Глаз павлина - Гордон Уильям. Страница 6

— Да кто же тебя туда пустит, женщина? — удивился Конан.

— Пока ты, как любопытный мальчишка, болтался по улицам, я познакомилась с очень симпатичным десятником городской стражи, который обещал мне достать пропуск в храм…— победоносно улыбнулась Руфия. И, глядя на сразу нахмурившегося Конана, милостиво добавила: — На двоих, мой герой!

— Да ты ловка, как горная кошка,— покачал головой киммериец, одним мягким, но мощным движением поднимаясь с кровати.— Ладно, будут тебе твои побрякушки. Никто не может обвинить меня в невнимательности к женщине! Я как раз собираюсь на рыночную площадь… Но чуть позже, моя красавица,— добавил он, прижимая затрепетавшую от страсти девушку к широкой груди.

Конан в свои двадцать пять лет успел объездить добрую треть Хайбории и поэтому считал себя весьма искушенным путешественником. Но к такому зрелищу он был совершенно не подготовлен — местный рынок поразил его до глубины души. Торговые ряды, палатки, шатры, да просто кучи товаров, наконец, уходили во все стороны, насколько хватало глаз. Киммерийцу доводилось видеть города, которые были меньше, чем рынок в Киросе. Видимо, только для того, чтобы обойти весь рынок, потребовалась бы пара дней!

В глазах рябило от обилия товаров со всех концов Хайбории. Чего здесь только не было: и гигантские двуручные мечи ванахеймской работы, и невероятные резные статуэтки из удивительного красного и черного дерева, сработанные чернокожими зембабвейцами, и переливающиеся на солнце всеми цветами радуги полотнища тончайшего кордавского шелка, которые легко можно было продеть в украшенные самоцветами из Меру изящные золотые кольца, что продавались тут же. От обилия цветов и фруктов всех форм и расцветок рябило в глазах, а выбор скакунов всех пород и мастей мог соперничать лишь с выбором рабов и рабынь, представляющих все хайборийские расы! Любой, даже самый взыскательный, покупатель не ушел бы отсюда с пустыми руками.

Конан буквально оторопел. Безусловно, он был грозным и отважным воином, но в глубине души оставался всего лишь молодым парнем, жадным до впечатлений. Поразительно, но вся жестокость мира до сих пор не разучила его удивляться!

Киммериец с трудом проталкивался сквозь толпу, отбиваясь от настырных торговцев, суливших молодому человеку за его золото все блага мира.

— Купи волшебный пояс, парень, который освящен в храме Иштар,— пристал к Конану кривобокий лысый торговец.— Всего две монеты, и все женщины Кироса — твои! Ни одна из этих кокеток не сможет устоять перед могучей любовной магией, заключенной в этом талисмане!

— Носи его лучше сам, старик! А еще лучше — помойся, а то и он тебе не поможет! — прикрикнул на мошенника Конан, вызвав взрыв смеха у находящихся поблизости горожан.

— Не слушай этого обманщика, красавчик, зачем тебе какие-то дурацкие талисманы? Уж я-то знаю, что ты в них совершенно не нуждаешься, сладкий мой,— закричала ему из палатки напротив местная гадалка — дородная и густо намазанная румянами шемитка.— Если чего тебе по-настоящему и надо, так это чтобы мудрый человек прозрел твое будущее. Иди, я тебе погадаю. Не упускай редкую возможность узнать судьбу всего за четверть золотого!

— А я ее и так знаю, бабушка,— отмахнулся киммериец, не слушая потока брани всего мгновение назад сладко улыбавшейся гадалки.

— Сюда, сюда! — раздавалось со всех сторон. Торговцы наперебой расхваливали свой товар, заодно стараясь принизить достоинства товара других купцов.

— Ты только посмотри на эти кинжалы, воин,— мертвой хваткой вцепился в него продавец оружия из Хорайи.— Где ты еще найдешь такие клинки? Не вздумай даже возражать, северянин — ты ведь с севера, правда? — пока не посмотришь, какая у них совершенная заточка! А рукоятка, рукоятка, а? Она в три слоя обтянута кожей ящерицы туфифы и никогда не выскользнет из руки.

Черные глаза оружейника дико блеснули, и он с протяжным боевым криком взмахнул кинжалом и со свистом распорол горячий плотный воздух.

— Да тебе просто необходимо купить этот кинжал! Ты еще меня не раз вспомнишь, когда он спасет тебе жизнь!

Клинок и вправду был хорош, и Конан без сожаления расстался с парой монет, заодно выспросив у торговца дорогу в ювелирные ряды.

Выбор украшений был поистине огромен, но Конан разбирался в них получше иного ювелира — недаром он столько лет был ловким вором и удачливым пиратом! И он сразу обратил внимание на тончайшей работы золотое колье с синими и бледно-розовыми гималейскими самоцветами в лавке одного вендийца.

Однако он потратил немало времени, чтобы ознакомиться с ювелирными рядами, прежде чем вернулся к вендийскому купцу. Потом они обстоятельно торговались со смуглым торговцем, заломившим за колье невероятную цену (похоже, вендиец решил, что глупый варвар вернулся из удачливого набега и на нем можно хорошо нажиться). Торг доставил обоим уйму удовольствия и вызвал в прожженном торговце искреннее уважение к Конану. Наконец собеседники ударили по рукам, и Конан уплатил вендийцу полновесным золотом половину от первоначально запрошенной цены.

— Северянин, тебе бы морским песком на пляже торговать! — отирая после жаркого спора со лба пот, бросил вендиец.— Еще пара таких сделок, и я вернусь домой нищим! И кто тогда будет кормить моих детей? Если ты мечом орудуешь хотя бы примерно так же, как торгуешься, я не завидую твоим врагам!

— А если ты так же делаешь детей, как торгуешься, то их прокормить не сможет целый отряд, почтенный,— не остался в долгу Конан, укладывавший драгоценную покупку в кожаный поясной кошель.— Я не завидую твоим покупателям!

Оба рассмеялись и вполне довольные друг другом распили кувшин охлажденного молодого вина, который, кстати, был далеко не первым выпитым Конаном за сегодняшний день.

Едва варвар покинул лавку хитрого вендийца, он испытал мгновенный укол тревоги, тоже не первый. Однако, внимательно посмотрев вокруг, киммериец, обычно угадывавший засады каким-то неведомым звериным чутьем, ничего не обнаружил. Он пожал плечами, решив, что причиной тому была жара и выпитое вино, и пошел прочь.

Киммериец так и не обратил внимания на ничем не примечательного низенького желтокожего человечка. Заметив, что Конан обернулся, соглядатай, одетый в черную хламиду, словно бы слился с тенями, и лишь два горящих глаза с ненавистью глядели на варвара из-под капюшона.

Проголодавшийся от бесконечных хождений Конан решил утолить голод. Оглядевшись, он направился к ближайшему мангалу, от которого исходили аппетитные запахи свежего жареного мяса. Поев, киммериец собрался уже было вернуться к Руфии в «Золотую Лозу», как его внимание привлекли удивленные возгласы, одобрительные крики и громкие аплодисменты. Раздвинув плотную толпу зевак, Конан остановился, завороженный необычным зрелищем.

На расчищенном от мусора пятачке давала представление труппа бродячих жонглеров. Троица, в состав которой входили мускулистый высокий чернокожий мужчина и две гибкие грациозные девушки, проделывала что-то невероятное. Их руки и ноги мелькали в воздухе с невообразимой быстротой, и над поляной летали ножи, палицы, метательные диски и боевые топоры. Одновременно над головами жонглеров находилось столько оружия, что им можно было бы вооружить небольшой отряд.

Кешанцы — Конан определил это по их своеобразной внешности: удивительному сочетанию черной кожи и тонких черт лица — заставляли острую сталь повиноваться любому своему капризу. Послушные их воле клинки то зависали в воздухе, то, наоборот, с ужасающей скоростью устремлялись к полуобнаженным телам. Уж на что отменной реакцией киммериец обладал сам, но пару раз он был уверен, что острые лезвия неминуемо вонзятся в податливую человеческую плоть. И то, что этого не произошло, Конан воспринял как чудо.

Это казалось невозможным, но кешанцы все увеличивали и увеличивали темп и количество подбрасываемых предметов. Пот хрустальной пленкой покрывал мускулистые тела с головы до ног, когда жонглеры опустили руки, заставив вонзиться в землю свои опасные игрушки.