Дети Армагеддона - Брукс Терри. Страница 65

Они жили высоко в горах, в укрепленном лагере, который ее мать основала еще до рождения Воробышка. Отсюда под руководством матери совершались набеги на лагеря рабов и на выродков, наводивших ужас на всю округу. Большинство окрестных деревень были маленькими и плохо защищенными — легкая добыча для разбойников и злодеев. Большие безопасные компаунды существовали в городах, за много миль от того места, где они жили. Мать не доверяла безопасности убежищ. Она верила в свободу и независимость, она надеялась на скорость и быстроту.

Ее лагерь располагался на обрывистом уступе, куда можно было добраться несколькими узенькими тропами (о них знали только те, кому следовало), и который легко можно было защитить. С одной стороны уступ ограничивала отвесная скала, с другой — густой непроходимый лес на склонах соседней горы. При таком отличном расположении им долго удавалось оставаться в безопасности.

Но, как это часто бывает, их успех вызвал зависть, зависть обернулась предательством, а предательство погубило общину. Молва о их существовании ширилась, красочные описания их набегов на лагеря рабов распространились и разнеслись далеко за пределы мест их обитания. Естественно, враги начали упорно преследовать их — и в конце концов обнаружили. Среди них нашелся завистник, который предал товарищей. Это было глупостью, вызванной скорее злобой и больным самолюбием, нежели явным стремлением навредить. Но от этого результат не изменился. Выродки нашли тропу, ведущую в лагерь, тщательно составили план нападения и сумели обмануть сторожевые посты на тропе.

Они ворвались ночью, когда все спали. Им удалось тихо обезвредить охрану лагеря, а потом воздух разорвали скрежет и пальба автоматического оружия. Враги пришли, чтобы уничтожать, и были безжалостны. Они убивали всех, кого находили, — мужчин, женщин и детей, — не беря пленников и не отличая сопротивлявшихся от тех, кто просил пощады. Их было множество, тяжело вооруженных, одурманенных наркотиками или собственной злобой, и ни малейшая капля жалости не тронула их сердца.

Воробышек проснулась от автоматной пальбы, и тут же рядом появилась мать. Она схватила девочку и вынесла из убежища прямо в пасть беснующегося кошмара. Не медля ни секунды и ничего не объясняя, мать протащила ее мимо мертвых и умирающих людей, мимо пожара, пылающего повсюду, мимо теней парящих в ночи подобно призракам. Вспышки взрывов заполнили воздух, Воробышек закрыла глаза и молилась, чтобы все это кончилось. Ее охватил ужас, нестерпимо хотелось заплакать, но она сдерживалась.

Потом они жались друг другу во тьме, и ее мать стояла перед ней на коленях, их лица разделяли лишь несколько дюймов. Мать несла на спине рюкзак и свое оружие — «Пакхэн Спрей».

— Мне нужно освободить руки, чтобы стрелять. Держись ко мне поближе. Я не брошу тебя, что бы ни случилось. — Она помолчала. — Я люблю тебя, малышка.

Секунду спустя мать вскочила, держа перед собой большой «Спрей» с вороненым стволом. Она крикнула Воробышку:

— Бежим!

Вместе они промчались через неширокую полосу открытого пространства между двумя горящими убежищами, мать стреляла короткими очередями в сумрачные тени, обрушивавшиеся на нее. Девочка слышала свист и вой пуль, пролетавших над ее головой, и видела во тьме уродливые вспышки выстрелов. Звуки наводили ужас, и девочка бежала так, словно ее жгло огнем, и только стремительный ветер мог погасить это пламя.

Они домчались до леса позади лагери, оружейная пальба сопровождала их всю дорогу. Когда они уже шли между деревьев, Воробышек вдруг ощутила острую боль в руке, а потом в ноге. Она услышала стон матери и увидела, что та спотыкается. Девочка испугалась, но продолжала идти. Прикусив губы, чтобы не стонать от боли, Воробышек следовала за матерью. Они углублялись в лес, подальше от кровавого побоища, разыгравшегося в их доме. Звуки смерти медленно затихали вдали, вплотную подступила темнота.

Они шли еще долго, прежде чем мать замедлила шаг. К этому времени они уже забрались глубоко в лес и взбирались на склон горы. Мать взглянула на девочку, увидела, что та прижимает к груди раненую руку, и немедленно остановилась. В этот момент Воробышек заметила, что ее юбка набухла влагой и скользкая от крови.

— Мама, ты ранена! — прошептала она, протягивая к ней руки.

Мать перехватила ее руки и удержала.

— Нет, ничего страшного, — сказала она быстро. И так же быстро улыбнулась: — А ты в порядке? Идти можешь?

Воробышек кивнула.

— Тогда надо идти.

Они взбирались вверх в горы и вскоре смогли увидеть вдалеке лагерь — горящую точку в темноте далеко внизу. Но звуки смертельного боя все еще слышались, пронзительные, ужасные, сводившие с ума. Девочка понимала, что происходит. Все ее друзья, все люди, среди которых она выросла, мертвы. Только им с матерью и, возможно, еще небольшому числу защитников удалось бежать. Слезы хлынули из ее глаз, когда она поняла, что никогда больше не увидит друзей. Потом девочка смахнула с лица предательскую влагу — не желая, чтобы мать заметила ее слабость.

За час или два перед рассветом мать наконец позволила остановиться. Они прошли по дороге на другую сторону горы; и лагерь, и все ужасы остались позади. Они устроились в поросшей травой канаве на обочине дороги, послужившей им неким подобием убежища, Дочь и мать обратились лицом на запад, глядя в бескрайнее небо, усеянное звездами. По дороге мать бросила оружие, но рюкзак все еще был при ней. Теперь она развязала его и вытащила сменную одежду и обувь для девочки. Мать тяжело дышала, кровь из ран залила ее юбку целиком. Она держалась так, словно не подозревала об этом, спокойно глядя, как Воробышек снимает ночную рубашку и переодевается, но глаза ее переполняла боль.

— Мы отдохнем здесь до утра, малышка, — сказала она. — Потом мы пойдем на запад к океану. Это займет несколько дней, но мы будем идти медленно и осторожно и будем начеку. — Она полезла в рюкзак и вытащила «Флечетт». — Возьми его себе, пока мы не достигнем цели. Не пользуйся им, пока не подвергнешься настоящей опасности.

Воробышек слушала и кивала, не зная, что ответить. Наконец сказала:

— Тебе надо остановить кровотечение, мама. Тебя надо перевязать.

Мать улыбнулась, взяла девочку за руку, подтягивая поближе к себе.

— Сперва мне нужно немного отдохнуть. И тебе тоже. Впереди у нас долгий путь. Ты выдержишь? У тебя достаточно сил, чтобы дойти до океана?

Воробышек кивнула, глядя в ясные глаза матери.

— Я смогу дойти, куда ты захочешь мама.

Мать сжала ее ладони.

— Тогда все будет в порядке, — она с трудом, хрипло вздохнула. — Теперь я должна отдохнуть. Не забывай, малышка. Я люблю тебя. Я всегда буду тебя любить.

Мать легла на землю, ее лицо было бледным и призрачным в лунном свете. Она закрыла глаза, ее дыхание выровнялось. Воробышек пристроилась рядом и, не выпуская ее руки, потеснее прижалась к ней. Девочка взглянула на лицо матери и в свою очередь подумала, как сильно она ее любит. Она пообещала себе, что будет сильной, как ее мать, и не будет ни на что жаловаться. Она сделает все, что хочет ее мама.

Мгновение спустя Воробышек провалилась в сон.

Когда она проснулась, было утро. Звезды на небе исчезли и забрали с собой ее мать.

— Воробышек! — прошипела Сова.

Но девочка не слышала ее. Она была захвачена воспоминаниями о последней ночи, проведенной с матерью. Прошло почти пять лет, а как будто это было вчера. Воробышек никогда не забудет что сделала для нее мать — как она вывела ее из очага смерти, в который превратился лагерь, дала ей в руки оружие и научила защищать себя, рассказала, как найти безопасное место, тем самым подарив шанс выжить. Мать сделала для нее все, что было в ее силах, и этого оказалось достаточно.

«Я вырасту, чтобы быть похожей на свою мать, — поклялась тогда Воробышек. — Я сделаю все, чтобы она мной гордилась».

Эти слова всплыли в памяти, когда Воробышек шагнула вперед, заслоняя Сову, — стойка для стрельбы, палец на спусковом крючке. Воробышек предпочла бы иметь сейчас «Флечетт», данный ей матерью, или «Пакхэн Спрей», но оба они давно утрачены. Придется действовать продом.