Месть Темного Бога - Флевелинг Линн. Страница 15

— Держу пари, ее могущество не ограничивается целительством, — сказал Алек, которому вспомнилась встряска при прикосновении к посоху.

— Она может заставлять людей делать то, что ей нужно, — ответил Серегил. — Я видел это сам, хоть она и не любит прибегать к своей силе. И вот что я тебе скажу:

она не раз спасала жизнь мне, я не раз спасал жизнь ей, но все равно, когда она поблизости, я не в своей тарелке. Никогда не знаешь, о чем думают дризиды или что они видят.

— Она знала, что я подслушиваю. Серегил хмыкнул.

— Она знала бы, даже если бы я подслушивал. Не печалься, для начинающего ты делаешь это не так уж плохо. А теперь давай спать — нам обоим нужен отдых, а завтра будет тяжелый денек. Тебе требуется приличная одежда, а мне нужно присмотреться к тем солдатам.

Алек услышал, как кровать заскрипела снова. Под окном волны тихо и убаюкивающе плескались о сваи. Он совсем уже засыпал, когда услышал неожиданный смех Серегила:

— И ты еще пообещал, что мы будем выступать перед мэром!

ГЛАВА 5. Старые друзья, новые враги

Алек сел, моргая спросонок, когда Серегил рано утром на следующий день распахнул ставни. В комнату хлынул холодный воздух и яркий солнечный свет.

— Сомневаюсь, что ты услышал бы, если бы ночью появился грабитель, но перегородить собой дверь тебе вполне удалось, — сказал Серегил, беря под мышку арфу. — Пока ты храпел, я тут размышлял. Твоя идея насчет выступления перед мэром была озарением свыше. В конце концов, именно в его доме остановился этот тип — Боранеус… У меня есть дела на рынке, так что позавтракай и потом найди меня там — мы займемся твоим снаряжением. Я буду у оружейника Маклина примерно через час, если не встретимся раньше. А теперь с дороги!

Серегил ушел, а Алек поднялся, оделся и натянул сапоги. Солнце ярко сверкало на спокойной воде озера, на горизонте были видны паруса рыбачьих лодок. Как ни торопился Алек догнать Серегила на рынке, запах овсянки и жареных колбасок, долетевший с кухни, был слишком притягателен, чтобы не заглянуть туда.

— Ты ведь ученик барда, верно? — спросила его толстая повариха. — Заходи, паренек! Твой хозяин уже завтракал, но он распорядился, чтобы ты получил все, что захочешь.

«Серегил сегодня в хорошем настроении!» — подумал Алек. Повариха принесла ему целую тарелку колбасок, миску овсянки, кружку молока и еще горячие пышки.

— И как это ты при таком щедром хозяине умудряешься оставаться таким тощим, а? — улыбнулась толстуха, с довольным видом наблюдая, как Алек расправляется с ее стряпней.

— Я только недавно с ним, — ответил ей Алек с набитым ртом. — А раньше мне приходилось несладко.

— Ты держись за него, миленький. С таким хозяином станешь достойным человеком.

Алек согласно кивнул, хотя на этот счет у него и были кое-какие сомнения. Положив на стол монету в уплату за завтрак, он отправился на рынок.

«Все, что нужно, — это идти той же дорогой, какой мы приехали сюда», — сказал себе юноша. Но как ни здорово он ориентировался в лесах и холмах, город всегда сбивал его с толку. Одна узкая извилистая улица в точности походила на другую, и скоро он так запутался, что не мог уже даже найти дорогу обратно к берегу озера. Проклиная города и их строителей, он решил, что нужно спросить кого-нибудь, как пройти на рынок.

На его несчастье, народу на улицах почти не было. Рыбаки давно отправились на озеро, их жены еще не вернулись с рынка, где торговали вчерашним уловом, другие горожане сидели по домам за закрытыми ставнями. Алек видел раньше стайки детей, но теперь и их не было видно, и скоро он обнаружил, что оказался в тупике между глухими стенами складов. Ничего не оставалось, как идти обратно.

Повернув за угол, Алек увидел таверну и решил попробовать узнать дорогу там. Он как раз подошел к двери, когда она распахнулась и на улицу вывалилась ватага нетвердо держащихся на ногах пленимарских солдат Пятеро здоровенных вояк, пошатываясь, орали пьяные песни. Алек не успел нырнуть за угол и оказался окружен со всех сторон.

Вежливо поклонившись, Алек попытался прошмыгнуть к таверне, но один из солдат ухватил его за плащ и грубо дернул. Это был круглолицый детина со шрамом, рассекавшим нижнюю губу. Тыча Алеку пальцем в грудь, он прорычал что-то, похожее на вызов.

— Безмозгла пьянчуга! — рявкнул другой, высокий бородач. Он оттолкнул солдата со шрамом и крепко обнял Алека за плечи. Он тоже говорил с акцентом, но понять его было можно. — Брат-солдат сказать, ты хорош для отряд. Почему бы ты не пойти с нами?

— Не думаю, что из меня получится солдат. — ответил Алек. Руки пленимарцев потянулись к кинжалам. — Я хочу сказать, мне еще мало лет, да и ростом я не вышел — не то что вы!

Одноглазый солдат потрогал рукав туники Алека:

— Добрый сукно! Ты думать, ты слишком хорош стать брат-солдат?

— Нет! — воскликнул Алек, переводя взгляд с одного лица на другое. — Я очень даже уважаю братьев-солдат! Храбрецы! Позвольте мне угостить вас выпивкой!

Неожиданно одноглазый и круглолицый схватили его за руки, а бородатый сорвал с пояса Алека кошель и вытряхнул содержимое на ладонь.

— Факт, угощать выпивка! — Ухмыляясь, он стал рассматривать монеты. Вдруг его лицо свирепо перекосилось, и он сунул что-то под нос Алеку.

Это оказалась скаланская монета; накануне вечером Алек вынул ее из сапога и забыл потом спрятать обратно.

— Где взял, мальчишка? — прорычал бородатый. — Ты не похожий на проклятый скаланец! Как ты иметь монета скаланский сука-царица?

Прежде чем Алек успел ответить, солдат нанес ему удар в живот и прошипел:

— Проклятый шпион, да?

«О Создатель, неужели снова!» — пронеслось в голове у Алека.

Хватая ртом воздух, юноша согнулся пополам; пинки солдат опрокинули его в полузамерзшую грязь улицы. Алек поднялся на колени, моля богов, чтобы плащ скрыл движение его руки — он потянулся за кинжалом в голенище.

— Эй, Тилдус! С утра пораньше мучаешь ребятишек? Алеку не было видно говорившего, но в низком голосе слышался родной северный выговор. Солдаты прервали свое мерзкое развлечение, и бородатый обернулся.

— Микам Кавиш! Привет! Не мучать вовсе, просто допрашивать шпиона.

— Какой же это шпион, дурак ты набитый! Это же мой племянник! Ну-ка отпусти его, или мы с тобой больше не друзья!

Алек ошеломленно оглянулся, чтобы хоть увидеть этого Микама Кавиша. Тут он начал догадываться, в чем дело.

Это был тот самый человек в капюшоне, с которым Серегил разговаривал прошлым вечером в таверне. Теперь капюшон был откинут, и Алек разглядел веснушчатое лицо под гривой рыжих волос. Густые рыжие брови нависали над бледно-голубыми глазами, а губы обрамляла пышная рыжая борода. Воин стоял, небрежно сунув правую руку за пояс — рядом с рукоятью тяжелого меча. Тот факт, что противников пятеро, казалось, его нисколько не волновал.

— Ты простить, — говорил Тилдус. — Мы много пить. Увидеть монета сука-царица и разъяриться, понято?

— С каких это пор из-за одной-единственной монеты из человека делают шпиона? — Тон Микама Кавиша был шутливым, но рука оставалась на рукояти меча. — Мальчишка недавно поступил в подмастерья к барду. Они не сидят на месте, а в странствиях каких только денег тебе не платят! Здесь у нас серебро всегда серебро, и никому не интересно, чье лицо на монете.

— Ошибка, э? — Тилдус выдавил из себя улыбку и сделал знак остальным, чтобы те поставили Алека на ноги. — Не сильно больно, а, парень? Вы певцы, мы, может, прийти слушать. Платить добрый пленимарский серебро! Пошли, братья, мы стать трезвый и не попасть больше в неприятность. — Он повел своих хмурых солдат прочь.

— Спасибо, — сказал Микаму Алек, собирая с земли рассыпанные монеты. Присмотревшись к воину получше, он с удивлением обнаружил у того седину на висках. — Значит, ты мой дядюшка Микам?

Верзила ухмыльнулся:

— Это мне просто первое пришло в голову. И счастье, что я оказался здесь как раз в нужный момент. Этот Тилдус редкостный сукин сын, а уж когда напьется… А как ты оказался здесь, да еще в одиночку?