, тогда мы соберемся снова после того, как закончится траур принцессы.

К тому времени, когда Алек и остальные вернулись в отведенный посольству дом, все знаки траура были на месте.

По скаланскому обычаю, парадную дверь закрыли и повесили на ней перевернутый щит, а на пороге поставили курильницу с благовониями. К специально установленным шестам, крыше и окнам были привязаны воздушные змеи с ауренфэйскими молитвами.

Звук монотонного песнопения встретил Алека, когда вместе с остальными он вошел через боковую дверь: посреди зала кружком стояли шестеро руиауро. Клиа, Серегил, Адриэль и Мидри заканчивали изготовления большого змея с молитвами. Рядом с ними слуги-боктерсийцы наносили последние письмена еще на несколько. Казалось, что весь дом будет унизан молитвенными змеями.

— Каковы новости? — спросил Клиа вошедших.

— Все хорошо, госпожа, — ответил Торсин. — Совет снова соберется через пять дней.

Серегил отослал слуг и спросил:

— А каковы ваши впечатления?

— Вирессиец уже знал, — ответил ему Алек. — Я не могу объяснить, откуда я знаю, просто Юлан-и-Сатхил так смотрел на нас, когда мы вошли.

— Думаю, Алек прав, — согласился Теро. — Я не рискнул проникнуть в мысли Юлана, но слегка коснулся разума мужа его дочери, Элоса, кирнари Голинила. В нем не было удивления, только мысли о приказаниях Юлана.

— Что ты сделал? — Серегил в ужасе вытаращил глаза на мага. — Разве я тебе не говорил, как это опасно? Теро бросил на него нетерпеливый взгляд.

— Не думаешь ли ты, что я просто дремал на. этих долгих заседаниях совета? Я изучал членов лиасидра. Юлан-и-Сатхил, кирнари Катме, Акхенди и Силмаи окружены самой сильной магической аурой. Я не берусь судить о том, каковы все их умения, но я уловил достаточно, чтобы их не трогать. Возможности остальных гораздо более ограниченны — особенно голинильца Элоса. Если у Юлана и есть слабое место, то это — его зять.

— Если они и правда уже знали, то, похоже, ты прав насчет шпиона, — сказала Клиа Серегилу, нахмурившись.

Адриэль, столь же озабоченная, как и ее брат, подняла глаза на принцессу.

— Я сама отбирала слуг для этого дома. Они вне подозрений. Серегил покачал головой.

— Я думаю вовсе не о них.

Глава 25. Ночные приключения

Скаланский траурный ритуал был суров: категорически запрещалось разводить огонь и готовить горячую пищу, пить вино, заниматься любовью, играть на музыкальных инструментах. Ночью в каждой комнате можно было зажигать только по одной свече. Если бы душа усопшего пожелала навестить тех, кого любила, ничто не должно было отвлекать ее в этом трудном путешествии.

Все это было ново для Алека, воспитанного в традициях Далны: тело умершего следовало сразу же сжечь, а пепел запахать в землю на поле. Юноше нередко приходилось лицом к лицу сталкиваться со смертью с тех пор, как он вместе с Серегилом отправился на юг, однако его друг не был скаланцем, да и не был привержен соблюдению обычаев. Когда были убиты Триис и члены ее семьи, Серегил поджег гостиницу, превратив ее в погребальный костер, и поклялся отомстить убийцам — Алек сам помог ему выполнить клятву, задушив Варгула Ашназаи. Скорбь Серегила после смерти Нисандера была слишком глубокой и безмолвной, чтобы нуждаться еще и в каких-то обрядах. Некоторое время Серегил почти не жил сам.

На этот раз, однако, он охотно соблюдал требуемое воздержание и терпеливо сидел вместе с Клиа во время бесконечных визитов. Алек чувствовал искреннюю печаль друга, хотя тот и не выражал ее в словах.

Только Беке в конце концов удалось заставить его открыть душу. На вторую ночь друзья собрались в комнате Теро.

Молодой волшебник создавал из теней, отбрасываемых свечой, фантастические фигуры, Серегил, необычно молчаливый, поник в кресле, вытянув ноги и опираясь подбородком на руку; Алек поглядывал на мрачное лицо друга, гадая, следит ли Серегил за созданной Теро игрой теней или поглощен своими собственными внутренними фантомами.