Появляется всадник - Дональдсон Стивен Ридер. Страница 146

— Я видел, как он поднимает пергамент, — не в первый раз заметил Мастер Гарпул.

Мастер Барсонаж пропустил замечание Гарпула. Он разговаривал не потому, что хотел получить ответы—или успокоиться. Они говорили, чтобы унять страх.

Магистр не любил опасности. С философской точки зрения все происходящее ему не нравилось. Воплотимое предназначалось для изучения и опытов, для накопления новых знаний, а не для кровопролития. Именно по этой причине он страстно поддерживал создание Гильдии. Противоречивость требований к Гильдии сделала его нерешительным руководителем человеком, который, как кто—то однажды заметил, никак не мог вытащить ноги из дерьма и шагнуть в ту или иную сторону, потому что не удавалось вынуть кол из задницы.

Ну что ж, наконец он принял решение. Он привел Гильдию сюда, в этот кошмар, потому что верил, что их дело правое. Но ему нужно было выговориться.

— Чего бы я больше всего хотел в данный момент, — сказал он, снова ни к кому не обращаясь, — так это создать новый диван. Я не совсем доволен спинкой своего последнего творения.

— Да помолчите же, Мастер Барсонаж, — сказал Мастер Гарпул, но он определенно не ждал, что магистр послушается.

Долина странно притихла. Зурна отозвала войска Кадуола; барабаны продолжали грохотать. Верховный король Фесттен, без сомнения, советовался со своими военачальниками. Во время передышки Смотритель Норге выслал пятьсот пеших ратников, чтобы они сбросили трупы кадуольцев в пропасть и убрали тела с дороги. Оружие собрали; раненых лошадей добили; раненых людей бесцеремонно оглушили и взяли в плен.

— Будь вы верховным королем, Мастер Гарпул, — спросил Мастер Барсонаж, — сколько бы вам понадобилось времени, чтобы выслать в скалы над нами пятьсот человек?

Двое Воплотителей были старыми друзьями.

— Да заткнись же, Барсонаж, — повторил Гарпул несколько более грубо.

Большая часть катапульт была готова произвести новый залп.

Мастер Барсонаж до боли ясно видел ближайшие к нему орудия на другой стороне долины — до боли ясно видел людей принца Крагена, убитых упавшими сверху камнями. Насколько он мог судить, погибших было много.

Вдруг одна катапульта, готовая швырнуть новые камни, внезапно резко вывернулась и превратилась в груду обломков, словно были перерезаны или сожжены какие—то жизненно важные канаты, и ее уничтожила таящаяся в ней сила.

Раздраженные кадуольцы у поломанной машины сбросили вниз несколько тел. Мастер Барсонаж мельком увидел мантию, упавшую на землю в долину.

— Виксис, — пробормотал он. — Пусть звезды смилуются над тобой, Мастер Эремис, потому что я не смилуюсь—если представится случай.

Он постарался внимательнее проследить за следующим залпом, но не был уверен в результатах; ему показалось, что лишь семь камней полетели в армию. Один уничтожил взвод пленных кадуольцев, направлявшихся в тыл (небольшая потеря), и убил по меньшей мере одного медика (серьезный урон).

Семь. Значит, кому—то из скалолазов принца Крагена удалось вывести из строя еще одну? Должно быть.

— Самое трудное в изготовлении спинок, — сказал он сквозь зубы, — то, что они должны подходить для любой спины.

Молодой Мастер у зеркала вдруг задышал, словно выдохшийся бегун. Пот тек по его безбородым щекам и капал на землю, к ногам, где медленно превращался в лед. В закрытой от лучей солнца щели было холодно. Одна из рук Гарпула слишком сильно сжала раму; вторая слишком сильно терла мимозное дерево, что угрожало фокусировке.

Мастер Барсонаж был абсолютно уверен, что среди камней над головой слышит топот сапог и бряцание оружия.

Пропасть была жизненно важна. Жизненно. Мастера были готовы удерживать ее, но при необходимости—закрыть. Если, к примеру, кадуольцы перебросят через нее мост, то пропасть придется убрать и затем восстановить, уничтожив мост. Тем не менее, ради самих зеркал, воплощение должно продолжаться. Если пропасть сдвинется или исчезнет, кадуольцам ничто не помешает уничтожить зеркала — и убить Воплотителей. Теоретически люди короля Джойса — и Мастера — были готовы к любой атаке с гор.

— Мягче, — выдохнул магистр в ухо молодому Воплотителю, — мягче. Ты ведь Мастер, Мастер. Воплощение для тебя — привычное дело, сущий пустяк. Не нужно затрачивать таких усилий. Пусть воплощение идет в твоем мозгу. Пусть руки отдохнут.

Юный Мастер не кивнул, не ответил. Его глаза были закрыты от напряжения. И тем не менее, он постарался ослабить хватку, мягче поглаживать зеркало; напряжение несколько спало.

— Отлично, — прошептал Мастер Барсонаж. — Ты все делаешь прекрасно. Замечательно.

Он был уверен, что слышал стук сапог и звон доспехов в скалах.

Он не ошибся. В укромном месте в двадцати ярдах от них лучник Норге отпустил тетиву, и кадуолец со стрелой в горле полетел вниз, шумно булькая горлом во время падения.

Через плечо юного Мастера Барсонаж увидел солдат, карабкающихся к противоположному зеркалу.

— Приготовьтесь, Гарпул, — выдохнул он. Прикрывайтесь своим зеркалом. Помните, что зеркало, открытое для воплощения, нельзя разбить спереди.

Гарпул почему—то выбрал именно этот момент, чтобы сказать:

— Знаешь, Барсонаж, жена умоляла меня остаться. Она сказала, что я слишком стар для таких игр. Если мне не доведется вернуться, она обещала проклясть меня… — из глаз старика хлынули слезы.

— Берегитесь! — закричал стражник. Запели стрелы. Кадуольцы полетели со стены, разбрызгивая кровь.

— Прикройся, старый идиот! — в отчаянии закричал Мастер Барсонаж.

Сам он тоже прикрывал место, с которого осматривал долину. Зеркало перекрывало весь проход, через который он и его спутники попали сюда, и за это отвечал Мастер Гарпул. Заливаясь слезами от жалости к себе, Гарпул с медлительностью старости расположил его аккуратнее.

Словно ниоткуда появился могучий кадуолец. Он был в шлеме с шишаком, менее представительную разновидность шлема верховного короля, надраенный медный нагрудник блестел как золотой; двуручный меч выглядел достаточно тяжелым, чтобы зарубить быка.

— Тут! — заорал он, когда увидел Мастеров. — Здесь они!

И быстро, да так, что Мастер Барсонаж успел только вздрогнуть, кадуолец ткнул мечом в зеркало Мастера Г ар пула.

Мастер Гарпул был стар и медлителен, но хорошо разбирался в воплощениях; он занимался ими десятки лет. Каким—то образом ему удалось мгновенно привести себя в нужное состояние духа и достичь нужного уровня сосредоточенности так же легко, как он щелкнул бы пальцами.

Меч прошел сквозь зеркало.

Пролетевший по инерции вперед кадуолец рухнул в изображение и исчез…

…чтобы оказаться в бальном зале Орисона, где (как надеялся магистр) Артагель был готов принимать подобные подарки.

Мастер Барсонаж слишком увлекся, наблюдая за Гарпулом, и проворонил веревку, появившуюся рядом с щелью в той части, которую защищал он сам. Но услышал сопение человека, спускавшегося по веревке, и вовремя обернулся.

Раскачивающаяся веревка унесла солдата за границы обзора. Магистр торопливо схватил свое зеркало, пробормотал ритуальные слова. К счастью, он успел сосредоточиться раньше, чем кадуолец выпустил веревку и выхватил нож. Но нервы его не были готовы к такой опасности. На одно дурацкое, но необходимое мгновение он закрыл глаза. Новый подарок для Артагеля.

И тут он едва не совершил ошибку, едва не закрыл зеркало. К счастью, натяжение веревки предупредило его. Артагель наверняка готов, он должен был получить приказ, отосланный Мастером Гарпулом. Кто—то в бальном зале дернул и утащил веревку.

Если бы Мастер Барсонаж прервал воплощение, веревку бы отрезало. Или зеркало разбилось бы. Но он держал зеркало открытым…

Внезапно сверху по веревке быстро скользнули три человека. Они с криком пролетели в зеркало.

Новые стрелы; новые крики. Где—то неподалеку раздался звон мечей. И наступила тишина.

Атака захлебнулась. На время. Часть кадуольцев в ожидании подкрепления скорее всего пряталась среди камней, высматривая расположение зеркал; остальные, вероятно, отступили, чтобы доложить о неудаче. Мастер Барсонаж рискнул взглянуть через плечо молодого Мастера и увидел на противоположном конце пропасти сражающихся людей. Но силы Орисона и Аленда пока побеждали.