Появляется всадник - Дональдсон Стивен Ридер. Страница 48

С ревом кот перекувырнулся через голову. И бросился скрести морду, пытаясь содрать обжигающую субстанцию.

Миник действовал несколько медленнее; даже в минуты опасности он не мог избавиться от своей всегдашней обстоятельности. Но не сплоховал. Прежде чем кот успел повернуться, Миник сделал шаг вперед и выплеснул на кота содержимое первого ведра.

Новую порцию овечьего помета.

На этот раз существо взвыло так, словно вопль шел из глубин его души, и принялось кататься по земле, прижимая свой горящий бок, пытаясь притушить огонь.

Почти тут же на улице появились пять или шесть человек с ведрами и корзинами, полными овечьего помета; они принесли новое топливо для огненного чудовища. Нагнувшись над своим корытом, Тольден черпал из него помет руками и швырял в кота. Миник все стой же обстоятельностью использовал второе ведро.

Затем всем пришлось прекратить атаку и отступить. Существо запылало так ярко, что невозможно было находиться поблизости. Териза загородила лицо руками.

Шипя, словно кусок мяса на сковородке или раскаленное железо, опущенное в масло, кот умирал ужасной смертью, пожираемый собственным пламенем.

Тольден остановился и осел на колени; его безбородое обгорелое лицо молча взирало на обугливающееся тело.

Домне медленно обошел горящего кота и приблизился к старшему сыну. Миник, Джерадин и Териза последовали за ним. Они оказались рядом, когда Домне положил руки на окровавленную спину Тольдена.

— Как я и говорил, — пробормотал Домне, и в его голосе перемешались гордость и страдание, — ты подходящий человек для любой работенки.

Прежде чем Териза успела прийти в себя, Джерадин бросился разыскивать Квисс.

Квисс сердито перевязывала мужа. Как и у Домне, ее чувства были слишком сильны — и слишком противоречивы, — чтобы сохранить спокойствие при виде состояния Тольдена.

Стоя посреди улицы и опираясь на костыли, Домне приказал лучникам пойти и добить оставшихся волков. Миник бережно помог Стиду выбраться из дома. Вместе братья принялись организовывать спасение людей Хауселдона.

Пламя, разожженное огненным котом, разгорелось так, что было бессмысленно бороться с ним. Даже не напуганные уроном, причиненным волками, не тревожась ни о чем, кроме безопасности своих домов, люди Домне вряд ли справились бы с огнем. Но они растерялись и были на грани отчаяния. Кроме того, могли последовать новые атаки… И когда Миник предложил начать борьбу с огнем, Домне твердо запретил ему это.

Вместо того чтобы понапрасну пытаться спасти Хауселдон, всех мужчин, женщин и даже детей, способных поднимать какой—то вес или за что—нибудь отвечать, включили в сбор продовольствия, вещей, лошадей, скота, детей и инвалидов за пределами частокола.

Джерадин не обращал внимания на всю эту суету. Взяв с собой Теризу, он прихватил немного еды и нашел тихий угол в доме отца, где они могли спокойно поесть.

Удивленная, она спросила его, что он собирается делать.

— Сберегаю время, — пробормотал он, поедая холодный бутерброд с цыпленком. — Время от времени нам приходится есть. Лучше сейчас, чем потом.

Они перебираются на Сжатый Кулак. Со всем барахлом, которое собрали, они не двинутся в путь еще два или три дня. Но меня волнует не это. Будь у Эремиса еще что—нибудь для нового штурма, он использовал бы это прямо сейчас. Думаю, первая опасность миновала. А как только они переберутся в пещеры и камни, понадобится целая армия, чтобы выкурить их оттуда.

Териза не понимала его. Она смутно сознавала, что в Сжатом Кулаке невозможно будет отлить зеркала.

— Ты все время говоришь «они». Ты не собираешься оставаться с ними?

Он покачал головой, пытаясь скрыть блеск в глазах.

Териза пристально смотрела на него, словно внезапно поглупела. Его дом сгорел. Скоро весь Хауселдон превратится в пепел и головешки. Выжившим придется перебраться в укрытие. Один из его братьев серьезно пострадал. Люди, которых он знал всю свою жизнь, погибли. Просто поразительно, что Джерадин повеселел.

Он был крепким и сильным, она видела это; но мрачная ирония ушла вместе с горечью. Прошлой ночью он вспомнил, что умеет смеяться. Свет в его взгляде обещал, что он будет смеяться и дальше. Она смотрела на Джерадина, и тупая боль, вызванная столькими страхами и разрушениями, покинула ее сердце и начала исчезать. И, готовая улыбнуться, словно заранее знала ответ, она спросила:

— А почему нет?

Он весело пожал плечами.

— Я все поставил с ног на голову. Как обычно, моя неуклюжесть. В некотором смысле то, что произошло сегодня, — неплохо. То, что делал сегодня Эремис, — неплохая новость. Это значит, он боится нас; слишком боится, чтобы ждать, пока продумает нападение и убьет нас наверняка. Он думает, у нас есть нечто, способное доставить ему множество неприятностей.

Если он так думает, вероятнее всего, он прав. Он слишком хитер, чтобы беспокоиться по пустякам. И нам предстоит выяснить, чего он так боится.

Хауселдон продолжал гореть, но Териза невольно ощутила, что большая часть ее ночной радости вернулась.

— Может быть, еще не все его планы реализованы, — сказала она. — Может быть, у нас еще есть время предупредить Орисон.

— Правильно. А по дороге мы постараемся предупредить некоторых лордов. Когда они узнают, что происходит, может быть, Файля или даже Термигана удастся убедить выступить против Эремиса.

Она не сдержалась; она вскочила и поцеловала его, сжимая в объятиях так сильно, что испугалась, как бы не сломать себе руки.

— Выбирайтесь отсюда, безобразники, — хмыкнул Стид от дверей. — Огонь уже на соседней улице. Следующим загорится этот дом.

В ответ Териза и Джерадин дружно расхохотались. Они покидали Хауселдон, держась за руки.

К середине дня от столицы Домне остались лишь головешки и пепел. Со своих носилок Тольден наблюдал за разрушениями, рыдая так, словно все кончено; но его отец считал иначе.

— Не глупи, сынок. Ты спас всем нам жизнь. Дома можно отстроить. Ты спас своих людей. Это я называю величайшей победой. Каждый из нас был бы горд от подобного.

— Именно так, папа, — сказала Квисс, потому что ее муж слишком переживал, чтобы говорить. — Он согласится с тобой, когда немного очухается. Если понимает разницу между хорошим и дурным.

Не замечая их смущения, Джерадин расцеловал всех троих. Квисс и Домне поцеловали на прощание Теризу. Затем Териза и Джерадин отправились к своим лошадям, жеребцу и кобыле, которые привезли их из Сжатого Кулака.

— Сейчас твой черед, Джерадин, — провозгласил Домне перед всеми обитателями Хауселдона. — Сделай так, чтобы мы гордились тобой. Сделай так, чтобы наши страдания были не напрасны. — И добавил: — Во имя разума, не забудь называть меня «папа». Джерадин покраснел. Теризе вновь захотелось рассмеяться: — Не беспокойся, па. Я постараюсь приучить его. И когда люди Домне заулыбались, они с Джерадином поскакали на помощь Морданту.