Правила возвышения - Коу Дэвид. Страница 77

— Ты же никогда не рассказываешь мне о своей жизни. Почему я должна отвечать на все твои вопросы?

Гринса развел руками:

— Спрашивай о чем хочешь. Я отвечу на любой твой вопрос.

— Хорошо. Ты выглядишь ужасно. Что случилось?

Он нахмурился:

— Ты прямо как мама.

— Мне кажется, немного материнской заботы тебе не помешает.

— Возможно. — Брат снова на мгновение отвел глаза.

— Ты где? — спросила Кезия.

— В Кентигерне, в храме.

— С Мериел? Ты поэтому так выглядишь? Ты думаешь о Фебе?

— Я думаю о Фебе каждый день, но это не… — Он на миг замялся и потряс головой. — Я уже привык к этому.

— Тогда в чем дело? Зачем ты пришел ко мне?

Немногие кирси умели входить в сны, как Гринса. На самом деле Кезия никогда не слышала о других своих ныне живущих соплеменниках, которые обладали бы этой способностью, хотя не сомневалась, что в Прибрежных Землях есть несколько таких людей. Магия Избранных позволяла человеку соединять в одно целое способности многих кирси и пользоваться ими как своим собственным инструментом или оружием. Поскольку источником и движителем магической силы являлось сознание, Избранный мог также читать мысли, а иногда и входить в чужие сны, как сделал Гринса сегодня ночью.

— Мне нужна твоя помощь, — сказал брат. — До Глендивра уже дошли слухи об убийстве в Кентигернском замке?

— Нет.

Гринса глубоко вздохнул, словно готовясь к выполнению трудной задачи. Кезия напомнила себе, что брату потребовалось совершить огромное усилие, чтобы войти в ее сон.

Мгновение спустя он начал рассказывать свою историю. Первые минуты он говорил медленно, с запинками, словно не знал толком, как начать. Он рассказал о реакции Тависа Кергского на Посвящение и о своей любовной связи с женщиной, работавшей на ярмарке Бодана. Чем дальше он доходил в своем повествовании — до схватки с наемным убийцей в лесу, до освобождения лорда Тависа, до побега из замка в храм Байана, — тем быстрее он говорил, и под конец Кезия разбирала уже не все слова. Однако она услышала достаточно, чтобы понять и усталость брата, и выражение боли в его глазах.

Одно упомянутое Гринсой обстоятельство испугало Кезию больше, чем все остальное, — больше, чем мысль, что убийца Бриенны по-прежнему бродит по стране, и даже больше, чем подозрения брата насчет заговора кирси.

— Человек, который помогал тебе, кергский первый советник… он знает, что ты Избранный?

Гринса кивнул:

— Мне пришлось открыться Фотиру.

— Ты ему доверяешь?

— Да. Сначала я не хотел открываться, но он рисковал своей жизнью ради мальчика и видел, что я готов сделать то же самое.

— Но все равно он — советник. Он защищает интересы инди.

— Странно слышать это из твоих уст.

— И тем не менее, — сказала Кезия. — Жаль, что ты не нашел другого способа.

— Никто не узнает, что ты моя сестра, Кези. Тебе нечего бояться.

Она почувствовала, что ее лицо вдруг приняло жесткое выражение.

— Я не за себя боюсь! — сердито сказала она. — Как ты смеешь так думать! Это ты всегда настаивал на том, чтобы мы скрывали наше родство. Я просто не хочу, чтобы тебя сожгли, как сжигают всех Избранных с давних пор и поныне.

Гринса закрыл глаза.

— Извини. Я устал и плохо соображаю. Не злись.

Кезия кивнула, но не пожелала посмотреть брату в глаза. Это была его идея. Они оба знали это. Но они оба знали также, насколько это необходимо. Инди испытывали такой страх перед Избранными, что казнили не только их, но и их родителей, братьев, сестер и детей. Так продолжалось уже почти девять веков, со времени поражения кирси в древней войне и казни Избранных, возглавлявших армию Южных Земель. Гринса и Кезия были единственными детьми в семье, а их родители уже давно умерли. Но когда в пору ученичества Гринса осознал свои истинные возможности, он убедил Кезию в необходимости скрывать их родство. Правду знала только Неста — наставница, которая обучала обоих и первой предположила, что Гринса является Избранным. И она сама поклялась унести эту тайну с собой в могилу.

Задачу облегчал кирсийский обычай, согласно которому все мальчики носили фамилию матери, а девочки — фамилию отца. Вот почему она звалась Кезия джа Даффид, а он — Гринса джал Арриет. К тому же внешне он очень походил на отца, а она пошла в мать. Даже люди, видевшие их вместе, никогда не догадались бы, что перед ними родственники.

— Ну пожалуйста, Кези, — мягко сказал Гринса. — Прости меня. Я страшно устал. Я не смогу задержаться надолго, и мне нужна твоя помощь.

Кезия неохотно посмотрела брату в глаза:

— Что тебе нужно?

— Советник герцога Кергского сказал мне, что последний пригрозил начать войну, если с его сыном что-нибудь случится, и что Кентигерн ответил такими же угрозами. Яван еще не король, но Айлину осталось недолго. Это все знают. Если он умрет прежде, чем все уладится, боюсь, Андреас постарается воспрепятствовать вступлению Явана на престол. В Эйбитаре начнется междоусобная война.

— Похоже, дома могут развязать войну даже при жизни Айлина.

Гринса кивнул:

— Вполне возможно.

— Но чего ты хочешь от меня?

— Я хочу, чтобы ты убедила своего герцога вмешаться.

— Керни? Но что он может сделать?

— Он может поехать в Кентигерн и поговорить с обоими. Он может отговорить герцогов от войны.

Кезия покачала головой. Идея брата ей совсем не понравилась. Скорее всего Керни убьют, если он попытается встать между войсками Керга и Кентигерна.

— С чего вдруг Яван и Андреас станут слушать глендиврского герцога? Дом Керни стоит гораздо ниже Кергов и Кентигернов. Для всех главных домов Глендивр — всего лишь один из малых.

Гринса недовольно посмотрел на сестру:

— Мы с тобой выросли в малом доме, Кези. Ты знаешь, как велика разница между Глендивром и малыми домами, даже Ирдли.

Они с Гринсой выросли в доме Ирдли, самом богатом и влиятельном из семи малых домов Эйбитара. Их отец служил советником у герцога Ирдли. И Гринса был прав. Глендивр имел гораздо больше общего с другими главными домами, чем с Ирдли и ему подобными. Только сегодня вечером герцог Глендиврский принимал герцога из Сирисса. Ни один из глав малых домов о подобном и мечтать не мог, ни один из них не представлял столь значительного интереса в качестве возможного союзника, чтобы удостоиться такого внимания со стороны герцогов другого королевства.

— Возможно, ты прав, — сказала наконец Кезия. — Но я сомневаюсь, что Керг и Кентигерн разделяют твое мнение. Для них Глендивр — всего лишь одинокая крепость в степи. Сейчас, когда со стороны восточных королевств нет никакой реальной угрозы, они скорее всего проигнорируют нас.

— Возможно, — в свою очередь согласился Гринса. — Но кто еще остается? Айлин слишком стар, чтобы предпринять путешествие. Тоббара Торалдского остальные герцоги всегда считали всего лишь регентом. А после смерти Филиба он лишился даже регентских полномочий. Новые правители Галдастена будут признаны законными претендентами на престол только через четыре поколения. Малые дома недостаточно сильны и влиятельны, чтобы установить мир в стране. Разве ты не понимаешь? Керни — наша единственная надежда.

Конечно, Кезия все понимала. Могла ли она не понимать? «Я не хочу потерять его. Почему мы не можем остаться здесь, в безопасности, где самой большой угрозой являются показательные сражения солдат, а меч он надевает только на церемонии?» Она испустила протяжный вздох.

— Когда мы понадобимся тебе там?

— Спасибо, Кези. Я знаю, что прошу о многом, но другого способа предотвратить войну нет. Я уверен в этом, иначе не обратился бы к тебе с такой просьбой.

Брат говорил правду. Кезия всегда чувствовала, когда он искренен, а когда нет. Но в словах Гринсы она услышала еще кое-что. Он просил ее даже о большем, чем говорил. Что-то должно было произойти во время путешествия в Кентигерн — некое событие, призванное изменить жизнь Кезии и жизнь ее герцога. Она подозревала, что Гринса уже знает, какое именно.