Глиняные кулаки (СИ) - Бородин Стас. Страница 15
Прохожие как крысы метнулись в подворотни, когда от страшного вопля Морвена затряслись оконные рамы, а с покосившихся крыш посыпалась ржавчина и штукатурка.
– Вот так-то лучше! – пробормотал мясник, вытирая окровавленный нож о берет должника. – Будешь теперь подтирать задницу левой рукой!
– Будь ты проклят! – прохрипел толстяк, давясь слюной и глядя вытаращенными глазами на брызжущую кровью культю на месте правой руки. – Гореть тебе за это вечно в Аннувире!
Мясник громко расхохотался и небрежно бросил отрезанную кисть бродячим собакам, копавшимся неподалеку в отбросах.
– Я там уже был, Морвен, – оскаблился он. – Но для меня там не нашлось свободного места!
Перепуганный до полусмерти Айс изо всех сил вцепился в свиную ногу, боясь уронить ее в грязь. Он с ужасом наблюдал, как скулящий от боли толстяк встает, прижимая окровавленный обрубок к животу, а здоровенный мясник стоит чуть в сторонке, проверяя пальцем остроту ножа.
– Если будешь медлить, то, как пить дать, истечешь кровью, – здоровяк довольно оскаблился. – Я бы на твоем месте поспешил найти хорошего лекаря.
– Иди к Мистар, ублюдок! – толстяк сплюнул мяснику под ноги. – Мне твои советы и даром не нужны!
Закусив губу и раскачиваясь из стороны в сторону, Морвен побрел к бродячим собакам, облизывающих кровь с отсеченной кисти, валяющейся среди отбросов.
– Давай сюда, – мясник взял из рук юноши свиную ногу и забросил ее на плечо. – Гляди, да ты бледный как полотно, не ровен час в обморок хлопнешься!
Айс покачнулся, но удержался на ногах. Верзила вновь заулыбался.
– Извини, парень, не хотел тебя напугать, – мясник кивнул в сторону толстяка, который, стоя на коленях, шарил в мусоре. – Пришьют ему руку назад, ничего с ним не станется! Зато урок мой, он на всю жизнь запомнит, да и другие о нем тоже услышат!
Борясь с дурнотой, Айс кивнул. Столько крови и насилия, сколько он повидал в Пааре за два дня, он не видал за все шестнадцать лет жизни в Антраге.
– Пойдем, парень, – хмыкнул мясник, провожая взглядом толстяка, копающегося в мусоре. – Нам нужно еще заказ доставить.
Юноша шел за своим провожатым по извилистым улочкам, перепрыгивал через сточные канавы, и взбирался по крутым лестницам, удаляясь с каждой минутой все дальше и дальше от горящей тюрьмы, и звона колокольчиков пожарных бригад.
Ниал весело напевал себе под нос какую-то непристойную песенку про кухарку и гуся, люди все так же шарахались от него в разные стороны, а юноша уже в тысячный раз успел пожалеть, что согласился на побег. Кто знает, может, в монастыре на Декосе было бы не так уж и плохо…
Элисед лежал в постели, с пахнущей уксусом мокрой тряпкой на лбу. Его дрожащая рука лишь слабо шевельнулась на одеяле, давая знать, что он в сознании.
– Он еще пару дней так проваляется, – сказал Ниал, запирая за собой дверь на тяжелый засов. – Управлять боевыми куклами дело непростое!
Айс присел на краешек кровати, и осторожно пожал тонкие бледные пальцы.
– Спасибо, друг, – пробормотал он, смущенно отводя взгляд от обессиленного юноши. – Я этого никогда не забуду!
Рука кукольника ответила слабым пожатием.
– Да ничего страшного, – верзила пошире распахнул на окне шторы, и солнечный свет заполнил маленькую комнатушку, забитую до самого потолка какими-то ящиками и коробками. – Очухается он, можешь не сомневаться!
Ниал снял с лица кукольника тряпку, помахал ею в воздухе, и осторожно водворил на место.
– Вот, видишь, он уже даже говорить пытается!
Губы Элиседа дрогнули и расползлись в улыбке. Он покачал головой и вновь закрыл глаза.
– Пусть еще поспит, – мясник взял Айса за локоть, и поволок в соседнюю комнату. – Не будем ему мешать.
Толстые пальцы мясника работали с поразительной ловкостью и быстротой, связывая хитрыми узлами полоски кожи и грубые волосяные веревки. Зажав один конец ремня в зубах, а второй придавив ногой к полу, Ниал работал обеими руками, превращая груду заготовок в туловище новой куклы.
– Главное в этом деле, знать вес, с которым может работать кукловод! – сказал Ниал, не выпуская из зубов очередного кожаного ремня. – Помню, когда я в молодости служил в армии, у нас был один парень, так он с легкостью мог поднять больше тысячи фунтов веса, тогда как у мастера Элиседа уже от трех сотен глаза на лоб вылазят!
Мясник сидел возле самого окна, где вдоль стены были вбиты крючья для плетенья. С блестящих медных крюков свисал толстый, в руку толщиной, канат, свитый из разноцветных волосяных веревок.
Чуть дальше высилась груда звериных шкур, мотки шерсти, и охапки кожаных ремней. Повсюду на полу валялись блестящие заклепки и медные пряжки.
– Я как-то сделал смеха ради небольшого дракона, – заулыбался Ниал, вытирая о плечо текущую изо рта слюну. – Так мастер Элисед его даже с места сдвинуть не смог, сколько при этом не пыжился!
Шелковый шнур в руке у здоровяка собрался петлями, сквозь них проскользнула стальная спица, и они заплясали как живые, стягиваясь в хитроумный узел.
– Кукол я делаю давно, – Ниал поглядел на гладкие руки юноши лежащие на столе, а потом на свои, сплошь покрытые порезами и мозолями. – Как погляжу, работа с кожей и веревками куда более тяжелая, чем работа с глиной…
Одна из веревок с треском лопнула, и петли вновь рассыпались по полу в полном беспорядке.
– Лучше сейчас, чем потом, – хмыкнул здоровяк, осторожно разбирая веревки по цветам.
– Зато вам не приходится стоять каждый день у печи, – кивнул Айс, закатывая рукава рубашки и демонстрируя следы от многочисленных ожогов. – Со стороны все поначалу кажется легким!
Кукольный мастер зажал конец веревки между зубами и засопел, словно соглашаясь.
– Мастер Элисед рассказывал, что ты хотел поступить учиться к старику Креатуру, – из угла его рта закапала слюна. – Делать големов и лепить горшки это не одно и то же!
Юноша только пожал плечами. Он с интересом следил, как танцующие петли одна за другой возвращаются на свои места, и соединяются наподобие скелета, поверх которого должна лечь веревочная плоть.
– Как я погляжу, ваши куклы делать тоже совсем не просто! – сказал он, наблюдая за движениями рук мастера. – Никогда бы не подумал, что у них внутри столько всего!
– Не просто, – Ниал важно кивнул. – Зато куда дешевле, чем лепить глиняных истуканов!
Юноша привстал со своего табурета, осматривая окружающие его сокровища, которых, казалось, хватит на целый миллион кукол.
– Вот у меня, например, все свое! – мастер выплюнул конец веревки, и вытер рот тыльной стороной ладони. – Я сам дублю кожу, которую сам же и снимаю, и сам вью веревки из конских грив и хвостов. А вот тебе, чтобы делать големов, придется покупать глину, уголь, строить печь, не говорю уже о "Сердцах", которые сами по себе стоят целое состояние!
– Ну, у меня же нет собственной скотобойни, – возразил юноша. – Мне и веревки придется покупать.
Ниал подбросил в руке клубок мохнатых ниток и хмыкнул.
– Тут ты прав, парень, но все равно, кукол делать куда интереснее! – вооружившись шилом, мастер принялся сшивать два прямоугольных куска кожи. – Твои големы все одинаковые, а у меня каждая кукла разная! Я столько их за свою жизнь придумал, что уже и со счета сбился.
Айс запустил руку в коробочку с черными кристаллами и положил себе на ладонь несколько штук, любуясь игрой света на гранях.
– Зато големы практически живые, а вот ваши куклы без кукловода всего лишь груда тряпья, – произнес он мечтательно, о чем тут же пожалел.
Ниал гневно засопел, и отбросил шило в сторону.
– Не забывай, мальчик, – его глаза недобро блеснули. – Я делаю боевые марионетки, которые убивают людей, а твои големы, с вашими законами, даже руки на человека поднять не могут!
Возразить на это было нечего.
– Как там говорится в первом законе големостроения? – кривые зубы кукольного мастера хищно обнажились. – Голем не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред. Я ничего не напутал?