Месть Темного Бога - Флевелинг Линн. Страница 32

Серегил с гримасой отвернулся.

— Нет. И я думаю, лучше, если ты будешь есть в другом месте, пока это не кончится Иди и закончи завтрак, а потом я, как и обещал, начну учить тебя грамоте Позже они и в самом деле занялись обучением Алека. В потертой кожаной суме Серегила оказались несколько небольших свитков пергамента, перья и бутылочка с чернилами.

— Теперь попробуй ты, — сказал Серегил, вручая юноше перо. — Скопируй каждую букву рядом с написанной мной, а потом я скажу тебе, какому звуку каждая соответствует.

Алек имел представление о том, как обращаться с пером, не большее, чем о фехтовании, поэтому Серегилу пришлось сначала учить его азам каллиграфии. Скоро Алек весь перемазался в чернилах, но Серегил придержал язык: паренек делал успехи. После того, как он освоил буквы, Серегил отобрал у него перо и быстро написал их имена, а также слова, обозначающие лук, меч, корабль и лошадь. Его элегантный почерк казался особенно красивым рядом с каракулями Алека.

Алек следил за ним со всевозрастающим интересом.

— Вот это слово: оно обозначает меня?

— Оно обозначает любого, кто носит имя Алек.

— А вот «лук». Похоже, что эти маленькие значки обладают собственной силой. Я смотрю на них, и у меня в голове появляется изображение вещи. Настоящая магия. Буквы совсем не похожи на лук, но теперь, когда я знаю, как они звучат, я не могу, посмотрев на них, не представить себе лук.

— А как насчет этого? — Серегил написал «лук Алека „Черный Рэдли“, затем прочел написанное вслух, показывая Алеку каждое слово по очереди.

Алек, довольно улыбаясь, повторил за ним.

— А теперь я представляю себе свой собственный лук. Это на самом деле магия?

— Не в том смысле, какой ты имеешь в виду. Обычно слова просто передают мысли, однако ты должен соблюдать осторожность: слова могут лгать или быть неправильно поняты. Написанные буквы не содержат в себе ничего волшебного, но они обладают властью.

— Не понимаю.

— Ну вот, например: мэр Вольда написал письмо мэру Боерсби, что— то вроде «Арен Виндовер и его подмастерье украли у меня деньги. Прикажи их схватить, за их головы я назначаю награду». Мэр Боерсби знаком с мэром Вольда, он читает и верит написанному. Но разве мы украли деньги?

— Нет, мы просто обыскали те комнаты, и ты…

— Да, да, — резко оборвал его Серегил. — Я хочу сказать вот что: достаточно оказалось всего нескольких слов на клочке бумаги, чтобы мэр Боерсби поверил в нашу виновность.

Серегил внезапно замолчал: он обнаружил, что почти кричит. Алек попятился от него: казалось, он ждал, что тот его ударит. Серегил стиснул кулаки и глубоко вздохнул. У него снова сильно разболелась голова, и вместе с болью на него обрушилась неуправляемая волна гнева.

— Я не очень хорошо себя чувствую, Алек. Не пойти ли тебе погулять на палубе? — Спокойные слова дались Серегилу с трудом.

Упрямо подняв подбородок, Алек, не говоря ни слова, вышел.

Обхватив голову руками. Серегил боролся с раздиравшими его противоречивыми чувствами. Ему хотелось догнать Алека и извиниться, но что он мог сказать парню? «Прости, Алек, но на меня напало желание придушить тебя»?

— Проклятие! — Серегил заметался по тесной каюте. Головная боль усилилась настолько, что он почти ничего не видел. Помимо боли, он начал ощущать смутный позыв, быстро превратившийся во всеобъемлющее стремление. Оно заполнило все его существо, и губы Серегила раздвинулись в ужасной волчьей улыбке. Ему хотелось ударить, вцепиться, рвать в клочья…

Он хотел…

И тут, вместе с ослепительной вспышкой перед глазами, все прошло — даже головная боль. Когда он снова смог отчетливо видеть, Серегил обнаружил, что сжимает рукоять перочинного ножа. Каким— то образом он всадил его в крышку стола с такой силой, что лезвие сломалось.

Серегил даже не помнил, как взял нож в руку.

Комната закружилась вокруг него, когда он выпрямился, глядя на сломанный нож.

— Иллиор, помоги мне! — хрипло прошептал он. — Я схожу с ума!

Обиженный и смущенный, Алек мерил шагами палубу. До прошлой ночи Серегил не проявлял в отношении него ничего, кроме доброты и заботы; если он не всегда оказывался разговорчив, то, во всяком случае, был ровен и великодушен.

А теперь, как гром среди ясного неба, такая несправедливость…

Однако острота обиды постепенно проходила, и гнев сменился тревогой. Именно о чем-то подобном Серегил пытался предупредить его прошлой ночью, понял Алек. Конечно, он знает только от самого Серегила, что раньше с ним такого не случалось; что, если он всегда был безумен? Но Алек не мог забыть своего разговора с Микамом Кавишем в Боерсби. Алек с самого начала их знакомства доверял Микаму, а теперешнее поведение Серегила никак не соответствовало тому, что тогда говорил ему воин. Нет, решил Алек, Серегил не виноват в своей вспышке.

«Он совершенно не обязан был освобождать меня из замка Асенгаи, — напомнил себе Алек сурово. — Я обещал, что буду верен ему, и обещание сдержу».

И однако, он еще раз пожалел о том, что Микам не отправился с ними вместе на юг.

Ночью Алек снова оказался на палубе, беспокойно шагая от борта к борту, не обращая внимания на любопытные взгляды, которые бросали на него матросы. Серегил странно вел себя весь день, а вечером, не в силах ничего есть, стал еще более возбужденным и раздражительным. Алек пытался успокоить его, но только разозлил. В конце концов Серегил снова приказал ему уйти, медленно цедя слова сквозь стиснутые зубы.

Было слишком холодно, чтобы спать на палубе, так что Алек спустился по трапу вниз и сел, прислонившись спиной к двери каюты. Он совсем уже засыпал, когда появился капитан Раль.

— Что ты здесь делаешь? — изумленно спросил капитан. — Что— нибудь не так с твоей госпожой?

Алек сумел без запинки произнести приготовленную заранее ложь:

— Мой храп беспокоил госпожу и не давал ей уснуть, так что я вышел сюда. — Он стал растирать затекшую шею.

Раль, нахмурившись, несколько мгновений смотрел на него, потом предложил:

— Ты можешь расположиться на моей койке: не похоже, что мне самому она понадобится, при такой-то погоде.

— Спасибо, но мне лучше остаться здесь, поблизости, на случай, если госпоже что-нибудь понадобится, — ответил Алек, удивляясь неожиданной щедрости капитана.

В этот момент в каюте раздался хриплый вопль, за ним последовали звуки чего-то похожего на борьбу.

Вскочив на ноги, Алек попытался помешать Ралю ворваться в каюту.

— Нет! Позволь мне ..

Дородный капитан отшвырнул его с дороги, как ребенка; обнаружив, что дверь заперта изнутри, он одним ударом взломал замок и сделал шаг внутрь.

Алек в панике смотрел на него; тот резко остановился, и рука юноши скользнула к рукояти длинного ножа на поясе.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — прорычал Раль.

Алек в отчаянии застонал.

Бледный и осунувшийся, Серегил, шатаясь, стоял в углу каюты с рапирой в руке. Его ночная рубашка была разорвана на груди, так что никаких сомнений в том, что из себя представляет «госпожа Гветелин», не оставалось. Мгновение Серегил смотрел на них так, будто готов был напасть. Однако вместо этого он потряс головой и бросил рапиру на койку. Жестом худой руки он пригласил их войти в каюту. Алек подошел к Серегилу, Раль же остался, где был — рядом со взломанной дверью.

— Я спрошу тебя только об одном, — произнес он медленно. с трудом сдерживая гнев. — Что бы ты ни затеял, опасно ли это для моего корабля или для команды?

— Не думаю, — ответил Серегил спокойно.

Раль долгое мгновение разглядывал их обоих.

— Тогда чего ради, во имя Билайри, ты околачиваешься здесь в женских тряпках?

— Мне нужно было скрыться от… некоторых людей. Если я расскажу тебе больше, тогда и ты окажешься под угрозой.

— Вот как? — Раль скептически поднял бровь. — Ну, тогда одно из двух — или тут замешана политика, или ты улепетываешь от ревнивого мужа какой-нибудь красотки. Ведь «Стремительный» был не единственный корабль у причала Боерсби. Зачем было взваливать это на меня?