Дорога смерти - Стоун Роберт. Страница 38

— А вы тоже собираетесь сопротивляться аресту? — поинтересовался капитан.

До слуха Ланды Уэллс донесся еще один отдаленный всплеск, эхом отозвавшийся от воды под окном, а вслед за ним раздались кошмарные вопли разбушевавшейся Республики.

10

Привязывая скатку поверх седельных сумок, Брент наклонился к Марвику и еле слышно прошептал:

— Как же тебе удалось уговорить Пелла передумать?

Марвик пожал плечами.

— Кто его знает? Мы просто немного поболтали о лесе.

Пелл выставил их из хижины сразу после подъема, громко объявив, что они должны немедленно выезжать, а позавтракать можно и прямо в седле. Сейчас он только подготовит свой дом к долгому отсутствию и тотчас присоединится к ним.

Не прошло и пары минут, как дверь хижины распахнулась, Пелл показался на пороге и быстро запер замок большим латунным ключом. Брент поднял брови, разглядывая облачение лесничего. Он был одет в тот же костюм из оленьей кожи, однако дополнительные детали красноречиво свидетельствовали о том, что их ждет впереди. Топор с двумя лезвиями, насаженный на короткую рукоятку, был вдет в специальную петлю на поясе у левого бедра, а огромная шипастая булава висела справа. Длинные кинжалы в ножнах были привязаны к каждой лодыжке, в руках лесничий сжимал длинный лук из ясеня, а из-за плеча выглядывал большой колчан, полный стрел.

— Он предпочитает отправляться в дорогу, как следует подготовившись, пробормотал Брент, обращаясь к Марвику.

— Совершенно очевидно, — хмыкнул вор, — что у Старухи Красотки каменное сердце.

У Пелла также имелась пара объемистых сумок, но так как рядом с его «замком» явно не было конюшни, Брент решил, что лесничий собирается купить лошадь в городе. Однако выйдя на поляну, Пелл засунул указательный палец и мизинец одной руки в густые заросли бороды, и оттуда, где, по мнению Брента, должен был находиться рот, раздался пронзительный свист. Брент и Марвик обменялись удивленными взглядами.

— Истинное дитя природы, — прошептал Марвик.

Минуту спустя из-за старой ивы на поляну вылетел, высоко вскидывая копыта и нетерпеливо приплясывая, огромный жеребец. Конь был на целую ладонь выше, чем любая из лошадей, на которых прибыли новые подопечные его хозяина, с иссиня-черной шкурой, лоснившейся в утреннем свете. Единственной отметиной оказалось белое пятнышко вокруг левого глаза.

— Ну как поживаешь, Одноглазый? — спросил Пелл, угостив жеребца морковкой. Скормив угощение, он энергично похлопал коня по шее, а затем обошел сзади и принялся прилаживать свои сумки. Из одной он достал маленькое коричневое одеяло, которое положил Одноглазому на спину. От углов одеяла тянулись длинные кожаные ремешки, и Пелл, опустившись на колени, тщательно завязал их — по всей видимости, лесничему не требовалось другого седла. Наконец он выпрямился и одним легким прыжком взлетел на спину жеребцу. Пора в дорогу, — объявил он, направляя коня к югу, пока другие продолжали с удивлением смотреть на него.

Они остановились в Нью-Пелле только для того, чтобы купить припасов на несколько дней и поторговаться со старым Пейтером Теммисом насчет свежих коней. За лавкой Пейтера имелась конюшня, в которой стояло множество прекрасных лошадей. Правда, все они уступали Одноглазому, но зато были существенно лучше их собственных усталых коняг, преодолевших весь путь от самого Белфара до Нью-Пелла. Беда в том, что Пейтер заломил за каждую лошадь немыслимую цену. За эти деньги можно было купить любого победителя скачек, а ведь в придачу они оставляли прежних коней. Эти несчастные животные, по заявлению Пейтера, уже и так заезжены до полусмерти, и даже если бедняги придут в себя, они не привыкнут к Улторну.

— А если они не лошади из Улторна, — заключил Пейтер, пожав плечами, от них тут мало проку.

Брент подозревал, что старый Пейтер назначил такие грабительские цены, понимая, что больше им лошадей взять неоткуда. Через несколько минут Бренту надоели попытки Имбресс не допустить опустошения государственной казны Чалдиса, и он просто всунул необходимое количество купюр в морщинистую руку Пейтера, добавив еще, когда тот начал жаловаться, что ему дают бумажные деньги, а не звонкую монету.

— Но это грабеж, — пробормотала Имбресс, недовольная вмешательством Брента.

Они быстро оседлали своих новых лошадей, а затем погрузили на них сумки с припасами. Имбресс снова выбрала гнедого мерина, которого она назвала Раму сом в честь его предшественника. Брент решил, что имя Рэчел прекрасно подходит для коренастой, серой в яблоках кобылы. Однако Марвику потребовалась пара минут, чтобы придумать кличку чалому мерину, которого выбрал он. Неплохой конь, но далеко не самый красивый из лошадей Пейтера. Его губы, казалось, были чуть маловаты, и потому создавалось впечатление, будто он ухмыляется.

— Ты, парень, не слишком-то красив, — объявил Марвик, обойдя вокруг животного. — Я думаю, нужно назвать тебя Андус. В честь нашего доблестного премьер-министра, — добавил он.

Тут Пейтер и Кэллом Пелл разразились громовым хохотом. Но лесничий довольно быстро оборвал смех и вернулся к насущным проблемам.

— По какой дороге отправились твои вчерашние покупатели? — спросил он Пейтера.

Старик указал на запад.

— Скорбное Сердце.

Пелл кивнул и оглядел своих новых подопечных.

— Мы уже потеряли полчаса светлого времени, — объявил он, — Поехали.

Брент никак не мог понять, почему тропа называется Скорбное Сердце. Узкая лента расчищенной земли, извиваясь, бежала сквозь густой лес, состоящий из пышных ив и древних дубов, при этом старалась придерживаться вершин холмов, спускаясь с одного и тут же взбираясь на другой. Местами в густой листве над головами возникали просветы, и тогда яркие лучи солнца освещали подлесок, росший у подножья деревьев.

Брент держался сразу за Кэлломом Пеллом, внимательно следя за действиями лесника, когда тот останавливался, чтобы изучить следы на тропе. Брент прекрасно понимал, что, просто наблюдая, он не сможет перенять у Пелла его знания о лесе, но он хотел получить хоть какое-нибудь представление о том, как Пелл выслеживает Хейна, на случай, если суровый лесник вдруг передумает или с ним что-нибудь случится. Вскоре он тоже начал замечать сломанные ветки подлеска, неясные отпечатки копыт в грязи. Однако после часа езды он все еще не имел ни малейшего понятия, откуда Кэллом Пелл узнал, что следует натянуть поводья, слезть с Одноглазого и отвести лошадь с тропы к широкому выступу скалы.

— Они останавливались здесь прошлой ночью, — сообщил Пелл, опускаясь на колени и прижимая пальцы к поверхности камня. Он уставился на выступ так, словно на нем была высечена некая надпись, и Брент ощутил себя совершенно неграмотным. — Оба. Привязывали лошадей вон к тому вязу, — добавил он, показывая на старое дерево неподалеку. — Ты можешь увидеть, где они паслись. Пейтер сказал мне правду. Они купили четырех лошадей, и животные еще у них.

— Интересно, что случилось с лошадьми фермеров, — задумчиво проговорил Марвик. — Мы не нашли никаких трупов.

— Трупов? — переспросил Пелл, и в его глубоко посаженных глазах, устремленных на вора, явственно читался упрек.

— Вам платят не за то, чтобы вы задавали вопросы, — заявила Имбресс, садясь на скалу и явно надеясь помешать Пеллу получить ответы.

— А я не собираюсь выслеживать неизвестно что, — рявкнул Пелл, обращаясь к Имбресс. Затем он снова повернулся к Марвику. — Продолжай, городской парень.

Марвик быстро описал лошадей, которых они нашли, серых и иссохших, как будто, прежде чем дать им умереть, из них высосали последние капли жизни.

— Очень мило с твоей стороны сообщить мне, что я выслеживаю мага, буркнул Пелл и с вызовом взглянул на Имбресс. — Вам придется удвоить плату.

Когда они вновь двинулись по тропе, Брент заметил, что веточки, обломанные беглецами, выглядят совсем свежими, а на месте слома даже поблескивает сок растений.