Игра теней - Уильямс Тэд. Страница 75

Глава 17

Незаконнорожденное божество

Феррас Вансен и его спутники были не единственными пленниками длинноголовых. Они обнаружили это после томительно долгого пути через темные лесные заросли, когда добрались наконец до вражеского лагеря. Несмотря на то что Вансен с товарищами убили не менее дюжины собратьев этих существ — особенно отличился в битве Джаир Штормовой Фонарь, — длинноголовые не проявляли к ним особого интереса. Если кому-либо из пленников случалось выйти за проведенную на земле черту, носатые стражники издавали предостерегающие вопли и даже тыкали нарушителя острыми палками; но в остальном узники были предоставлены самим себе.

«Ныне я должен считать Джаира союзником, однако он проявил куда больше враждебности по отношению ко мне и прочим смертным, нежели эти диковинные создания, — рассуждал про себя Вансен. — Зачем они захватили нас в плен, если теперь не обращают на нас внимания?»

Этот вопрос капитан гвардейцев шепотом задал Баррику. Принц безмолвно обратился за разъяснением к Джаиру и передал Вансену ответ воина из страны теней:

«Длинноголовые более напоминают животных, чем людей, и у нас еще будет немало случаев в этом убедиться. Они делают лишь то, к чему их приучили. Если мы раним одного из них или причиним ему какой-нибудь вред, они могут причинить вред нам. Но если мы будем покорны, они просто доставят нас к своему повелителю, как им приказано».

Вансен прекрасно помнил, что повелителем длинноголовых является таинственный Джикуйин, или Джек Чейн, как называл его старый ворон. В нынешних обстоятельствах это странное имя казалось еще более зловещим.

— И как же поступит с нами этот Джек Чейн? — осведомился капитан.

Баррик молчал, прислушиваясь к безмолвной речи безликого воина. Глаза Джаира превратились в красные щелки.

— Он сказал, мы не узнаем этого, пока нас не приведут к Джеку Чейну, — сообщил принц. — Но то, что нас ожидает, вряд ли нас обрадует.

Лагерь длинноголовых походил на одно из изображений, что встречаются в древних иеросольских храмах, — именно так Вансен представлял себе задворки иного мира или подсобные помещения в чертогах богов. На этих задворках нашлось место самым омерзительным созданиям, каких только может представить себе воображение смертного. Среди пленников попадались и косоглазые гоблины с торчащими изо рта устрашающе острыми зубами, и подобные обезьянам преследователи, и даже крошечные уродливые человечки, напоминавшие наспех сделанных фандерлингов. Особенно отталкивающими казались Вансену твари с человеческими телами и головами животных. Они могли передвигаться и на четырех, и на двух конечностях, обладали способностью петь грустные протяжные песни и при этом заливаться слезами. При заунывных звуках их песен капитана королевских гвардейцев невольно пробирала дрожь; он не мог отделаться от мысли, что всем этим монстрам он и его спутники тоже представляются чудовищами. У одних арестантов были скованы руки и ноги, у других крылья грубо связаны за спиной, у третьих — кожаный мешок на голове.

— Клянусь молотом Перина, такого я еще не видел! — потрясение выдохнул капитан гвардейцев. — Что за ужас здесь творится?

— Жители страны теней, — коротко пояснил Баррик, предварительно обменявшись с Джаиром несколькими безмолвными репликами. — Рабы.

— И кому же служат эти рабы? Джеку Чейну, будь он трижды неладен? Но кто он такой, этот молодчик?

Джаир прекрасно понимал речь Вансена, хотя и не мог общаться с ним напрямую. Он широко раскинул свои длиннопалые руки, показывая, что речь идет о некоем огромном и могущественном существе. Затем уронил руки и покачал головой.

— Джаир говорит, Джек Чейн это бог, — пояснил принц. — Нет, незаконнорожденный сын бога. Божество-бастард. — Баррик пожал плечами. — Не знаю, что он имеет в виду. Я понимаю далеко не все, что он говорит. И вообще, я устал.

Их разместили в центре лагеря, чему Вансен был рад — если в таких обстоятельствах уместно говорить о радости. Вместе с другими пленниками они сгрудились под открытым небом, серым, как мокрый камень. Вансен и Баррик сидели на покрытой влажными листьями земле; они тесно прижимались друг к другу, чтобы согреться и — по крайней мере, этого хотел капитан — ощутить близость другого человеческого существа. Вокруг них сидели, лежали и сновали туда-сюда другие узники, на удивление молчаливые; лишь изредка тишину нарушали лающие звуки чужой речи или блеющий крик. Вансен подумал, что его товарищи по несчастью ведут себя в точности как животные, ожидающие у бойни своего смертного часа.

— Мы должны убежать, ваше высочество, — прошептал он, наклонившись к уху принца. — Как только мы окажемся на свободе, надо отыскать путь в солнечный мир. Если мы надолго застрянем в этом проклятом краю вечных сумерек, в окружении этих жутких тварей, мы скоро лишимся рассудка.

— Может быть, капитан, тебе и в самом деле угрожает эта опасность, — со вздохом изрек Баррик. — А я лишился рассудка давным-давно.

— Прошу вас, ваше высочество, не надо так говорить…

— Я тоже тебя прошу! — Принц на миг вышел из привычного состояния апатии и резко повернулся к Вансену. — Давай обойдемся без разговоров о том, что мне надо и чего не надо делать! Неужели ты искренне веришь, что я способен что-то изменить по собственной воле? Посмотри на меня, Вансен! Как ты думаешь, почему я здесь? Почему я отправился в поход с армией? Я тебе отвечу. Потому что в мозгу у меня язва, и она пожирает меня заживо!

— Что… что вы имеете в виду?

— Ничего, — отрезал принц. — Забудь о том, что я сказал. И по возможности не слишком досаждай мне своими заботами.

С этими словами Баррик сжался в комок, обхватив руками колени и уткнувшись в них подбородком.

— А вам известно, почему я последовал за вами, ваше высочество? — не унимался капитан стражников.

Ему казалось, царящие вокруг сумерки входят в его жилы и отравляют кровь. Вансен не сомневался — еще несколько дней, и он тоже впадет в безысходную апатию.

— Потому что об этом меня просила — точнее, умоляла — ваша сестра. Она умоляла меня спасти вас.

— Она что, считает меня беспомощным младенцем? — вскинул голову Баррик, и в глазах его вновь сверкнули молнии. — Я могу сам о себе позаботиться!

— Принцессе это прекрасно известно, — примирительно отозвался капитан королевских гвардейцев. — Но она любит вас, и ей нет дела до того, как вы относитесь к самому себе. Ведь кроме вас у нее никого не осталось.

— Кто дал тебе право рассуждать об этом! — процедил Баррик. — Ты простой солдат, и никто больше.

Судя по злобному взгляду принца, он едва сдерживал желание ударить капитана. Джаир, сидевший чуть поодаль, повернулся и наблюдал за ними.

— Вы правы, ваше высочество, я всего лишь простой солдат. Я не представляю, каково это — быть принцем и страдать от своего высокого положения. Но я знаю, что значит потерять отца и других близких родственников. Мои отец и мать давно в могиле, из их пятерых детей в живых остались только я и две мои сестры. Увы, мне не раз случалось терять друзей. Одного из них проглотил демон, и это случилось, когда я впервые попал в этот проклятый край. Иными словами, я видел смерть достаточно часто, чтобы понять: тот, кто не думает о собственной жизни, является законченным эгоистом.

Баррик внимал его тираде, раскрыв рот. Злобное выражение на его лице сменилось удивлением.