За третьей гранью - Морган Джезебел. Страница 87

Проходя мимо двери, я услышала тихие голоса, причём один из них принадлежал мужчине. Не удержавшись, я осторожно, одним глазком, заглянула в щёлочку, внимательно прислушиваясь:

– … небо… да что ж такое? – бесилась Любава.

Что ответил её собеседник я не расслышала, мужчина говорил слишком тихо, чтобы я могла попытаться узнать его по голосу.

– … и как прикажете… несправедливость!

Я быстро сообразила, что можно прижаться к щёлке глазом и вдумчиво разглядывать кусочек стены или попытаться приложить ухо, и тогда слышимость немного улучшиться. Я конечно выбрала второй вариант.

Судя по звукам, Любава нервно мерила шагами комнату, продолжая распинаться перед своим невидимым собеседником о несправедливости всего мироустройства, он ей изредка тихо возражал, чем приводил знахарку в ещё большую ярость. Насколько я успела узнать девушку, такую неистовую ярость у неё могла вызвать только невозможность возиться с травами в своё удовольствие. Интересно, что на этот раз приключилось? Вроде, только дождь прошёл, всё растительного происхождения зеленеет от радости, кроме, пожалуй, волхиды: она у нас как солнышко сияет.

Поглощённая своими философскими размышлениями, я не заметила звука приближающихся шагов. И когда резко распахнувшаяся дверь шарахнула меня по голове, это стало для меня сюрпризом и не очень-то приятным, если честно признаться. Утратила сноровку, м-да, чаще подслушивать и подсматривать надо… Но что поделать, если последние несколько лет отец от нас или ничего не скрывал, или наоборот, делал это с потрясающей виртуозностью?!

– Так-так, кто это у нас тут такой любопытный? – нехорошо поинтересовалась Любава, разглядывая сидящую на полу меня, мрачно потирающую ушибленный лоб. Похоже, шишка будет и не маленькая. – Лиса, ты знаешь, что любопытной Варваре…

– … на толкучке нюхалку открутили, – вздохнула я, поднимаясь и одёргивая ночную рубашку, стараясь незаметно потереть ушибленный копчик.

– …

– Наш вариант старой поговорки, – разъяснила я удивлённой Любаве. Та в удовольствие полюбовалась на мою помятую физиономию и посторонилась, пропуская меня в комнату. Я её поблагодарила и опрометью бросилась в сени умываться и напиваться. Попытка привести себя в порядок успеха не принесла, я только промокла насквозь, пытаясь засунуть голову в бочку и таким незамысловатым способ надеясь с себя смыть остатки неприятного сна. Теперь волосы мокрой паклей торчали во все стороны, холодные капли соскальзывали с них за шиворот, заставляя меня постоянно вздрагивать.

Скромно проскользнув в горницу, я смущённо ответила на велеречивое приветствие волхва (и почему я не удивилась, увидев его здесь?) и осторожно присела на краешек кровати травницы, поджав под себя голые ноги.

Хозяйка горницы колдовала над большой кружкой с кипятком, насыпая туда какие-то травяные порошочки и добавляя разные настойки. Я с интересом наблюдала за действиями травницы, нетерпеливо ожидая результата: алхимия – наука не терпящая дилетантов и их подхода «чем больше, тем лучше», а Любава не скупясь сыпала в воду множество разных трав, многие из которых вполне могли быть несовместимыми. Следовательно, с большей вероятностью, я могла прогнозировать получение знахаркой замысловатой отравы, которая в лучшем случае прикует жертву эксперимента к будочке на задворках города.

Закончив свои манипуляции, девушка подала кружку волхву, который ничем не выказал своего недоверия.

– Любава, а какие травы ты добавляла? – невзначай поинтересовалась я.

– Мяту, малину, медвежий корень, – спокойно перечислила травница, мягко ухмыляясь. Я скорчила забавную рожицу – каюсь, не получилось уесть знахарку.

– Думаешь, наша Любава в травах не разбирается? – прищурился волхв, прихлёбывая напиток маленькими глоточками.

Я смутилась и начала путано объяснять основы алхимии и что не подумала об элементарных успокаивающих и укрепляющих сборах. Старец продолжал лукаво улыбаться, а Любава всерьёз заинтересовалась и, вооружившись потрёпанным пером и кусочком бересты, потребовала повторить три первых заповеди алхимии. Я мысленно обложила себя матюками в несколько этажей, сообразив, что после заповедей подойдёт черёд основных сочетаний различных ингредиентов, а я их, во-первых, не помню, а в-вторых, многие в это время ещё неизвестны.

Спас меня волхв, строго попеняв Любаве, что время расспросить меня у неё ещё будет, пусть и не так много.

– Вы узнали, да? – вскинувшись, спросила я, стараясь предать голосу спокойствия, но судя по смешинкам в глазах волхва, мне это не удалось.

– Узнал, Лиса, узнал, но и богам свойственно ошибаться. В ночь колдовства приходи в Перунову Рощу, авось сможет бог чем помочь тебе.

Надеюсь, это будет не молния в голову, – мрачно подумала я, вспомнив свой сон. Скрипнула дверь, на в горницу заглянула встрёпанная сонная Настя.

– Ой, а что это вы не спите? – чистым голоском спросила она, входя и садясь рядом со мной. Что ей ответить, мы не нашлись, только я её обрадовала вестью, что недолго им меня терпеть осталось.

Оставшиеся до рассвета часы мы просидели дружной тесной компанией, коротая время за приятным разговором конечно же о травах и способах их применения, а под конец Любава всё-таки умудрилась вытащить из меня пару неизвестных ей рецептиков, которые она сразу же и решила опробовать.

За окнами тихо разгорался розовый рассвет, освещая чистое умытое дождём небо.

Хель

На этот раз из чёрной дыры мы вывалились чуть в стороне от обжитой, по словам Ларка, галактики. Как он это определил, разглядев только поблескивающий впереди огромный кусок камня, облепленный людом и медленно движущийся в пространстве.

Чем ближе мы подлетали, тем отчётливее становились видны куски искорёженного металла, двигающиеся в одну сторону. Словно подхваченные невидимым течением.

– Ларк, – тихо сказала Рейдж, наклоняясь к нему, – надеюсь, у тебя хватит ума не рисковать?

– Извини, милая, но это единственное место, где ещё можно пролететь, не нарвавшись на патруль, – виновато пожал плечами пилот. – Не лезть же снова в чёрную дыру.

Я зябко поёжилась. На этот раз в дыре мы еле разминулись с кавалькадой военных кораблей, летящих нам навстречу. И, пусть к нам они не имели никакого отношения, Ларк предпочёл переждать, пока они не пролетят, изрядно вымотавшись, лавируя между мелкими препятствиями.

– А может мы полетим в другом месте? – безнадёжно спросила я. – Что в этом патруле страшного?

Ребята даже не стали смеяться – уже привыкли к моим глупым вопросам. Ларк упрямо вёл корабль к астероидному поясу, Рейдж недовольно поджав губы качала головой, и ответить мне соизволил только пироман.

– Понимаешь ли, – неуверенно начал он, и у меня сложилось впечатление, что он и сам об этом имеет довольно расплывчатое представление, – это галактика DF-56, одна из наиболее процветающих. И это единственная галактика, где планетам дают нормальные имена, а не цифровые коды. Она где-то с полвека назад отвоевала себе право на независимость и уже не является колонией земли. Для неё самым важным является суверенитет.

– Что ж в этой галактике ценного такого?

– На трёх из семи планет добывают очень редкие ресурсы, позарез необходимые и другим планетам. Так как конкурентов в этой сфере нет, то власти могут ломить любые цены. Так же в этой галактике производится сильнейшие оружие и ведутся разработки оружия массового поражения. Из-за этого никто и не стремиться завоевать их ударом в лоб. Поэтому у здешних властей паранойя, им постоянно кажется, что все сюда прилетающие – вражеские шпионы, готовящие вооружённый переворот, чтобы снова сделать их галактику вассалом. Поэтому все пути патрулируют, а пойманных допрашивают, и чаще всего заворачивают обратно.

– А у нас кончается топливо, и нам просто необходимо приземлиться, – мрачно отозвался из кресла Ларк. Пироман тяжело вздохнул и продолжил: