Маски Черного Арлекина - Яковлев Олег. Страница 4

Мягкий Кот еще долго радовался выручке, сокрушался об упущенной возможности, злословил по-тихому на своих командиров и вороватых менял и лелеял мечты о красавице Сюзанн с улицы Встречного Ветра. Минуты, словно убийцы, пущенные по следу, преследовали минуты, часы гнались за часами. Время шло, а ночь все не желала уползать. Лишь туман сгустился и начал подниматься от земли. В ворота никто не ломился, из города пару раз кого-то вынесли, однажды прочь вылетел всадник с дико извивающимся и глухо зовущим на помощь мешком на крупе коня. Все как обычно... Спокойная ночь в Сар-Итиаде.

– Жаль, нельзя брать пошлину за выезд из города, – пробормотал Мягкий Кот, поднося к окошку лампу и провожая одинокого похитителя раздраженным взглядом. – Ведь никто не любит, когда обыскивают их мешки – кто знает, что (или кто) там может оказаться! И пошлина, соответственно, лишь возрастет. Точно! А не подать ли эту замечательную идею господам Труту, Искре и Кремню?!

Мягкий Кот вернулся на свой стул и вновь вперился взглядом в «дубы-полумесяцы». Конечно же, он был столь задумчив, поглощен золотом да и попросту рассеян, что не заметил, как кто-то взирает на него через приоткрытую дверь. Взгляд блестящих смолянистых глаз неподвижно застыл на спине стражника. Бледный туман оседал на бархатно-черной с легким серебристым отливом шкурке. Небольшой зверек, походящий на средних размеров собаку, отличался вытянутой умной мордочкой и большими заостренными ушами – широкий хвост определенно был лисьим, как и хитрый прищуренный взгляд.

Зверек открыл пасть и будто бы что-то прошептал. Привратник Мягкий Кот в тот же миг вздрогнул и неким образом даже преобразился. Лис глядел на то, как плечи человека разогнулись, он обернулся, поднялся на ноги. Не заметив незваного гостя, стражник заходил по караулке взад-вперед, а спина его приобрела осанку, которой не имела, наверное, от рождения. Прежде мутный и бегающий, взгляд Мягкого Кота заблестел, будто наполнившись жизнью до краев.

Лис продолжал что-то шептать, и в его едва слышной речи угадывались слова: «Кот... должен вспомнить... человека... заботился... неблагодарный...»

Мягкий Кот взглянул на золото, и теперь в его глазах застыло отвращение. Сюзанн с улицы Встречного Ветра... Нет! Совершенно другая женщина предстала перед его мысленным взором. Почему-то он вдруг вспомнил о своей матери. Сколько же он не навещал старуху... Два или три года? А до этого однажды увидел, как она просила подаяние у какого-то заезжего чужака в подворотне у перекрестка Угрей. Где она сейчас? Жива ли еще? Помнится, она обреталась на чердаке недалеко от центра... Эти пять больших монет ей бы очень помогли. «Благодарный» сын ни разу до этого момента не вспоминал о человеке, который дал ему жизнь и вырастил. Мерзавец. Сам кутил в кабаках, шлялся по девкам и просаживал все деньги в кости и карты, когда мать голодала, ела отбросы и клянчила подаяние, как какая-то собака возле мясницкой лавки...

Странность внезапного прозрения нисколько не удивила Мягкого Кота. Резкая смена мыслей, настроения, характера – все казалось очевидным и само собой разумеющимся...

– Ну-у... когда же наконец это утро... – в который раз проныл привратник, выглядывая из окошка караулки.

Но теперь им двигали совсем другие порывы. О своих былых планах он даже не вспоминал. Первым делом он прибежит к матери, упадет перед ней на колени...

Лис удовлетворенно повел мордочкой и нырнул во тьму города. Он делал то, к чему привык, иначе не мог – таким уж был сотворен. Волшебный зверь сдирал с обросших гнилью душ мерзкую поволоку корыстолюбия, черствости и безжалостности, пробуждая в людях лучшие качества. Первым здесь ему встретился Мягкий Кот, будут и другие – он был в этом уверен. Но тогда удивительное существо вряд ли могло даже помыслить, что само его появление в Северной Пристани повлечет за собой ужасные, трагические и необратимые последствия. Сар-Итиад, что прикормленный волк, всегда отвечал на добро подлостью.

...Позади еще раздавался приглушенный вой не верящей в свое спасение собаки, когда всадник наконец свернул с улицы Трех Корсарских Серег и оказался на небольшой площади, скорее перекрестке, к которому углами выходило четыре дома. На пересечении улиц был пробит колодец, освещенный тремя фонарями. Здесь было несколько посветлее, чем там, куда всадник даже не хотел оборачиваться.

Куда теперь? Чужак остановил коня и принюхался, широко вдохнув грудью влажный городской воздух. Тонкие ноздри незнакомца безошибочно уловили соленые запахи моря, донесшиеся с западного направления. Слегка тронув поводья, он направил коня в нужную сторону неторопливым аллюром. Море... именно ради него чужеземец и приехал сюда, окунулся с головой в эту зловонную яму, которую кто-то еще смеет величать городом. Сюда он пришел, ведомый по следу...

Странник в темно-зеленом плаще чувствовал, что идет верным путем, – нет, он в этом был уверен. Еще на пределе осени, а если быть точным, то 27 сентября (по местному календарю) он покинул лес Конкр и оказался во владениях короля Инстрельда Лорана. Где-то на этих просторах затерялся тот самый человек, ради которого он пустился в дорогу и ступил на землю врага. Бывший пленник, а после и посол Дубового Трона Кайнт-Конкра к королю в Гортене, выполнив все условия своего освобождения, забрал своих боевых товарищей из заточения в Сердце Леса и был таков, сгинув где-то в Ронстраде. Война пошла на спад, сражения отгремели, но нити судьбы запутались в жестокий узел, и случилось так, что Эс-Кайнту, Верховному Лорду, понадобился именно тот бывший пленник. А разыскать его вызвался единственный, кому правитель Конкра мог всецело довериться в этом непростом, щекотливом и опасном деле.

Охотника, пущенного по следу, звали Мертингером, сыном Неалиса, и был он владетельным северным лордом, чей титул соответствует герцогскому в землях Ронстрада. Эх, если бы довелось об этом узнать кому-нибудь из молодчиков Сар-Итиада, они бы точно захлебнулись собственными слюнями – еще бы! – столь знатный дворянин въехал в город без всякой охраны! Кто готов побиться об заклад, чтó там интересненького имеется у него в мешке! А узнай они, что он к тому же еще и не человек, – вот тогда бы их счастью не было предела: кто откажется вспороть брюхо заезжей богомерзкой нелюди! Все верно, чужак в темно-зеленом плаще по имени Мертингер был из числа тех, кого в этих землях называют «народом леса и ночи», или попросту эльфом. Но резать себя, точно свинью, он никому не позволил бы. Дорога его была долгой и далекой, и Северная Пристань уж точно являлась не тем местом, которое в его планах значилось под названием: «долгожданный конец пути».

Кстати, о планах... Сперва требовалось создать некую логическую цепочку последовательных ходов, которая впоследствии и приведет его к цели, к упомянутому пленнику. Еще там, на северо-восточной границе королевства Ронстрад, Мертингер поймал «певчую птичку», которым оказался срочный гонец, человек весьма сведущий в вопросах государственных чинов. Именно на основе его слов чужак и придумал дальнейший план поиска. «Птичка» выдала, что некий граф из столицы, Ильдиар де Нот, владеет всеми сведениями, которые и требуются в «охоте на человека», как чужеземец это прозвал. Дальше Мертингер переоделся гонцом и, пользуясь преимуществами от срочности послания, спустя короткое время оказался в столице, где и нашел упомянутого графа. Если опускать все детали, эльфийский лорд выяснил, что разыскиваемый им сотник отметился у форта Гархард, что охраняет тракт, ведущий из Хиана в Сар-Итиад. То есть фактически тот находится в Северной Пристани.

Вот так и вышло, что Мертингер оказался так далеко от своего родного края, в глубине враждебной страны. Человек, которого он искал, прибыл сюда задолго до него, и иного пути отсюда, кроме как по морю, у него не было. Ну, еще, быть может, «сосна и шесть гвоздей – выход», как пошутил стражник у ворот, но такую вероятность преследователь сразу отметал, как и возможность того, что бывший пленник остался в городе.