Морок чащи - Локнит Олаф Бьорн. Страница 1
Этот туманный лес протянулся на полторы тысячи лиг вдоль закатного побережья материка, от устья Черной реки до самых границ холодного Нордхейма и земель ваниров. Непролазные дебри, прореженные вересковыми пустошами и озерами являют собой своеобразный остров посреди земли - от равнин Аквилонии его отделяет полноводная река, со стороны заката полудня он омывается Великим океаном, на полуночи же воздвигаются почти непреодолимые скалы дальних отрогов Киммерийских гор.
Испокон веков кажущееся необитаемым и диким пространство меж Океаном и Черной рекой именовалось Пущей. А чаще - Пиктской Пущей, по названию немногочисленных племен дикарей, заселивших леса на Закате еще во времена легендарной Кхарии. Впечатление необитаемости Пущи, однако, обманчиво. Ар и пикты, странный народ, отличающийся необычным сероватым цветом кожи, вовсе не столь уж немногочисленны. Некоторые ученые мужи полагают, что эти таинственные дебри могут населять до тысячи тысяч варваров, а то и больше... Слишком уж велика Пуща - если бы великий аквилонский государь Сигиберт Завоеватель присоединил эти земли к своему королевству, то пределы Аквилонии расширились бы не менее, чем в полтора раза. Но войско, отправленное Сигибертом за Черную реку на покорение дикарских племен исчезло бесследно и его судьба осталась неизвестной: ни единый аквилонец из Пущи не возвратился...
Сигиберт был умным правителем, и понял, что нет смысла растрачивать силы ради завоевания бесплодных лесных пространств — у Аквилонии и без пиктов в те времена было достаточно врагов. По приказу короля на восходном берегу Черной реки были воздвигнуты несколько десятков сторожевых фортов, и на том неутомимый Сигиберт успокоился, посчитав, что владеет и без того достаточно большим государством, лишь немногим уступающим по площади огромной Немедии.
В сущности, отказ короля Сигиберта от завоевания Пущи и предопределил дальнейший ход событий. Окажись пикты усмирены закованными в сталь аквилонскими легионами, то небезызвестная война 1286-1288 годов так никогда бы и не разразилась, а Трон Льва был бы навсегда избавлен от опасности, грозящей с Заката.
За триста лет, миновавших со славной эпохи правления Сигиберта Великого, в Пуще произошли изменения, пошедшие отнюдь не на пользу цивилизованым соседям пиктских племен. Пограничные стычки учащались, вместо одного-двух набегов в год, пикты теперь нападали на Аквилонию и полуночные графства Зингары едва ли не каждую луну... Было замечено, что дикарей стало больше, причем существенно больше. Скудость почвы, а так же присущая всем варварам агрессивность и столкнули с горы тот самый первый камень, коему предстояло стать причиной лавины...
Следует непременно добавить, что деятельные и горячие зингарцы, управляемые пусть и старым, но мудрым королем Фердруго из династии Бальтанасое, смогли наладить активную оборону от грозящего нашествия - хитрая система укреплений и крепостей на границе позволила подданным Зингары не опасаться вторжения. В Аквилонии же дело обстояло совершенно по-другому, и виной тому был новый государь, сменивший на троне короля Вилера Эпимитрея. Имя этому королю - Нумедидес.
В этой хронике описана история восхождения прежде безвестного следопыта Конана Канах, начинавшего своп путь к престолу Аквилонии именно от рубежей бескрайней Пущи.
Здесь всегда туман... Но можно постараться пронзить его завесу своим взором и увидеть, что же в действительности происходило на Черной реке и в самой Аквилонии в те годы, когда само существование государства оказалось под угрозой, предвидеть которую никто не мог...
Хальк, барон Юсдаль-младший,
личный библиотекарь и летописец
короля Конана Аквилонского, из Канахов.
Форт Тусцелан, граница с Пущей Пиктов
— Хоть голову мне руби, но я уверен: мы застряли тут навсегда, — ворчал Хуннар, седоусый сотник наемников, одновременно постукивая по грязному столу кружкой с черным элем. — И домой уже не вернемся. Пикты повсюду! Стоит высунуть нос за стены форта, как наткнешься либо на пиктскую стрелу, либо на дротик или копье! Разве это можно назвать войной?
— Вполне, — уверенно отозвался собеседник почтенного сотника. — Тактика пиктов вполне разумна, они хотят взять нас измором, задавить числом. Можешь мне поверить: конница и тяжелая пехота на которых сначала так надеялся герцог Троцеро Пуантенский, тут не помогут. Обычное войско не может действовать в лесах, где каждая тропка, каждая лощина и любой распадок известны врагу. Между прочим, лет тридцать назад, когда киммерийцы воевали с Аквилонией за приграничные земли, мои соотечественники действовали примерно так же, как и пикты сейчас: ударили малыми силами, нанесли максимально возможный ущерб, сожгли форт и снова исчезли в горах... Попробуй, поймай! А угадать, где именно произойдет следующее нападение - невозможно.
— Вот и я о том же говорю, — грустно ответил Хуннар. — Руку даю на отсечение, вышибут нас из Конаджохары меньше, чем за полгода. Хорошо, если ноги унесем, а если нет? Слышал, что пикты делают с пленниками?
— Даже видел своими глазами, — мрачно отозвался черноволосый верзила, сидевший напротив сотника. — Подозреваю, что когда с живого человека сдирают кожу — это очень неприятно. Двое парней из моего десятка попались в лапы разрисованным серокожим дикарям, а остальные были вынуждены наблюдать из зарослей за тем, что с ними потом произошло... Отбить пленных мы никак не могли - не попрешь же против двух сотен пиктов всемером?
— Всемером? — буркнул сотник. — И где эти семеро? Конан, за последние четырнадцать дней ты потерял весь свой десяток! А это были опытные следопыты!
— Не весь, — спокойно возразил тот, кого назвали Конаном. — Двое осталось. Я и Эмерт из Боссонии.
— Людей больше не дам, — Хуннар шлепнул ладонью по столешнице. - Откуда их взять? Говорят, Троцеро и его племянничек Просперо продолжают собирать наемников едва ли не во всех государствах к Закату от Кезанкийских гор, но когда подойдет подкрепление - никому неизвестно. А в Тусцелане сейчас осталось едва ли четыре сотни мужчин, способных держать меч, да сотни две баб с ребятишками, которых я вооружил луками и самострелами. Один или два штурма мы наверняка отобьем, но что делать дальше? Бросать форт и уходить на Восход, в Боссонию?
— Исключено, — покачал головой Конан. — Вокруг леса, кишащие пиктами, а действовать по благородным правилам аквилонской военной науки варвары не станут: устроят засаду и за милую душу перебьют всех до единого! Стены Тусцелана — наша единственная защита до той поры, когда Троцеро пришлет помощь.
— Помошь? — фыркнул Хуннар. — Сам ведь только что сказал про кишащий дикарями лес! По большому счету от Велитриума и Венариума мы отрезаны, гонцы погибают, надежда только на голубиную или соколиную почту! Мы...
— Сотник! — со стороны двери, ведущей в глинобитный домик, донесся высокий возглас - явился порученец Хуннара, один из местных мальчишек по имени Хольм. — Господа десятники на стены зовут! Немедля!
— Что там? — Хуннар сжал зубы, подозревая, что стряслась некая очередная гадость. — Пикты?
— Вроде нет, ваша милость, — замотал вихрастой башкой Хольм. — В лесу рога трубят, аквилонский сигнал! Наши на подходе!
— Быть того не может! — сотник аж привстал. — Конан, а ну пошли, глянем!.. Хольм, подлец, ты ничего не перепутал?
— Не перепутал, — твердо сказал парнишка. – Сигнал, принятый в аквилонском войске, означает «Мы на подходе, встречайте!».