…Со многими неизвестными - Адамов Аркадий Григорьевич. Страница 22

Дмитрий Петрович подбежал к столу и возбужденно прошептал, перегибаясь к Сергею и поправляя очки:

– Вы знаете, кто у вас сидит в коридоре?! Это ужасно… Это тот самый… Он был у нас в учреждении… Да, да, да… Я его прекрасно запомнил. Гораздо лучше того, второго…

– Это точно, Дмитрий Петрович? – не скрывая радости, спросил Сергей.

– Это так же точно, как… как то, что я вас вижу. Я могу под присягой, если угодно… Боже мой, только не выпускайте его, умоляю вас…

– Будьте спокойны.

Когда Дмитрий Петрович уехал, Сергей снова вызвал арестованного.

– Ну, Алек, давайте поговорим серьезно.

Тот тревожно поднял на него свои бархатные глаза. В них не было прежней наглости. Настроение парня явно переменилось. «Наверное, узнал Колоскова, – подумал Сергей. – Наверное, понял, что деться некуда».

– А, все равно теперь! – Алек безнадежно махнул рукой. – Сажайте. Можете даже расстрелять. Одним дураком будет меньше на свете. – Глаза его наполнились слезами. – Если хотите знать, жалко только моих стариков. Они так верят, что лучше их Алека никого нет. – Сделав над собой усилие, он усмехнулся: – Святая простота, понимаете.

– Вы сможете их повидать.

– Что вы, дорогой! Так – сын пропал, и все. А так – сын преступник. Этого мои старики не переживут, нет.

– Они все равно об этом узнают, – с невольной досадой возразил Сергей. – О чем вы раньше думали, Алек?

– А! Две опасности всегда поджидают мужчину – глупая гордость и красивая женщина.

– Ни то, ни другое не может толкнуть на преступление. На это толкает жадность, грубая жестокость. А гордость и любовь толкают на подвиг.

– Красиво говорите.

– Верно говорю. Хотя, вы сказали «глупая гордость», а о женщине, что она красивая, и только. Это, конечно, меняет дело.

Алек поднял на него свои большие, грустные глаза:

– Сейчас это уже не имеет значения, понимаете. И мое дело это не изменит.

– Главное, измениться самому, – снова возразил Сергей. – Тогда может измениться и дело. Но мы еще об этом поговорим. А сейчас скажите: зачем вы пришли к Семенову?

– Не знаю никакого Семенова.

– Но вы стучали ночью в его дом.

– Да? Я этого не знал.

– Я вам не верю, – покачал головой Сергей. – Этого не может быть.

– Это так и есть. Фамилии такой не знаю.

– Ну допустим. Но зачем вы пришли в ту ночь?

– Взять одну вещь.

– Какую?

– Допустим, не знаю, – Алек нахмурился… – Я вам сказал: сажайте, судите, хоть стреляйте. Мне все равно уже. Но о других я рассказывать не буду. Каждый, понимаете, платит по своему счету. Вот я и плачу. Но только по своему.

– Что ж, вы правы, – согласился Сергей. – Но я хочу, чтобы каждый заплатил. Каждый, а не только один вы. Этого требует закон. Люди хотят жить спокойно. Но и об этом мы тоже еще поговорим. – Он снял трубку телефона и набрал номер. – Володя? Зайдите ко мне,

Через минуту в кабинет вошел Жаткин.

– Пусть этот человек, – Сергей кивнул на Алека, – побудет у вас в комнате. Я позвоню.

– Слушаюсь.

Жаткин движением руки указал Алеку на дверь. Тот, вздохнув, поднялся.

– Прошу учесть, – сказал он Сергею. – О себе я могу и еще кое-что рассказать. Но только вам. Вы почему-то мне понравились.

Он гордо вскинул красивую голову и вышел.

Жаткин последовал за ним, обменявшись с Сергеем улыбкой. И в его улыбке Сергею почудилось сочувствие. «Симпатичный парень этот Жаткин», – подумал Сергей и решил, что надо будет о нем расспросить.

Он позвонил Лобанову:

– Ну, как Семенов, у тебя?

– Да.

– Говорит что-нибудь?

– Нет.

– Я зайду.

В кабинете у Лобанова сидел Семенов, раскрасневшийся, потный. Теплое пальто его было расстегнуто, на коленях лежала пушистая шапка.

Увидев входящего Сергея, он воскликнул:

– Товарищ начальник, ну что же это такое! Когда этот шантаж кончится?! Что от меня хотят! Я ничего не знаю! Ничего! И вообще… Это, наверное, ошибка! Вы же сами видите, они так и не пришли. До сих пор!

– Но вы были уверены, что они придут.

– Да, был. Но теперь… Теперь я сомневаюсь.

– А они пришли, Семенов.

Сергей пристально посмотрел в его округлившиеся от испуга глаза.

– Пришли? – сразу вдруг осипшим голосом переспросил Семёнов. – К-когда пришли?..

– Сегодня ночью.

– Н-не м-может быть… Почему же я… то есть мы… н-не слышали ничего?..

– Это другой вопрос. Но они пришли. И их задержали. Вернее, его. Пришел один человек.

Сергей видел, что Семенов испуган, по-настоящему испуган. Это было совершенно ясно. Но почему?

– Один человек, – с ударением повторил Сергей. – Значит, пришел он не убивать.

– А з-зачем?..

– Это мы у вас хотим спросить.

– Но… А я не знаю!.. Пусть он сам скажет!..

Семенов наконец справился со своим волнением и снопа перешел на крик.

– Он уже сказал.

– А я повторяю: не знаю!

– Ну что ж. Сейчас мы устроим вам очную ставку с этим человеком. Может быть, тогда вы кое-что вспомните.

– Нет, нет! – Семенов в страхе поднял руки, словно защищаясь от удара. – Я не желаю его видеть! Я, в конце концов, боюсь, вот и все!

– Чего же вы боитесь? Он уже арестован.

– Все равно… Все равно…

Семенова опять начал бить нервный озноб. Толстые побагровевшие щеки его затряслись.

– Мы можем это понять только в одном смысле, – подчеркнуто спокойно возразил Сергей. – Вы боитесь, что он скажет то, что вы сказать нам не хотите.

– Ничего подобного!.. Слышите?.. Ничего подобного!.. Я… Ну хорошо! – вдруг в отчаянии воскликнул он. – Пытайте меня!.. Издевайтесь!..

– Значит, вы согласны на очную ставку?

– А что я могу сделать?

– Можете отказаться, – пожал плечами Сергей. – Вы не арестованы. И вам не предъявлены обвинения.

– Ну конечно! Я откажусь, а вы потом… Нет, нет! Я согласен! Пожалуйста! И вы увидите…

Через несколько минут в кабинет ввели Алека. Он безразличным взглядом окинул Семенова, потом на миг в глазах его мелькнула усмешка.

– Садитесь сюда, – Сергей указал ему стул напротив Семенова и предупредил обоих: – Прошу отвечать только на мои вопросы, друг другу вопросов не задавать, не переговариваться и не спорить. Вам ясно?

Семенов поспешно закивал головой. Алек, усмехнувшись, пожал плечами.

– Вопрос к вам, Семенов. Вы знаете этого человека?

– В первый раз вижу, – решительно ответил тот.

– Посмотрите внимательней.

– Нет, нет, я этого това… гражданина не знаю,

– Так. – Сергей записал его ответ и с тем же вопросом обратился к Алеку.

– Эта малосимпатичная личность мне что-то напоминает, – насмешливо ответил тот. – Если он перестанет дергаться, то я, может быть, вспомню. Успокойся, дорогой, – обратился он к Семенову. – Вместе сидеть будет веселее.

– Попрошу отвечать серьезно. Это не шутка, – строго предупредил его Сергей.

– Если серьезно, то, к сожалению, не встречал.

– Так, – Сергей сдержал улыбку. Положительно, этот Алек чем-то ему нравился, особенно по сравнению с Семеновым. И он задал Алеку новый вопрос: – Зачем вы пришли ночью к Семенову?

– Забрать одну вещь. Я вам уже говорил.

– У меня нет никакой вещи!.. – завопил Семенов, снова багровея. – Клянусь, у меня…

– Гражданин Семенов! – оборвал его Сергей. – Я вас пока ни о чем не спрашиваю.

– Но… Но я протестую! Он врет!.. Нагло врет!..

Алек, сжав кулаки, вскочил со стула:

– Я вру, собачий сын?!

Лобанов положил руку ему на плечо. И Алек, весь дрожа от возбуждения, снова опустился на стул.

– Хорошо, – с угрозой сказал он. – Тогда пишите. Я эту собаку знаю, понимаете. И забрать я должен был у него… чемодан!

Но больше от него нельзя было ничего добиться. Он упорно отказывался отвечать.

Семенов же, опасливо косясь на Алека, упрямо повторял:

– Первый раз его вижу… Клянусь, первый раз… И никакого чемодана у меня нет!.. Нет и не было!..

И Сергею начало казаться, что он говорит искренне.