Дети Армагеддона - Брукс Терри. Страница 3

Уроды — так назвали их обычные люди. Уличные подростки наградили их другими прозвищами — Ящерицы, Хрипуны, Пауки, Кроты. Мутанты. Мерзкие гады. Их обзывали и похуже. Отравленные радиацией и химикатами, они были монстрами нынешнего времени, изгнанными в разоренные земли за стены компаунда и брошенными на произвол судьбы.

Настоящими же врагами были выродки — люди, подвергшиеся не воздействию радиации и химических веществ, а обманутые фальшивыми обещаниями и ложью демонов, вроде таких вот заклинаний: «Вы хотите знать, что предпринять, чтобы выжить? Действовать — вот что необходимо. Мир всегда принадлежал сильнейшим. Слабость же никогда ни к чему не приводила. Вы выбираете, кем вы хотите быть в этой жизни. Или вы с нами, или вы против нас. Сделайте правильный выбор!»

Демоны лгали людям в течение многих веков. Но теперь люди с большей охотой прислушивались к шепоту демонов. Цивилизация оказалась разрушена, и в мире все стало просто: либо ты живешь внутри компаунда, либо не живешь вовсе. Те люди, которые оказались снаружи, понимали, что оставшиеся внутри — слабы и испуганы, они инстинктивно распознали их страх и слабость. Люди снаружи были отобраны из остатков разбитых армий и частей правоохранительных органов, из развалившихся военных и полувоенных организаций, из людей, увлекавшихся оружием и военной техникой, — а также из тех, кто от природы был склонен к ненависти, подозрению и жестокости. Однажды подвергшись пропагандистской обработке со стороны демонов, они быстро впали в бездну черной злобы и окончательного безумия. Они изменились, сначала эмоционально и физиологически, потом физически и умственно. Слой за слоем эти люди сбрасывали человеческое обличье, они выглядели как монстры и ощущали себя монстрами.

Внешне они по-прежнему очень походили на людей — не считая пустых мертвых глаз и полного отсутствия эмоций. Внутри они были чем-то совсем другим, их человеческая сущность была стерта, их индивидуальность разрушена. Внутри они были животными, хищниками, стремящимися убивать все, что движется.

Они были выродками.

Логан Том знал их достаточно близко. Он был знаком с нормальными хорошими людьми, которые изменились, чтобы стать такими; среди выродков находились даже его бывшие друзья. Он видел, как это происходит снова и снова. Логан не мог понять, не мог примириться — однако выбрал для себя, что ему делать. Он преследовал и убивал их, непоколебимо и безжалостно; и он будет преследовать и убивать выродков и сотворивших их демонов до тех пор, пока не покончит с ними или не погибнет сам.

Это была его работа, его служение Слову. Теперь это было целью его жизни.

Логан сознавал, что на самом деле он не так уж отличается от бывших людей. Во многом он был их зеркальным отображением, и это его пугало. Он мог утверждать, что занимает более высокое моральное положение, что делает правое дело, или как-то иначе обосновывать свой выбор, но суть дела от этого не менялась. Логан убивал их так же, как они убивали других. Он просто делал это лучше, чем они.

Логан Том ехал на запад со скоростью тридцать миль в час, осторожно объезжая глубокие выбоины на разбитом дорожном полотне, минуя обгоревшие останки ограждений, обозначавших границы зоны облучения, через груды мусора, гонимые ветром по опустевшим полям. Со вчерашнего дня, с тех пор, как покинул Кливленд, он не встретил ни единой души. Только несколько компаундов, более крупных, чем обычно, и хорошо укрепленных. Демоны и выродки только начинали свое наступление здесь, уничтожив уже почти все более слабые поселения. Весьма скоро они примутся за ликвидацию крупных компаундов. И возможно, это им удастся — если не вмешаются Рыцари Слова.

Если не вмешается он.

Остались ли еще в этом мире такие, как он? У Логана не было возможности узнать. Госпожа в его видениях ничего не говорила об этом — а ему самому уже два года не доводилось встречать никого из Рыцарей. Он знал, что когда-то существовали другие, сражавшиеся, как и он, чтобы остановить наступление демонов. Они были малочисленны, а многие из них погибли. Последний, случайно встреченный им Рыцарь рассказал Логану, что на Восточном побережье, где шли ожесточенные сражения, погибли все.

Полдень миновал. Когда солнце начало медленно клониться к горизонту, расцвечивая небеса буйством золота и пурпура, Логан пересек границу Индианы и Иллинойса. Он горько улыбнулся. Единственная радость от загрязнения воздуха — фантастической, немыслимой красоты закаты. Если тебе приходится жить в отравленном мире, хотя бы наслаждайся этим великолепным видом.

Он остановил «Лайтинг» посреди дороги и, прихватив с собой черный посох, вышел из машины, чтобы полюбоваться насыщенным, глубоким цветом неба. Ступив на твердую почву, несколько раз потянулся, прогоняя усталость и ноющую боль во всем теле от постоянного сидения в кабине. Логан вырос высоким и худощавым, как отец, и в то же время гибким и сильным. Его руки плечи испещряли шрамы — белые рубцы, явно различимые на смуглой коже. Логан был истощен и вымотан до предела, хотя внешне на это ничто не указывало. По большей части его раны относились к ранам душевным. За годы служения Слову он очерствел и ожесточился от боли и страданий, которые ему довелось увидеть, и от постоянного одиночества. Лицо Логана было лицом воина с резкими, заострившимися чертами. И лишь мягкий взгляд голубых глаз, доставшихся ему от матери, слегка смягчал суровое выражение. В них теплилось сострадание — роскошь, которую он не часто мог себе позволить. Демоны и им подобные не давали ему такого шанса.

Логан прикинул на глаз расстояние до прерывистой линии ограждения, огибавшего зону облучения, откуда на окрестности наползала темнота. На востоке уже сгустились сумерки. Поправляя бандану, покрывающую его длинные темные волосы, он отметил, что тени от ограждения тянутся по земле наподобие змей.

Потом порыв вечернего ветерка принес с собой зловоние смерти.

Принюхиваясь, Логан двинулся вдоль обочины и спугнул стервятников. Они черным облаком взвились в небо из канавы с нечистотами, где скрывались до этого. Логан увидел останки тел, которыми питались пожиратели мертвечины. Он пригляделся к ним, пытаясь воссоздать произошедшее. Кажется, несколько семей, шли пешком. Мертвы уже по крайней мере пару дней. Застигнуты на открытом пространстве, убиты и брошены здесь, как падаль.

Трудно сказать, что это было.

«Что-то большое и быстрое. Что-то, с чем бы я не хотел повстречаться прямо сейчас».

Логан вернулся к «Лайтингу», забрался в кабину и включил двигатель, направляясь в сторону ускользающего дневного света. Небо на западе было чистым и все еще ярким, поэтому он выключил передние огни. Через некоторое время взошла луна — узкий серп на ночном небе, тусклый и серебристый. Один раз в ее свете промелькнуло нечто, двигающееся на четырех ногах и низко припадающее к земле. Это могло представлять опасность. Логан взглянул на приборы, но они ничего не показывали, светясь немигающими зелеными огнями.

Меньше чем за час он достиг города. Он проехал почти весь Иллинойс, чтобы добраться до места, в котором никогда прежде не бывал. Но Госпожа объяснила, куда хочет его направить. Она пришла к нему в видении, как часто делала, снабжая его указаниями и инструкциями, принося его душе краткое успокоение от ночных кошмаров о прошлом. Когда-то один Рыцарь рассказывал Логану, что в своих видениях они увидели ужасное будущее, которое наступит, если они, несмотря на все усилия, не сумеют его предотвратить. Теперь для этого не нужны были видения; все ужасное стало явью. И вместо будущего Логан постоянно видел во сне самые страшные моменты своего прошлого, неудачи, упущенные возможности, утраты, столь болезненные, что их трудно было пережить еще раз даже во сне. И сделанный им выбор, навсегда оставивший шрамы в душе.

Он надеялся, что после того, как завершит свое дело здесь и наконец сможет поспать, мучительные сны покинут его хотя бы на одну ночь.

Вдали стали появляться дома, темные коробки на плоском ландшафте. Не было ни света, ни костров, ни огонька свечи, никаких признаков жизни. Но Логан знал, что жизнь здесь теплилась. Всюду в таких городках водились живые существа. Правда, не такие, с которыми хотелось бы повстречаться.