Три руки для Скорпиона - Нортон Андрэ. Страница 13
А потом я услышала журчание. Я уловила этот звук не слухом, а сознанием. Мои глаза были закрыты, но почему-то я могла видеть. Во мраке возник просвет, и лившееся из него сияние с каждым мигом, с каждым моим измученным жаждой вздохом становилось все ярче и яснее, и наконец я ощутила себя погруженной в ванну, наполненную живительным солнечным светом. А потом — о, какой жестокий мираж породило мое истерзанное жаждой сознание! — золото превратилось в серебро, и я оказалась в потоке медленно текущей воды! Я непроизвольно открыла рот, и вода, благословенная вода поднялась в объявшем меня потоке и омыла мои потрескавшиеся, кровоточащие губы. Я пила и пила.
Вода! Там лежала рядом со мной. Ее руки были развязаны, и с каждого пальца стекали струйки воды. Это казалось невероятным, но это было так. Я сделала большой глоток. Почему-то, утолив жажду, я ощутила другую потребность — не свою, а своей сестры. Я мысленно ответила на ее безмолвную просьбу и снова зачерпнула ладонями и выпила благословенного напитка.
Мое лицо было омыто. Омыто? Но как? Откуда взялась эта вода, которая не только уняла всю боль в моем теле, но словно стала целительным бальзамом для моей души?
«Глотни, — приказала я себе, — а потом попытайся мысленно обратиться к сестрам».
Однако ни та ни другая не ответили на мой зов. Немного встревоженная их молчанием, поскольку каждой из нас было трудно распознать другую, не назвав себя, я непроизвольно мысленно произнесла: «Я — Сабина из рода Скорпи».
Как долго еще мы были в пути после нашего странного общего сновидения, я не могу судить. Однако, когда оно закончилось, мой дух словно бы отделился от тела, которое звалось Тамарой, обрел покой в месте, которое укрепило и поддержало меня, будто любящие руки.
Увы, этот заботливый кров рухнул, как только мое тело грубо швырнули наземь. На этот раз я упала на мелкие камни. Удар и боль возвратили меня в мое тело, в то безумие, в которое превратился мой мир.
«Бина! Силла!» — позвала я.
«Я здесь», — ответили каждая из сестер.
Тут меня схватили за ноги и поволокли по земле. При свете дня, наступившего после ночи, наполненной столь невероятными событиями, я увидела Маклана, стоящего возле нас. Он держал в руке нож. Маклан наклонился и сжал другой рукой прядь моих волос. Казалось, он хочет снять с меня скальп. Но он всего лишь срезал прядь и при этом засвистал.
Я узнала напев. Эту песню распевали повсеместно. Не только ее мелодия звучала издевательски. Ее слова могли вызвать гнев у каждого семейства, обитавшего вблизи от границы.
— Не стоит ли мне взять арфу, как подобает барду, миледи? — Разбойник провел срезанной прядью по моему лицу. Издеваясь надо мной, он ухмыльнулся. — Погоди, вот услышишь следующий куплет, который я только что сочинил! Мы вас не повесим, нет, — так не поступают Мервены. Твой папаша заточил меня в темницу, сложенную из сырого камня, и я добывал себе воду, облизывая стены. Прижимал язык к голому холодному камню. Не думаю, что там, куда вы скоро отправитесь, у вас будет даже это. Мы вас в Потемки отправим. Пусть за нами охотятся с гончими псами, пусть пускают в ход все свое колдовство — ничего у них не выйдет.
Я гадала над его словами, а он снова позвал своих подручных.
Дальше наши мучители действовали быстро. Нас поволокли по земле и уложили на что-то плоское. Затем этот помост подняли в воздух. Мы не могли пошевелиться и видели только туго натянутый канат над нами. Помост слегка качнулся, и я испугалась, что мы свалимся с него.
Вниз… Нас начали спускать куда-то вниз, и мы могли быть уверены: то, что нас ждет, ничуть не лучше оставшегося позади.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Опора, на которой мы лежали, раскачивалась из стороны в сторону. На нее словно бы налетал порывистый ветер. Мы не были ничем прикреплены к помосту и запросто могли свалиться вниз до того, как оказались бы там, куда нас замыслили опустить разбойники.
Как я ни силилась избежать такой судьбы, она все же постигла меня. Я покатилась по помосту и упала. Я падала, пока, окутанная толстой мешковиной, не рухнула на какую-то поверхность с такой силой, что из меня едва не вышибло дух. Я хрипло вскрикнула, а в следующее мгновение на меня что-то свалилось сверху. Потом меня объяла тьма.
Мы раскачивались из стороны в сторону. Но как? Почему? И — кто я? Наконец осознание вернулось ко мне: я Сабина. А потом я упала на что-то, и это «что-то» пошевелилось подо мной. Я услышала сдавленный крик, донесшийся словно бы издалека. Я снова лежала неподвижно. На этот раз — на боку. Собрав все силы, какие у меня остались, я мысленно окликнула сестер:
«Там… Силла!»
«Да».
Это была Силла. Я узнала ее, потому что мысленные «голоса» так же разнятся, как голоса обычные.
«Там!» — снова позвала я. Она всегда была самой сильной, самой уверенной из нас троих. Но именно над ней больше издевался Маклан…
Я не успела еще раз позвать сестру. Кто-то грубо поднял меня вверх ногами и тряхнул, потом рванул к себе. Еще раз… и еще. Я поняла, что запуталась в веревке, к которой был привязан помост.
Еще один рывок — и я освободилась и полетела вниз. Мою щеку оцарапала грубая ткань… мешковина?
«Силла? Там… Там?» — в отчаянии звала я.
«Да, — вновь сразу откликнулась Силла. — Там рядом с тобой… я ее вижу. Но… это кровь у нее на лице? Там!»
Я не могла ни приподнять голову, ни изменить положение, поэтому не видела ничего, кроме полоски начавшего темнеть неба над головой. Но вот на фоне неба мелькнуло что-то квадратное, раскачивающееся на веревке. Помост, с которого мы свалились, время от времени то замирал на месте, то качался из стороны в сторону. Но его явно тянули вверх.
Проводив взглядом помост, я попыталась, будто слепой червяк, перевернуться на спину, надеясь, что найду камень, о который смогу опереться и хоть немного приподняться, чтобы оглядеться по сторонам.
Словно какие-то силы угадали мое желание и ответили на мою безмолвную мольбу. Я наткнулась на что-то твердое, шириной с мои плечи, и смогла чуть-чуть приподняться.
«Быть может, — думала я, — если я буду тереться спиной об этот камень, я сумею хоть капельку сдвинуть вниз ненавистный кокон из мешковины, перевязанный веревками».
На счастье, поверхность камня имела уклон. Наконец мои плечи и голова оказались достаточно высоко, и я смогла оглядеться по сторонам.
Там лежала дальше всех от скальной стены, вдоль которой нас спускали на помосте. Ее глаза были закрыты, к ее правой щеке и лбу запекшейся кровью приклеилась срезанная прядь волос. Дальше меня лежала Силла. Мешковина сползла с ее головы.
— Это… — Силла зашевелила губами. — Это… Потемки.
Она делала паузы между словами. Казалось, она произнесла их с невероятным усилием.
Потемки — что это значило? Темное состояние духа, до которого нас низвели?
Неожиданно моя память обострилась. В бумагах, которые мы изучали, оставшись одни в Гроспере, упоминалась местность внутри страны, где обитали жуткие существа: возможно, это было то самое место, куда днем возвращались все ужасы, наполнявшие ночные кошмары. Но конечно же, это было суеверие, вроде воображаемых чудищ, которыми няньки пугают разбаловавшихся детишек. «Будешь так гадко себя вести — попадешь в Потемки».