Дом и война маркизов короны - О'Санчес (Александр Чесноков). Страница 17

— А что именно ты делаешь, мой повелитель? — Большие карие глаза маркизы Тури распахнулись и вспыхнули, не в силах вместить все бушующее в них любопытство: на ее памяти никто и никогда из рыцарей не разрешал женщинам появляться в таком месте, даже когда жены и дочери кузнецов-простолюдинов приносили своим близким обед и ужин, им не позволялось подходить к воротам кузницы ближе, чем на полсотни локтей… Вот и сейчас живущий при кузнице старик Куфо, жрец храма бога Огня, смотрел на маркизу исподлобья и неодобрительно тряс седыми космами… Однако Хоггроги Солнышко любил сам принимать решения, он его принял — и что ему после этого домашний жрец и даже его бог?

— Я? Разогреваю вот эту вот стопку железных палочек… И проковываю их в единую плитку… Вот так! Вот так! — Маркиз выхватил клещами четыре воедино стиснутых между собою, добела раскаленных железных брусочка, положил на двурогую наковальню и стал бить по ним увесистым молотом. — Вот — другое дело. Пусть остынет малость.

— А зачем ты их так?.. А почему они перекручены?

— Чтобы сделать полезную вещь. Это были две пары кусков разного железа. Теперь внутри образуется более мягкое железо, а снаружи более твердое. С той же целью их предварительно раскаляют и каждый скручивают жгутом, чтобы магия, содержащаяся в железе, распределялась по нему как можно более равномерно, и в то же время — тоненькими слоями. Они же потом и узор лезвию дают. Сейчас подмастерье подогреет заготовку до рабочего состояния, затем зубильцем бережно располовинит вдоль, вывернет как бы наизнанку, а я опять скую в единую плитку. И тогда можно быть уверенным, что лезвие будет острым, клинок упругим и прочным. Но надобно будет узор как следует выявить, и для этого одной проковки мало… На меч еще больше потребовалось бы ковок и времени.

— Ах, так ты кинжал куешь?

Хоггроги понял, что чуть было не проговорился и поспешил схватить платок, лицо утирать.

— Вроде того. Ты бы только знала, сколько угля и песчаника железного уходит на вот этакий клинок. Теперь уже, считай, конец работы, а до этого наш старый Зога почти трое суток там при плавилке жил, железо из песка вытапливал. Хочешь мне помочь?

— О да! Да, конечно, мой дорогой!!! А как? — Маркиза Тури чуть было не запрыгала от восторга, но вовремя опомнилась и положила руку под грудь. Все окрестные дамы, с кем она поддерживает отношения, просто лопнут от зависти, узнав о ее приключении, но прыгать все равно нельзя. — Ты доверишь мне стучать по железяке вон тем огромным молотком, да?

Хоггроги захохотал, совершенно счастливый. Тем временем подмастерья, во главе со старшим кузнецом, сделали все необходимое для следующей части работ. Красный и вспотевший Керси старался, с тяжелой кочергой в руках, тоже по уши довольный, что ему доверили столь ответственное мужское дело, как поддержание правильного огненного «коврика» на столе горна и бережный подгреб его в «гнездо».

— О, ты уже присмотрела и нацелилась? Нет, дорогая, сей молот весит побольше тебя самой, вместе с будущим сыном. Ты возьмешь вон тот веничек и по моей команде будешь сметать сор и окалину с этой поковки. Я бью — ты метешь. Сметать надо будет быстро и аккуратно и только, когда я скажу. Готова?

— Да… погоди… — Маркиза вынула из сумочки на поясе тонкие шелковые перчатки и шустро их натянула. Наполовину обгоревший кипарисовый веник задорно дрожал в ее маленьких ручках. — Я готова, о повелитель!

— Фартук сначала надень, не то станешь чумазая, как Керси. Фартук госпоже!

Да, это было верное замечание: четырнадцатилетний паж, по-взрослому дорого и модно одетый, успел перемазаться в саже и в глине с ног до головы, хотя Керси это ничуть не смущало: у его светлости тоже лоб, щеки и плечи почти как у трубочиста. Камзол и штаны испорчены? — слуги отстирают, или он новое сошьет, хвала богам — родители у него богаты, да и сам он в боях трофеи добывает… два раза уже участвовал… Керси был восьмым, самым поздним отпрыском в богатом дворянском роде Талои (из этого же удела), и хотя наследство ему никак не светило, мать с отцом любили его больше, чем остальных сыновей и дочерей, баловали с детства и даже здесь добились чести для младшенького: пажом, да не к кому-нибудь, а к его сиятельству, а теперь уже к его светлости маркизу Короны! Это самый верный путь для будущего воина, чтобы стяжать на полях сражений честь, славу и богатство.

Хоггроги стучал молотком по наковальне, отбегал к горну, возвращался, опять бил, и сам, и молотобойцы помогали, однако же, при всем при этом Хоггроги умудрялся отвечать на целый град вопросов своей супруги, не пропуская без ответа ни одного.

— А почему ты в воду макаешь? А как ты определяешь, что нагрелось в самый раз? А почему у… наковальни, да?.. почему у нее роги разные? А для чего они ветер туда накачивают?

— Это не ветер, а поддув, без поддува древесный уголь очень слабый жар дает. Но, дорогая моя, самое время нам заканчивать, ибо ты вся вспотела и твое платье сейчас загорится. От искр. И дождь очень кстати закончился. И к празднику пора.

— Ай! Где, где? Зачем ты меня так пугаешь, Хогги… Ой, действительно дырку прожгло… Ну не беда. А что мы с тобой ковали сегодня?

— Одну очень интересную штуку. Я ее тебе завтра или послезавтра покажу. Что у нас на обед?

Маркиза Тури вздохнула и затараторила, в безнадежной попытке перечислить хотя бы половину всего того, что было предназначено для главного праздничного стола: ведь сегодня во всей Империи отмечают день пробуждения Матушки-Земли от зимнего сна!

— …Чур, мне с мозговой костью!

— Я ее выбирала из многих, мой повелитель, и она тебя ждет. Только не разбивай ее кулаком при гостях, это неприлично.

— Керси!

— Да, ваша светлость!

— Обедаешь с нами сегодня, заслужил. Да переоденься и умойся как следует, а то у тебя даже за ушами сажа. Ко второму колоколу не поспеешь — останешься голодным, за стол не пущу.

— Ур-ра! — Керси, восхищенный оказанной ему милостью, напрочь забыл, что он взрослый человек, грозный и сильный воин, — размахивая зонтом, вприпрыжку помчался к флигелю возле замка, к себе в покои. — Я успею!