Падший клинок - Гримвуд Джон. Страница 46

Златовласая Африор, с милой улыбкой и изящной фигурой, была самой красивой девушкой Бьорнвина. А еще — рабыней и младшей дочерью Сухорукой. Она застенчиво смотрела на мальчика из-под длинных ресниц.

Ее голубые глаза — ключи к небу, а улыбка — к его сердцу.

— Вот видишь, — сказал он. — Я все-таки пришел.

— Я думала… — Она остановилась, не желая закончить фразу.

Ее считали недалекой, потому что она дружила с Тико.

Если господин Эрик застанет их вдвоем, то изобьет обоих. Тико сейчас должен охранять коз от волков, а Африор — перемалывать рожь. Но это пустяки в сравнении с гневом их матери. Может, Сухорукая и стара, но шутить не будет.

— Иди сюда, — сказал Тико, втыкая копье в землю.

— Мы… — она отступила на шаг.

— Нет, — ответил он, — нет.

Ни один брат не смел хотеть свою сестру так, как хотел ее он.

Тико хотел Африор, эта жажда была для него важнее охоты. Важнее недостатка материнской любви. Ярости господина Эрика. И мало того, Тико и Африор выглядели совершенно по-разному. Ее небесно-голубые глаза против его темных, в янтарную крапинку. У нее золотые волосы. А у него серебристо-серые, будто он родился стариком. У него резкие скулы и ни грамма жира. А у нее — одни изгибы и округлости.

Секунду Африор сопротивлялась, но потом приоткрыла рот, и их языки соприкоснулись. Она, дрожа, отступила назад.

— Это неправильно.

— Все хорошо.

— Мы не можем. Ты сам знаешь, — она не колебалась. Господин Эрик ожидал увидеть ее нетронутой. Он узнает, если она лишится девственности.

Африор было тринадцать. Может, четырнадцать.

Мать говорила — тринадцать, но Африор родилась, когда господин Эрик и его воины сражались с раскрашенными охрой скелингами. Сухорукая солгала, шептались люди, лишь бы подарить дочери несколько месяцев счастья. Это просто чудо, что господин Эрик до сих пор не взял ее, с его-то темпераментом.

— Он узнает, — сказала Африор.

Тико старался скрыть радость. Сейчас девочка почти призналась: она тоже хочет его.

— Пойдем купаться.

Она нахмурилась, явно подозревая какую-то уловку. Но все же последовала за ним сквозь заросли ольхи и рябины. Тропу протоптали олени, когда они еще водились здесь. Сейчас стада исчезли, оставшиеся ушли далеко. Тико отыскал склон, скрытый дикими розами, и, попросив Африор отвернуться, скинул свои лохмотья. День был жарким. Яркое солнце обжигало кожу, воздух наполняли ароматы цветов и зелени, свежести и близкой воды.

— Ты тоже, — скомандовал он, не оставляя ей времени на споры.

У Тико перехватило дыхание, когда тело обожгла ледяная вода. Он обернулся. Африор, уже раздевшись, присела на мелководье. Господин Эрик, его воины и большинство рабов ушли в набег на деревню скелингов. Они так и говорили — «набег». На деле это означало, что они убивают женщин, пока дикари воюют друг с другом.

Нет женщин — нет детей. Раз нет детей — в следующие годы будет меньше воинов. Убивать еще не рожденных эффективней, чем живых.

— Иди ко мне, — сказал Тико.

— Думаешь, я тебе доверяю?

Она шутила, но ее слова оказались достаточно близки к правде. Мальчик отвел глаза и пропустил те секунды, когда она шла к нему.

— Ты вправду веришь, что мы не родственники?

Она коснулась грудью его руки. Казалось, кожи коснулись две маленькие рыбки.

— Я уверен, — кивнул он, изгнав любые сомнения из голоса. — Мы даже не похожи.

Тико принялся целовать ее. Она вздрогнула, почувствовав, как он твердеет. Насторожилась, отступила на шаг. Он воспользовался моментом и обхватил ладонью ее грудь; от холодной воды сосок уже набух.

Он опускал руку все ниже, пока…

— Нет, — Африор поймала его кисть.

Они боролись, пока девушка не выкрутила ему большой палец.

Тико терпел боль, сколько мог, потом прекратил сопротивляться и опустил голову, признавая ее победу. Африор пристально смотрела на него.

— Я думала, ты будешь терпеть, пока я не сломаю тебе палец.

— Я тоже, — ответил он.

Ее лицо смягчилось. Она взяла его за руку и поцеловала. А потом засунула его пальцы себе между ног. Тико знал: ему никогда не понять женщин.

Внутри она оказалась еще таинственней, чем он ожидал. Африор стонала, все громче и громче. Когда она замерла, оборвав стон, Тико решил, что был слишком груб. Но девочка смотрела на берег за его спиной.

— Стой, — сказала Африор.

Тико повернулся и обмочился. И только потом его мозг справился с увиденным. На берегу стояли пять воинов-скелингов, раскрашенных охрой. Все пятеро голые, с плеч свисли кремневые ножи. Некоторые уже вскинули платановые луки. Впереди стоял шестой, раб-полускелинг, который сбежал из Бьорнвина год назад.

— Вот это да, — произнес он.

Вождь скелингов прорычал какой-то вопрос; бывший раб перестал ухмыляться и униженно пробормотал ответ. Он явно не стал объяснять, что двое в воде — брат и сестра. Вождь снова зарычал.

— Вы идти сюда.

Африор колебалась, все-таки она — девочка, и обнажена. Один из мужчин, глядя на нее, что-то сказал, второй рассмеялся. Вождь рявкнул на них, и оба мгновенно умолкли. По его приказу воины схватили Африор, едва она вылезла из воды.

Тико инстинктивно бросился вперед… и упал, получив удар в голову. Вождь выбивал воздух из его легких и остатки мочи из мочевого пузыря. Избиение прекратилось, только когда Тико обделался. Вождь не собирался калечить мальчишку. Побои всего лишь предупреждали: не будь глупцом.

Другой скелинг поставил его на ноги и развернул лицом к Африор, которая вырывалась из рук воинов. Один из воинов сжал пальцы на ее локте, и Африор, перестав бороться, заплакала.

— Я буду переводить, — произнес полускелинг. — Видел, что мы делаем с вашими женщинами? Да, нет?

Тико не видел. Но до него доходили слухи.

— Мы берем это, — сказал переводчик.

Вождь обхватил грудь Африор и слегка приподнял ее.

— И режем так.

Вождь описал рукой круг, показывая, как именно они вырезают грудь. Он не обращал внимания на Африор, как будто она была животным.

— И мы берем это.

Вождь опустил руку, и девушка вскрикнула. Вряд ли от боли; скорее она испугалась, ощутив там его хватку.

— А потом мы режем ее отсюда досюда, — вождь провел рукой снизу вверх, до грудной клетки девушки. — И вынимаем, что есть внутри.

Африор обделалась, и он оскорбленно отступил назад.

— Ты понял?

Тико тупо кивнул.

— Есть другой выбор, — сказал вождь. Полускелинг переводил каждое слово. — Хочешь узнать какой?

— Да, — ответил Тико. — Хочу.

Вождь посмотрел Тико в глаза, потом схватил Африор между ног и ударил кремневым ножом. Она дернулась. Вождь поднял руку и вытряс на землю клок светлых волос.

— И больше ничего.

Тико неуверенно посмотрел на переводчика, потом — на вождя. Наверно, бывший раб напутал с переводом.

— Вреда не будет, если сделаешь, что мы просим.

А потом скелинг сказал, чего они хотят. Раз двое рабов не должны быть вместе, никому не покажется странным, если вернется только один. Ночью Тико отопрет ворота Бьорнвина. Если нет, то на рассвете он найдет у ворот ее останки. А если все пройдет гладко, то они оба смогут беспрепятственно пройти через земли скелингов и уйти, куда хотят.

— Нас убьет следующее племя.

— Тебе лучше задуматься, — ответил вождь, — не убьем ли вас мы.

Тико мог позволить Африор умереть. С ее смертью исчезнет опасность, что кто-нибудь прознает о случившемся. Он может вернуться, вновь стать волкодавом господина Эрика и по-прежнему не обращать внимания на злобную суку, которую он называл матерью.

Тико был рабом. Господин Эрик говорил: «Сделай», и он делал.

Он бегал быстрее других, прыгал выше, охотился ловко и тихо. Но его не ценили, а ненавидели. Почти каждый день он вставал с рассветом, выполнял приказы до поздней ночи, а потом засыпал. Спасти Африор — значит предать всех остальных. Разве это правильно?

Он может рассказать обо всем господину Эрику. Его изобьют до полусмерти, но ведь не в первый раз. Но тогда Африор умрет, а Тико хочет ее.