Кот баюн и чудь белоглазая (СИ) - Ладейщиков Александр. Страница 117

Ярви взлетел на второй поверх, перевернул плетёные баульчики, корзиночки, деревянные ящички, увидел кожаный кошель с рубинами, подаренными проклятым Котом Баюном. Схватил кошель, повесил на шею — решение было принято. После того что случилось — бежать! И не в человеческом облике, а волком — прямо к господину, к царю волколаков Граабру. Откупится ли он камнями за свою вину? Всё-таки чакра — оружие волшебное, но уж очень древнее, почти потерявшее силу. А кольцо он упустил. Всё Кот — русалку спас, его, Ярви, ранил…

Вдруг его охватил пьяный восторг — он сумел обернуться днём, без полной Луны — впервые после укуса. Ах, какое счастье, что он, простой памов родич, попёрся ночью в лес, искать цвет папоротника. Когда он бродил по ночному лесу — кто-то выпрыгнул из тьмы, повалил на землю. Ярви увидел красные глаза нечеловека, блестящие клыки. Потом укус, адская боль.

Долго ничего не происходило, и Ярви уже стал думать, что всё обошлось, но в майское полнолуние оно пришло… А потом в лес явился Граабр и Ярви присягнул ему, стал выполнять поручения…

Дикий восторг утих, осталось удовлетворение. Сладкая Пина, будоражащая его воображение, наконец-то досталась ему, целиком. Ярви заглянул в погреб — на лавке лежала растерзанная плоть женщины. Пам Папай лежал с мечом посреди подпола. Удовлетворённо ухмыльнувшись — теперь ему можно делать всё, что угодно, теперь ему людишки не указ, Ярви высек огонь, зажёг факел, хранящийся в прихожей. Бросил его в подвал, побежал наверх — скоро дом запылает — лето жаркое, дерево просохло. Оглядел селение сверху на все стороны — бежать надо через памов огород, в лес. И вдруг ставшие более чуткими, чем у человека уши, услышали конский топот. Ярви вгляделся — точно! Проклятый Кот-оборотень! И с ним ещё кто-то! На грани паники беглец прыгнул на грядки, растянулся, пропахав лицом землю и помяв нежную зелень моркови, перемахнул через плетень, повалив черепаны…

Метнулся по тропе в лес и налетел на бездельника Струка. У парня от страха побледнело веснушчатое лицо, затряслись губы. Ярви мельком взглянул на свою рубаху — кровь, какие-то ошмётки, опять кровь…

— Это красное вино! — гаркнул он на племянника. — У хозяина пожар! Я бегу в Словенск, потому как я… все меня обвинят!

Струк пустил струйку, намочил рубаху. Когда страшный, как волк, и явно сумасшедший дядька Ярви убежал, мальчик заплакал, полез со страха на сеновал…

За полем показались избы, с трёх сторон окружённые лесом, над ними Коттин увидел столб дыма, почуял запах гари. Ари, ни на шаг, не отстающий от бывшего Кота, тоже заметил дым:

— Никак у пама баню топят. Почему ж так много копоти?

— А не пожар ли? — встревожился Коттин и погнал коня к селению.

По селу бежали бабы с вёдрами, в лесу закричали девочки, ходившие со Стиной по ягоды, побежали по грядкам. От колодца-журавля встали цепочкой — передавали вёдра, старики поливали стену дома — из щелей меж огромных брёвен струился дым, наконец, полыхнуло из окон, что были выше самого высокого человека — дом занялся снизу.

— Где пам Папай? — грозно закричал Коттин, придерживая коня.

Видя богато одетого человека, не иначе боярина, народ остановился, старики сняли шапки.

— В доме он, господин! — визгливым голосом закричала бабка Козиха (оклемалась по весне, не померла пока). Все повернулись к ней, зашептались — никто приезда Пама не видел. — Только что приехал, а тут на тебе — такое горе!

— Что встали, заливай! — Коттин соскочил с коня, побежал к колодцу, отодвинул хилого деда, стал черпать воду. В доме снова полыхнуло — теперь горел второй поверх — лето выдалось сухое, знойное, высохшие брёвна горели весело, стреляли углями, трещали. Старики с водой не могли подобраться к стенам, но и ослушаться не смели — плескали воду издали.

— Где ведьма? — спросил Коттин помогающего ему деда. — Матушка Стина дома?

— Вон они бегут! — на памов двор вбежала женщина с девочками-подростками.

— Стина, не узнаёшь? — крикнул боярин колдунье. Та остановилась, всмотрелась в Коттина, на лице её отразилось непонимание, потом она приподняла бровь — задумалась.

— Я ж обещал к тебе заскочить! Помнишь курочку?

Ведьма дёрнулась, щёки её покраснели, поклонилась, опустившись на одно колено.

— Будь здрав, господин! Куда путь держишь?

— Никому ничего не говори! Сейчас пойдём в дом — тут уже ничего не потушить. Будем думу думать — много чего произошло за это время. Мне покойный волхв сказал кое-что… Ты его дочь?

— Пойдёмте, господин, отдохните с дороги! Ой, минутку… позвольте? — Стина увидела трёх подростков, мальчика и двух девочек, Снежку и Снурку. Коттин, обескураженный тем, что ведьма ушла от вопроса, кивнул. Женщина не просто пошла к детям, а побежала, подивив Коттина — не иначе признала Арианта, только, что с того? Потом могла допросить…

От перелеска бежали кузнецы с подмастерьями, с другой стороны сборщики живицы и рыбари с сетями на плечах. Дым, застилавший полнеба, посветлел, раскалился — сквозь него пробивалось солнце, колыхалось, как на волнах в потоках горячего воздуха.

Ариант соскочил с лошадки, бросился помогать. Когда девки, побросав туеса с ягодами, вбежали на двор, он стал высматривать сестёр. Увидел, подошёл важно — в дорогой одёжке, сапожках. Сёстры его заметили тоже, подбежали, смущаясь дорогим нарядом — потом взвизгнули, полезли обниматься.

— А у нас мамка новая…

— А батя в лесу с братьями…

— А я в городе был… князей видел! Даже в узилище сидел!

Девочки ахали, боялись за брата, одновременно гордясь, что Ари теперь при боярине.

— Ты, уж, братец, с нами теперь, видать, не останешься! Боярин то в Словенск едет?

— Ну, он мне почему-то не доложил! — пошутил Ари, с замиранием сердца страшась выдать тайну Коттина и опасаясь что-нибудь брякнуть про давнюю ночную игру, и их путешествие с Котом Баюном.

— Купи мне на торжке перстенёк, братец! — липла Снурка. — Я уж скоро большая буду!

— А мне платок, чёрный, с цветами, — вторила ей беленькая Снежка.

— Вот мы с боярином поедем в Словенск — куплю, не сомневайтесь! — важничал Ари.

— Когда вас ждать-то? По осени?

— Не знаю — как все дела боярин сделает — тогда и вернёмся! Если мы нынче уедем — бате поклон передайте. Скажите — Ариант при большом человеке служит. Я ему тоже подарочек привезу!

Только Ари повернулся бежать к Коттину — увидел Стину. Женщина обняла всех троих, крепко прижала к себе, потом взъерошила белые вихры мальчика:

— Живой! Я уж не чаяла увидеть!

Дом провалился внутрь, прогорел, однако вековые брёвна догорали медленно — их поливали, пытались раскатать, но стены не поддавались — и все плюнули, остановились. Чумазый Коттин в дорогом кафтане заорал, что пусть догорит, утром зальём, брёвна разберём, проведём следствие. Не мужик, какой — пам погиб, с женой. Кто-то удивлённо восклицал, ахал, ему шептал на уши, что Папай прибыл днём, и тут же случился пожар — не иначе преступление, или вражья сила в селе — короче, дело тёмное. Сторожить пожарище оставили мужиков, притащили им каши, кусок оленины, пару печёных сазанов. Зажгли костёр (готовить еду на пожарище нельзя — чай, не печенеги какие), мечи и копья сложили в кучу — чтоб всё было под рукой.

Вечером бабам было велено лечь с ножом под подушкой, с мечом под одеялом. Мужики не ложились вовсе, ходили проверять свои избы, сидели на дворе ведьмы — Коттин вызывал то одного, то другого. Бывший Кот пытался воссоздать события — но пока не всё складывалось. Ари сидел со Стиной за занавеской — ел ватрушки с вареньем, что-то тихо говорил ведьме. «Пусть говорит, — решил Коттин. — Ребёнок он и есть ребёнок — представит матушке детскую версию. А потом она придёт задавать вопросы мне. Я ей отвечу, как смогу. Сам задам вопросы. И тут она не отвертится — придётся ей говорить правду».

Однако чмоканье и чавканье Арианта навели Коттина на более прозаическую мысль — народу в избе не уменьшалось, хотя уже был поздний вечер, но ужин почему-то никто не нёс. Пришлось кликнуть Стину, пошептать ей на ухо. Ведьма выскочила на двор, сказала мужикам пару слов — через минуту дети, пребывающие возле взрослых, разбежались по домам — звать мамок и сестёр. Вскоре очаг пылал, тесто месилось, на дворе соорудили вертел, разделывали тушу свиньи — рубили на колоде ровными кусками мясо, чтоб быстрее. Тащили сметану, карасей, готовые хлеба, кто-то притащил крынку медовухи — Коттин отослал, дескать, не до того. После этого все прониклись важностью и опасностью текущего момента.