Правила возвышения - Коу Дэвид. Страница 119

Конечно, бой в лесу казался более предпочтительным. Несколько дней назад Шерик сказал, что в лесной местности кентигернские солдаты непременно добьются преимущества над неприятелем. Сейчас, глядя на кергское войско — на самое малое тысячу сильных мужчин, шлемы и мечи которых сверкали в угасавшем свете дня, — Андреас не был уверен в этом. Но в лесу они, по крайней мере, смогли бы сражаться на равных, тогда как на равнине, при существующем расположении войск, на это не приходилось рассчитывать.

Герцог подумал, не стоит ли отвести войско на лигу назад, чтобы устроить там засаду кергским солдатам. Разведчики Хагана еще не обнаружили их, и если они неожиданно нападут на неприятеля в лесу, то наверняка возьмут верх.

Однако мгновение спустя Андреасу пришлось отказаться и от этой мысли. Неподалеку из леса вылетели два разведчика — один справа, другой слева от кентигернского войска. Оба гнали своих коней во весь опор и громко кричали. Даже с далекого расстояния Андреас увидел, как кергские солдаты оборачиваются и смотрят в их сторону.

— Лучники! — гаркнул Виллид.

Несколько лучников выбежали вперед, уже натягивая тетивы.

— Стойте! — крикнул Андреас.

Капитан посмотрел на него:

— Но, милорд…

— Слишком поздно. Пускай живут. — Он бы с радостью убил разведчиков своими собственными руками. Но люди Явана уже сражались за своего герцога — даже за своего короля, как они полагали. Он бы ничего не выиграл, дав кентигернский солдатам повод отомстить еще за две смерти. В ту минуту он был готов отдать свой меч за бутылку вина.

— Они знают, что мы здесь, — сказал Андреас, посмотрев сначала на Шерика, потом на Виллида. — Что теперь?

Капитан прочистил горло.

— Они занимают более выгодную позицию, чем мы, милорд.

— Гром и молния! Это я и сам вижу! Я спрашиваю, что нам теперь делать.

— Нужно провести переговоры с ними, — тихо сказал Шерик. — Выяснить, насколько они уверены в своих силах. Они удерживают равнину, но у них нет своего герцога. А у нас есть. У нас также есть сын Маркуллета. Возможно, они вообще не хотят вступать в бой, в таком случае преимущество остается за нами.

Герцог кивнул. Сейчас действительно имело смысл провести переговоры.

— Начинайте, — сказал он.

Кирси взял одно из серебряно-голубых знамен, которые несли солдаты Андреаса, и выехал с ним на равнину; длинные белые волосы развевались у него за спиной. Отъехав на значительное расстояние от леса, он остановил коня, спешился и воткнул древко знамени в землю, а потом снова вскочил в седло и поскакал обратно. Знамя Кентигерна трепетало на легком ветру посреди широкого поля.

Шерик остановился рядом с герцогом, и они вместе стали ждать реакции Керга. Прошло несколько минут, но наконец из лагеря противника выехал одинокий всадник с коричнево-золотым знаменем Керга. Это был инди со светло-каштановыми волосами — вполне вероятно, сам Хаган. Он остановился неподалеку от знамени Кентигерна и тоже воткнул в землю свой флаг, точно так же затрепетавший на ветру.

Рысь и медведь. Совсем недавно, чуть больше месяца назад, два дома были готовы вступить в союз. Теперь они готовились провести переговоры перед войной.

— Шерик, Виллид. Вы оба будете сопровождать меня. И четверо лучников. — Он бы чувствовал себя спокойнее под более многочисленной охраной, но обычай предписывал брать с собой только четырех солдат.

— Да, милорд, — сказал капитан. — Вы желаете выехать сейчас же?

Андреас помотал головой:

— Подождем, пока они выедут.

— Они будут ждать вас, милорд, — тихо сказал Шерик. — Предложение о переговорах исходило от вас.

«Они идут на мой замок, — хотел сказать герцог. — Разве это ничего не значит?» Но он просто кивнул:

— Хорошо. Тогда давайте поскорее покончим с этим делом.

Свет дня быстро угасал, хотя на равнине было светлее, чем в лесу. К чести Хагана, он не заставил долго себя ждать. Андреас со своими людьми еще не достиг кентигернского знамени, а кергский капитан уже ехал к ним навстречу в сопровождении герцогини, худого лысоватого кирси, незнакомого Андреасу, и четырех лучников.

— Ваше войско кажется немногочисленным, Хаган, — сказал герцог, когда капитан остановил своего коня. — Вы рассчитывали взять мой замок столь малыми силами?

Хаган ощетинился, но промолчал.

Вместо него заговорила герцогиня.

— Вы должны обращаться ко мне, Андреас. В отсутствие Явана это мое войско и мое знамя.

Она была в кольчуге, и на поясе у нее висел меч в простых кожаных ножнах. Ее золотистые волосы были зачесаны назад, щеки пылали. Она казалась маленькой и хрупкой на своем рослом белом коне, но сидела в седле уверенно. Если герцогиня и боялась предстоящей битвы, то умело скрывала свой страх. На памяти Андреаса она еще никогда не выглядела столь привлекательно.

— Как вам угодно, моя дорогая, — сказал он. — Тем приятнее мне. Герцогам нечасто доводится вести переговоры со столь очаровательным врагом.

— Придержите язык, Кентигерн! — сказал Хаган. — Вы разговариваете с королевой.

Шона подняла руку.

— Все в порядке, Хаган. — Она пристально смотрела на Андреаса; в сумерках ее глаза казались зелеными, похожими на изумруды. — Вы просили об этой встрече. Что вам угодно?

— Возможно, я первым поднял флаг переговоров, но это вы идете на мой замок. Я хочу задать вам тот же вопрос.

Герцогиня ответила без малейших колебаний:

— Хорошо. Я требую, чтобы вы немедленно освободили моего мужа, кергского первого советника, сына Маркуллета и всех остальных. Если вы откажетесь, я разобью ваше войско и возьму ваш замок.

Это было хорошо сказано. Андреасу пришлось признать, что они с Шериком недооценивали герцогиню. Разумеется, он оставил эти мысли при себе и рассмеялся, тряся головой.

— Пустые угрозы, Шона. Любой более опытный воин понял бы это. Кентигерн не сдавался на протяжении многих веков и не сдастся вам.

— Неужели? Сколько солдат осталось в крепости, Андреас? Пятьсот? Мое войско не уступает в численности вашему, и мы удерживаем равнину. Если мы разобьем вас здесь, кто остановит нас, когда мы подойдем к вашему замку?

Несомненно, лазутчики Хагана сообщили герцогине все необходимые сведения о силах Андреаса — как здесь, так и в Кентигерне. Но все же герцога встревожила уверенность, с которой она говорила.

— Это глупо, Шона, — сказал он, стараясь сохранять самообладание. — Вы исходите из ошибочного предположения. Яван и его люди вовсе не узники в моем замке. Они мои гости. Неужели вы действительно думаете, что они пожелают покинуть Кентигерн прежде, чем мы найдем вашего сына и решим его судьбу?

Хаган угрожающе наставил на него палец, словно кинжал.

— Вы лжете!

— А теперь вам следует придержать язык, капитан. Я герцог Кентигернский и требую почтительного обращения.

— Вы изменник, заключивший в тюрьму своего короля!

— Довольно! — резко сказала Шона, гневно взглянув на обоих.

Хаган отвел глаза, однако положил руку на эфес меча. Андреас продолжал свирепо смотреть на капитана, но чувствовал на себе взгляд Шоны.

— Вы говорите, что Яван ваш гость, — сказала герцогиня ровным голосом. — Но письма моего мужа свидетельствуют о другом. Он находится в тюремной башне, как и все остальные его люди. Ему запрещено выходить, запрещено разговаривать с подданными. Вы со всеми своими гостями так обращаетесь?

— Не со всеми, миледи. Только с теми, чьи наследники убивают моих детей. — Он метнул на Шону яростный взгляд, больше не думая о том, кто удерживает равнину и чье войско многочисленнее. Он уничтожит всех, не только капитана, но и герцогиню. — Будь Яван моим узником, он сидел бы в моей темнице, как сидел ваш сын, покуда не сумел сбежать. Мне следовало повесить их всех в день убийства Бриенны. Я совершил большую ошибку, которую намереваюсь исправить сразу, как только уничтожу вас и ваше войско.

Андреас не стал дожидаться ответа. Он даже не взглянул на Шерика или на Виллида. Он просто развернул своего коня и, пришпоривая его, галопом поскакал обратно к лесу. Герцог слышал, что кирси и капитан скачут следом, но он уже был всецело поглощен мыслями о предстоящем сражении. Позиция неприятельского войска создавала известные трудности, но он с ними справится. Тавис сбежал от него, и он пощадил Явана — хотя сейчас Андреас сам толком не понимал почему. Но завтра на рассвете он наконец отомстит за смерть своей дочери.