Кот баюн и чудь белоглазая (СИ) - Ладейщиков Александр. Страница 52

Я зашёл в дом, никем не узнанный, нашёл сундук, в котором хранились дары великого бога. Подержал меч, полюбовался в свете факела бегущими по лезвию знаками, потом положил его назад — от него зависела судьба народа, он был предназначен не для меня. Стрела Индры была для наших мудрецов непостижима, все ждали указания небес, голоса богов, объясняющих её предназначение. Я не мог взять это чудо, и не умел им пользоваться. Тогда я схватил серебряный диск и спрятал его под куртку, которую сшил из кусков кожи. В грядущие века этой моде я не изменял.

Я знал, что если уйду, то все догадаются, куда исчез один из даров бога. Но, с другой стороны, Брама и народ признали меня, как Стража пещеры с волшебными дарами. Я понимал, что мудрый Брама всё поймёт правильно — я продолжал быть Стражем. Я нашёл восковую дощечку, и, вспоминая буквы, показанные мне когда-то Жаром, написал стилом: «Я буду помогать племени до конца времён». Славуня тоже поймёт, Брама не прогневается — все увидят, что я действую не сам, а по воле богов.

Потом мне стало стыдно, и я положил диск на место. Через много веков один человек, Васудева, подарит мне такой же диск — чакру.

В ту же ночь я перелез через стену и ушёл на Закат. Конь ждал меня в степи. У меня был простой бронзовый меч, хотя чакра в ту эпоху была необыкновенно сильна.

Сундук первый Доска девятая

Пламя в печи клокотало, поленья превращались в раскалённые угли. Коттин давно замолчал, но все слушатели, а именно — древняя ведьма Баба Яга, которая когда-то носила другое имя, молодая девушка Мишна из деревни Гранёнки, ныне не существующей, и парень со странным именем Стефан, сын последнего гота Никона, сидели тихо, заворожено наблюдая за мельтешением огня.

Куски руды раскалились докрасна, из них вылетали огненные языки — выгорала пустая порода, превращаясь в шлак. Дым от печи устремился вверх, в трубе колодца возникла сильная тяга, превращая багровые металлические капли металла в сияющие струи, окружённые белым яростным пламенем.

— Это же сталь, — потрясённо прошептал Коттин. — Где меч, который мы нашли в лесу? Его надо доковать!

— Освоил кузнечное дело? — усмехнулась Баба Яга. — А ведь, не желал когда-то брать в руки молот!

— Ну, сейчас ты уже должна понять почему! Кто кузнецам покровительствовал? Не тот ли, у кого я в кости выиграл? Или, вернее проиграл. Или выиграл?

— Выиграл, дядя Коттин, — громко сказала Мишна, блестя синими глазами, и все засмеялись.

— К тому же — я наковальни не касаюсь, — проворчал бывший Кот.

Коттин вышел их сарая на ночной мороз, посмотрел в прояснившееся небо, чувствуя смутное беспокойство, но быстро вернулся к печи — ему не хотелось пропустить, ни одного слова Славуни. Вдруг она начнёт что-нибудь рассказывать?

Стефан зажёг факела, воткнул их в землю, взял с полки форму для заготовки. Коттин подбежал к юноше, стал суетиться вокруг, советуя, как правильно подставить её к печи, чтоб раскалённый металл заполнил полость. Огненно-красную полосу захватил клещами уже сам, положил на наковальню, неведомо кем сбитую из неплохого металла, начал ковать большим молотом, выбивая из полоски крапинки шлака и угля. Стефан схватил молот поменьше, начал подравнивать металл, успевая ударять по два раза меж ударами древнего странника. Потом бывший Кот взял заготовку, выскочил во двор, стал возить металл по заснеженной траве, отчего во все стороны брызнули струи шипящего возмущённого пара.

— Нет ли жидкого масла? — крикнул он вечно молодой Славуне.

— Может тебе привести демона, чтоб в его крови меч закалить? — хохотнула ведьма.

— Тьфу ты, дикость, какая, — сморщился Коттин. — Никаких демонов не бывает, сама знаешь. Бывают жители других миров. Демоны — это новомодные сказки. К тебе что, воины Христовы заходят на огонёк?

— А то ж, — усмехнулась Славуня, — бывало, посидим, поговорим о новой вере.

Коттин задумался повторно, что случалось нечасто. Стефан тоже навострил уши, но продолжения темы не последовало.

После трудной работы по приварке стальных полос и перековке, меч стал походить на оружие, осталось его отшлифовать и заточить. Коттин решил ударить молотом в последний раз, чтобы довести работу до ума, до полного совершенства. Он стукнул по металлу — раздался слишком звонкий щелчок, стукнул второй раз — возникло странное эхо. Бывший Кот прислушался, затем ударил несколько раз подряд. Эхо нарастало. Коттин стал бить по мечу несильно, но часто, грохот ударов разносился по всему двору, по лесу. Кот Бабы Яги вылез на крыльцо, осмотрелся, направился в чащу, тряся лапой и нервно подёргивая хвостом — он не любил лязга железа, битв, драк, всяческих волшебных эффектов и звуков.

Эхо гремело уже громче самих ударов, пламя в печи ревело и металось белыми языками, сарай начал содрогаться, наковальня мелко дрожала, меч дребезжал и подскакивал. Земля покачнулась, Коттин чуть было не ухватился рукой за железную наковальню — отскочил, всем известно, что оборотень не смеет её касаться. Почему так случилось — все уже давно позабыли, может быть, боги о чём-то поспорили когда-то, может, какой-то великий маг наложил заклятие на веки вечные.

Казалось, что где-то, совсем рядом, едет огромная железная карета, дребезжа колёсами и дверями, или бежит титан, гремя стальным панцирем. Послышался лай огромных собак, Коттин вычислил двух, волосы на голове встали дыбом, он начал лихорадочно вспоминать, кто из богов путешествует в сопровождении этих животных.

— Готовьтесь-ка гостя встречать, — Славуня встала, вытянулась во весь рост, в её волосах сверкали искры, глаза горели странным серебряным блеском.

Молодые вскочили, Стефан метнул Мишну за плечо, схватил с наковальни почти готовый меч, зашипел, удерживая в руке ещё неостывший металл. Печь, построенная над колодцем, бушевала голубым пламенем, глиняные стенки раскалились, засветились багровым светом, земля вокруг оттаяла, от неё пошёл пар. Все уставились на печь, никто не заметил, как хитрый Коттин просочился в приоткрытую дверь и побежал в избу.

Над печью взвилось пламя, в его вихре проступила тёмно-багровая фигура, наконец, в сарай древней ведьмы из огня шагнул страшный человек. Или, скорее всего, не человек, а житель пекельного царства, обитатель огненного, самого нижнего мира. В глазах существа клокотало пламя, но кожа лысой головы, сморщенного лица, была холодной, зелёно-болотной. На груди блестели латы, на руках и ногах щитки из зеленоватого металла, в руках страшный рыцарь держал синеватую изогнутую саблю, отражающую яркий огонь, беснующийся в печи. Багровая туника существа была скреплена алым камнем.

— Здравствуй, Славуня! — прогремел ржавым металлом голос гостя.

— Зачем ты опять явился? — голос Бабы Яги стал грустным, безнадёжным.

— Каждый раз я прихожу за одним — свататься! И сейчас ты, наконец, станешь моей, коварная Славуня!

— Тебя не было уже много веков! Я думала, что ты забыл про меня! К тому же, ты очень сильно изменился, Агни!

— Я теперь зовусь Кощеем, забыла? Я князь пекельного царства, я приехал за тобой в железной карете, а кони мои — кони огненные!

— Куда же делся нежный юноша? Во что ты превратился, Кощей! Живой скелет!

— Я тот же, кем был на заре времён — титан, ставший богом! Но я старею уже много тысячелетий, и ничего не могу поделать! — голос Кощея скрипел от свирепой злобы.

— Что случилось? Ты же бессмертный бог!

— Я бессмертие, стыдно сказать, проиграл в кости одному негодяю! Потому что выиграл Смерть!

Мишна за спиной Стефана прыснула в кулак, Кощей тут же повернул голову в её сторону, уставился на молодых, девушка немедленно замолчала, спряталась.

— Кто это у тебя в гостях? Люди?

— Люди моего народа! Ты уже забыл, Кощей, что обещал моему племени власть над миром?

— А ты забыла, как я посадил тебя на коня, и повёз жениться? И как ты, решив сбежать, спрыгнула, улетев в огненную пропасть?